Сергей Боровский - Мальчик для бритья
- Не. Я специально с ней поссорился, чтоб не ждала.
- Не хотел неожиданностей?
- Так спокойнее.
- Да уж, - Ивашкин хмыкнул. - А меня ждёт.
- Как зовут?
- Наташа.
- Красивая?
- Ну, а какой смысл страшную любить?
- Не знаю. Страшные, говорят, самые верные и заботливые. И готовить умеют.
- А жить со страшной как?
- В темноте.
Михеев заржал в полный голос и долго не мог успокоиться.
- Жаль, ты не куришь, - проговорил он, когда устал.
- Почему?
- Я бы тебе сигарет принёс.
- Может, лучше одеяло? Или матрац?
- Ишь ты!
- Холодно.
- Ладно. Спрошу, но не обещаю.
- А, кстати, у вам там кто постельными принадлежностями заведует?
- Ну так, постельничий и заведует.
- Знакомый твой?
- Ближайший кореш. Каждую пятницу вместе амброзию пьём.
- Завидую тебе. А банные дни бывают?
- Да. Раз в десятилетие. Но это нормально, карабинеры не воняют.
Родители Михеева ссорились не часто и не громко, за исключением того последнего случая, когда пришла повестка.
- Ты собираешься что-либо предпринимать или нет? - раздражённо спросила мать.
- А что такое? - Отец пил на кухне пиво и пребывал в благодушном расположении духа.
- Неужели у тебя не найдётся знакомых в этом паршивом военкомате? Для родного сына уж мог бы задницу от дивана оторвать.
- Уймись, старая. Пусть сходит оболтус на службу. Для своей же пользы.
- Интересно, какой? Сортиры генералам строить?
Отец напрягся, как это бывало в их спорах, если супруга молола откровенную чушь.
- Бабьи сказки.
- Ага. Только я от тебя их и наслушалась. Память водкой отшибло?
- Вот. Я ещё и алкоголик.
Он залпом допил стакан и демонстративно наполнил его снова.
- Я в совке служил. При коммунистах.
- В чём разница-то?
- Во-первых, два года, а не один, как сейчас. Во-вторых, у наших генералов таджиков своих не было. Интернационализм. И вообще, о чём мы говорим? Вопрос решённый. Баста!
Лицо матери налилось злобным пурпуром.
- Для тебя решённый, а я ещё посмотрю. Сама найду нужных людей.
- Ты лучше титьку! Титьку ему дай! - разошёлся отец.
К вечеру дело обернулось водкой. Крепкое зелье принесло неожиданный результат — произошла мерзкая драка между родителями, которую Михеев безуспешно пытался разнять. Ему досталось тоже, и военкомат в итоге остался доволен.
Друзья, соскочившие с армии, дразнили его королём лохов. Он отшучивался, плёл про то, что поступил в школу жизни, и бухал напоследок по-взрослому, чтобы самому верилось.
Комбат умел толкать речи — Гораций рядом не лежал. По любому поводу. Приезд очередного начальства ли, ядерная война, сенокос, стрельбы — он всегда находил парочку сочных выражений. И обсасывал их, как младенец запрещённый леденец.
Ивашкину досталось от комбата в виде «говнодолбанного педрилы, отказавшегося от государственного халявного содержания». Мало того, что он свинтил, так даже и этой простой вещи не смог сделать втихую. Газеты, блин, пестрят заголовками: «мудила с автоматом на большой дороге».
Автомат-то ту причём? Повесили на дезертира недостачу?
Командующий округом вот-вот нагрянет, комитет матерей, мать их!
- А вы, порождения похотливых залуп, так и запишите к себе в блокноты: с этого дня дристать — только по команде. Усиленный наряд, никаких увольнительных. Кто там намылился домой в ноябре, будет дрочить до нового года. Дембель отменяется. На гауптвахте начинаем ремонт: краску от стен отдерём, полы деревянные цементом зальём. И что ещё? Да! Чтобы воды там всегда по колено стояло!
Выражался он несколько вульгарно, зато образно и доходчиво.
Михеева не могло не насторожить обещание усилить дисциплину и режим, но он надеялся, что, по обыкновению, пламенной речью сердце и успокоится. Ну, разве что дня на два ретивости у солдат прибавится. Потом вялотекущая тягомотина службы засосёт в себя все процессы обратно. Потому что «нет на свете такой силы, которая бы могла вечно удерживать дерьмо в дырявом полиэтиленовом пакете, заткнутом пальцем» - КПСС*.
* Комбат. Полное собрание сочинений.
Михеев, пока в уши солдат текли начальственные премудрости, незаметно переключился к любимой теме Бесконечности, а потом, взглянув на небо и не найдя там звёзд — день ведь — стал думать о Космосе, правда, в более широком его понимании.
