Ярослав Кузьминов - Раздвоение
Петр Николаевич воспринял это без энтузиазма, потому что один похожий клиент у него уже был, и сегодня еще предстояло с двух до четырех выслушивать всякие мерзости из его сексуального опыта.
Однако проблема Олега, как выяснилось, была совсем другая. Для своего возраста он, судя по всему, прилично запаздывал в половом развитии. Насколько Петр Николаевич помнил, обычно парни в семнадцать уже имели какой-то сексуальный опыт и воспринимали секс как самую главную награду в жизни. Олега же, судя по тьюнингу, волновало исключительно презрение со стороны девушек. Ему было важно, чтобы к нему относились с интересом и уважением. Сексуальные мотивы не всплывали нигде.
За время тьюнинга, наряду с обычным набором из тошнотворной еды и страха перед увечьями, он попотчевал Петра Николаевича двумя душещипательными историями «больших неудач» с девушками.
На подготовительных курсах, в параллельной группе, была девушка по имени Настя. Олегу она нравилась, но он боялся приближаться. Однажды он собрал все свое мужество и подошел к ней на перемене, когда она сидела за партой и болтала с подругой.
Все мужество ушло на то, чтобы подойти, и для того, чтобы заговорить, сил уже не осталось. Какое-то время он глупо стоял и пялился ей в затылок. Наконец, ее подруга заметила его и сообщила Насте. Та повернулась и сразу же отшатнулась от него, как будто от чего-то «липкого и заразного», по выражению Олега. «Чего ты встал? — закричала она. — Чего тебе надо?» Он не ответил и смылся в свою аудиторию, где затаился за партой и стыдился смотреть на одногруппников. Ему казалось, что все уже знают о его неудаче и втайне злорадствуют.
Вторая история была не такой камерной. Как-то осенью две девушки с курсов встретили его, когда он выходил, и предложили пройтись с ними до дальней станции метро. Он согласился. Они нашли его интересным и необычным. Последовала еще пара таких прогулок. После этого они предложили поехать с ними погулять по Сергиевому Посаду в выходные. Такая поездка казалась ему вещью рискованной. Он боялся быть избитым. Он и так ходил по улице в постоянном страхе, что к нему пристанут, и это в тихих районах Москвы. А уж все, что было за пределами Московской кольцевой автодороги, он воспринимал как зону смерти. Особенно его пугали пригородные электрички.
Однако он согласился поехать. Согласие, по сути, сорвалось с его языка, потому что он боялся говорить людям «нет» в лицо. Выслушав их радостные восклицания, он тут же подтвердил намерение, хотя отлично понимал, что это сугубое лицемерие. Он надеялся на то, что после пары дней какие-нибудь обстоятельства заставят девочек отказаться от поездки. В первую очередь, он рассчитывал, что их остановит большое домашнее задание на выходные. Тогда бы получилось, что это они отказались от планов, а не он. Это выставит его в хорошем свете, а их в плохом. Они почувствуют себя моральными должниками, и это облегчит его отношения с ними.
Но они не позвонили, а в пятницу, на подготовительных курсах, спросили радостно, готов ли он к поездке. Нехотя он ответил «да», стараясь казаться расслабленным и веселым. Вечером он, после долгой внутренней борьбы, позвонил одной из них и сказал, что возникли очень неприятные обстоятельства, о которых ему даже тяжело говорить, и поэтому он никуда не поедет.
После этого девушки остыли к нему и больше не приглашали ходить гулять. Скоро он обнаружил, что от них не отлипают два «курящих парня» с курсов и даже держат их за руки, а значит, они, видимо, стали встречаться.
Уходя в конце занятия, Олег спросил: «Скажите, у меня есть шанс насчет девушек?» — «О! Еще бы!» — сказал Петр Николаевич и настойчиво сунул ему руку для прощания.
Перед этим случился неприятный инцидент. После сессии тьюнинга Олег сказал, что пойдет попить воды. Петр Николаевич ответил, что вода в фильтре рядом с чайником, и пошел убрать в шкаф в спальне «протокол тьюнинга». Он увидел обертку от гематогена и вспомнил про бутылку текилы на кухне, оставленную рядом с мойкой. Как он мог забыть! Он бы вспомнил, если бы у него во рту была жвачка, когда он проснулся. Но он, похоже, проглотил ее во сне. Петр Николаевич пошел на кухню, на ходу сочиняя ложь.
