Николай Ивеншев - Дубль
— Чай пить! — бухнул Володя, будто за всю свою жизнь он не напился чая. Но это «чай пить» все обозначило. По крайней мере для Володи. Хоть одна ночь радости. А потом опять все завертится в дикой абракадабре.
— Чай пить?! — мягкой ладошкой погладила она Володину спину.
И опять, как три дня назад, провалилось сердце.
Он договорился с Бублейником, что тот пойдет спать к ребятам в другой номер. Там было свободное место. Бублейник ушел с видом «понимаю, дело нужное».
Королев стал ждать. Он часто выходил на террасу, курил, глядел вниз, на то, как внизу вольготно сидели афиняне, умеренно пили пиво и кофе, ездили на своих «мерсах».
В доме напротив то гасли, то зажигались окна. Володя ложился на свою кровать, и перед ним ясно проплывала вся круговерть сегодняшней экскурсии, сегодняшней и прошлых: отшлифованные ногами зевак мраморные ступеньки, подступы к Парфенону, звонкий театр в Эпидав- ре, огрызки стадиона в Дельфах. Королев с мутным чувством думал о своей семье. Он привезет им один только этот дурацкий корейский магнитофон.
Это — думы мельком. Но то и дело в разгоряченном мозгу — как можно сочетать горячность и вялость? — он натыкался на Наташу. Придет?.. Конечно, придет. Ну и что? Чай! Прежде всего чай! «А потом, — думал Володя, — выйдем на террасу, и я обниму ее за плечи, поцелую в шею. Там видно будет. Может быть, и это». Королев соскучился по женщине.
Даже если этого не будет, все равно. Ведь само желание этого — уже удовольствие.
Королев все больше нервничал, курил одну сигарету за другой, выскакивал наружу, на воздух, потом бежал в ванну чистить зубы. От постоянного курения без передыха во рту было мерзко.
Только в два ночи в дверь стукнуло. Она. Она — вся в слезах. Королева как ножом саданули. Так и есть: прощальная ночь с греком. Везет навоз Пегаса.
И ему сделалось так худо, захотелось тут же вытолкать лживую красотку в коридор.
Наташа жалко всхлипнула:
— Может, я… к себе?
— Нет уж! — Королев очухался. — Обещала — так заходи!
На террасе Наташа опять сдавленно зарыдала. Оказалось вот что. Она тоже приобрела себе шубу. Недостающие доллары ей предложил Валера, оператор с расплывчатыми глазами. Франт. И вот сегодня после ужина она пошла к себе в номер переодеваться. Неожиданно в комнату влетел Валера. И тут же — в лоб: «Возвращай должок. Мне надо для семьи подарок покупать!» Пьяненький Валера, но не очень. Больше притворялся. А откуда доллары? «Ты знаешь, чем расплачиваться», — нагло заявил он. И тут же толкнул ее на кровать… И она не пикнула.
— А ты, а ты потом поехала к греку. К профессору? — Королеву не хватало воздуха.
— Я поехала к греку. К профессору. И там плакала. Да, грек порядочный. Он в миллион раз лучше наших подлецов.
— Я ведь тоже «наш».
— Я ник — кому не верю.
Королев понял, что все пропало, что очередной кувшин раскололся в эту ночь. Эти очередные черепки не соберешь. О проклятые, пролитые нектар и амброзия!
— Давай я разбужу эту сволочь, врежу ему.
Конечно, у них с франтом разные весовые категории,
но Володя злой.
Наташа запротестовала:
— Ради всего святого, никому ни слова!
Розовая женщина с вишневыми глазами сидела возле Королева в самолете. Самолет окунался в фиолетовое небо, как в чернила влетал. Володя подумал: «Излечился ли я от своей чудной болезни?» Лениво ответил сам себе: «Теперь это неважно. Эвхаристо, Греция! Вот она, эта женщина, с которой ему было все‑таки хорошо. Она летит к своим сковородкам». Он верил и не верил в будущую встречу с ней. Получается компьютерная «Дама с собачкой». Если не встретятся, то со временем напрочь пропадет желание любить и быть любимым. Иссяк же на Парнасе Кастальский ключ, как бы ни воспевали его поэты. Может, кто‑то из них двоих преодолеет‑таки робость, косность, инерцию летаргического быта и они действительно встретятся?! А что тогда? Хорошо, что никто не знает, что тогда.
Дальше все шло так, словно судьба отрезала все то, что произошло в Греции, торопливыми, неровными ножницами.
Московского аэропорта будто бы и не было вовсе, приснился. Быстро перекочевали в автобус. Королев только теперь понял, что темный, заставленный чемоданами автобус — их последнее пристанище. Полчаса езды до Москвы. Но вот — вот должна быть Наташина остановка. Она выходила раньше. Лучше последние минуты молчать, не изрекать глупости. Скорее бы!
И вот автобус качнуло, лязгнула дверь. В спешке Наташа подставила щеку для поцелуя. Он так и не понял, какая это была щека — упругая или податливая. Такой кроссворд останется незаполненным, может быть, на всю жизнь. Итак, чини, чини карандаш, борзописец Королев. На каком слове ты запнешься? Может, это название гостиницы в Афинах. Кто теперь курит на пыльной и теплой террасе? Как по — гречески «спасибо»? Эвха… Эвха…