Мечта каждого метеорита — быть замеченным во время падения. Задача эта кажется тривиальной только на первый взгляд. Если падать днём, то шансов практически никаких, а если ночью, то нужно учитывать облачность и прочие погодные условия. Холод, например, гонит людей домой, к камину, откуда неба не видно. То же самое и дождь. Но даже райская погода — ясная, безветренная и тёплая — не гарантирует успеха. Поэтому многие метеориты прибегают к хитростям: одни набирают излишний вес и размеры — их замечают в телескопы задолго до падения; другие приземляются в местах большого скопления народа.
Идеал, к которому стремится метеорит — влюблённая парочка, загадавшая желание при взгляде на его реактивный хвост. Их всё меньше, к сожалению — ромашковые луга засеиваются продуктами сельского хозяйства. Стога вышли из моды, заменённые огромными валиками, скрученными проволокой. Не поваляешься, не позагадываешь. Общаются, бедные, всё больше по интернету. Хочется воскликнуть: люди, опомнитесь!
- Рядовой Михеев!
- Я!
- Наряд вне очереди!
- Есть наряд вне очереди!
За что? С формулировкой «чтобы знал и чтобы другим не». От приказа веяло кухней, запахом тушёнки и возможностью разжиться провиантом. Спать запрещено целые сутки. Вы — няшка, товарищ майор!
Прапорщик с пустым ведром в руках — плохая примета. Потому что бьёт им наотмашь по голове. Он ненавидит солдат и себя — за то, что согласился на сверхсрочную. И на гражданке перспектив у него никаких, кроме торговли колготками на вещевом рынке. В банды берут парней покрепче, а он — тощая оглобля без спортивных задатков и навыков. В милицию пока морально не готов. Вот и остаётся — прапорщик, завскладом и кухонный распорядитель.
Ведро ему посоветовал использовать один знакомый кинолог. Мол, шуму много, раны минимальны, а щенка, главное, напугать, а не искалечить. В оригинале, впрочем, была газета, а не ведро, но это уже несущественные детали.
Михеев за смену получил ведром по голове всего два раза, не дотянув трёх ударов до нормы. Первый раз ему удалось даже прикрыть темечко рукой, а второй — упасть, не задев алюминиевого чана с остывающим компотом. Удачно вышло и то, что на обед был не суп, куда полагалась картошка — мелкая, уродливая и грязная — а гречневая каша, которая не требовала дополнительной обработки.
Как и планировал, он разжился кое-чем для Ивашкина. Однако очередную их встречу пришлось перенести на следующую ночь. Прапорщик устроил генеральную, заставив солдат драить посуду и мебель с хлоркой. Лишь к утру наряд справился с задачей и то, благодаря халтурному её выполнению.
После суток наряда полагается отдых. Но это только в том случае, если у кого-нибудь нет других планов относительно вас. Михеев же стоял у «дедов» первым пунктом дневной развлекательной программы.
Били как-то вяло, без энтузиазма, но в остальном преуспели. Турник, отжимания, кросс. Разборка и сборка автомата. С глазами, залепленными хозяйственным мылом. Кросс, турник, отжимания.
- Ну что, созрел? Где Иваха?
- Не знаю.
Отжимания, отжимания… Сапогом в пах, кулаком по печени...
Им и в голову не могло прийти проследить за ним ночью — ни один нормальный «дух» после таких процедур не пропустит возможности выспаться и зализать раны. Поэтому Михеев спокойно и незаметно вышел из казармы в три часа, как обычно.
- Ух, ну и запашок тут у тебя. Ты насрал, что ли?
- Два раза. Мог бы и больше, если бы не перловка, а, допустим, тушёные бобы.
- Ладно тебе привередничать. В Африке вон дети по помойкам побираются. От рахита пухнут.
- Да я не в предъяве. Просто физику процесса объясняю. Где пропадал?
Михеев звучно похлопал себя по щекам.
- Ты извини, тут работёнка одна навалилась. Никак не мог отказаться.
- Неверных отстреливали?
- Что-то вроде того. Чистка рядов. Уборка конюшен.
- Большой улов?
- Шесть тушек. Килограммов по сто.
- Скотине их скармливаете или сами?
- В неурожайный год всякое бывает. Карабинеров приходится есть. Не самых сильных и уважаемых, правда.
- Тогда я за тебя спокоен.
Если тут пауза и промелькнула, то совершенно незначительная.
- А ты как тут? Справляешься с хозяйством? Всего ли в достатке?
- Не парься. У меня ещё крупы полпакета осталось. И воды грамм двести.
- Похвально. Аскетизм — это благо. Мы, карабинеры, его тоже исповедуем. На! Держи паёк!
Михеев плюхнул в колодец тугую упаковку: варёную картошку, огурцы, свиной жир, спасённый от каши. Ну, и стандартную бутылку воды.
- Ух ты! - удивился Ивашкин, откровенно давясь съедобным. - Что за праздник?