Если Олег решит, что он пьет, да еще с утра, доверие будет потеряно. Петр Николаевич не раз говорил Олегу, что не пьет много лет, чтобы не вредить спортивной форме, хотя ему, Олегу, выпить иногда с друзьями и не повредит: в молодости надо разное попробовать, и хорошее, и плохое.
Олег беспомощно стоял посреди кухни с фильтром в руках. «А я как раз хотел вас позвать. Я не могу найти кружку». Петр Николаевич дал ему кружку. Он вздохнул с облегчением, увидев, что бутылка стоит этикеткой к стене, и Олег ее не трогал. Такой невинный мальчик, как он, мог и не понять, что перед ним стоит. Олег, однако, отличался не только невинностью, но и любопытством.
«А что это у вас?» — спросил он. — «Средство от тараканов, — ответил Петр Николаевич сходу. — Надо, по идее, смачивать этим губку и класть ее в специальную пластмассовую коробочку. Ставите рядом с мусорным ведром, жидкость испаряется и травит их. Но я использую простую рюмку, и тоже работает» — «А для человека оно не вредно?» — «Ну, если вы ее пить будете, то вредно, конечно» — «А можно понюхать?» — «Да, пожалуйста. Только не сильно вдыхайте, это все-таки яд. Я как раз хотел новую порцию им сунуть», — он налил рюмку и протянул Олегу, но тот нюхать отказался. Тогда Петр Николаевич поставил полную рюмку под мойку рядом с мусорным баком.
На этом неприятный инцидент был исчерпан. Закрыв за Олегом дверь, в одиннадцать утра, Петр Николаевич вернулся на кухню, достал из-под мойки рюмку и, после внутренней борьбы, перелил обратно в бутылку. Убрав бутылку в холодильник, он побрел в спальню и поставил будильник на двадцать пять минут двенадцатого.
Растянувшись на диване, он стал прислуживаться ко внутренним ощущением: в горизонтальном положении поясничная боль утихала. Петр Николаевич подумал с надеждой, что следующая клиентка все-таки не придет, и он сможет поспать целых два с половиной часа. «Что за чушь, — возмутился он глупым мыслям. — Мне нужно зарабатывать. Конечно, лучше, чтобы она пришла».
Сомнения в ее появлении были вызваны тем, что эта женщина не пришла в понедельник, хотя обещала. Однако она позвонила вечером, долго извинялась и сказала, что обязательно придет во вторник и заплатит «все, все и за понедельник тоже».
«Если бы вы не позвонили, я бы на завтра поставил вместо вас другого клиента.
Хорошо, что вы позвонили», — дежурно солгал тогда Петр Николаевич.
Итак, он лег на кровать, гадая, придет она или не придет. В течение пятнадцати минут он не мог заснуть, так что отключил будильник и пошел на кухню выпить чашку чая. Ровно в половине двенадцатого раздался звонок в дверь. «Надо же!» — сказал вслух Петр Николаевич и пошел открывать.
Клиент № 2
Пришедшая выглядела жутко: с пучком жирных седых волос, в которых сохранилась лишь пара черных локонов; с усиками на верхней губе; с торчащими скуловыми костями и острым подбородком.
Когда она сняла побитую молью, затертую шубу, впечатление стало жутче. У нее было тощее, угловатое тельце. На него, как на вешалку, было напялено желтое в синий горошек платьице с заплаткой на левой груди. Образ дополняли серые шерстяные колготы и грязные кроссовки поверх толстых носок.
«Не примите шубу у дамы?» — сказала она и быстро улыбнулась, отодвинув нижнюю челюсть назад и оскалив верхние зубы.
И вдруг он узнал ее, по этой улыбке. У него упало сердце. «Неужели она никогда не отстанет?» — застонал он про себя. Ее звали вовсе не Татьяна, а Алена, и она была одним из самых долгоиграющих его клиентов.
Алена появлялась у Петра Николаевича несколько раз, с интервалами в пару лет. С каждой новой встречей он ужасался про себя: «Как она подурнела!». Пообщавшись с ней за неделю занятий, он снова ужасался: «Ну и съехала же у нее за эти годы крыша».
Начинала она тридцатипятилетней замужней женщиной, матерью двоих детей. Она была одной из первых, кто попал на платные занятия, узнав о нем от знакомой, той самой психологини, с которой у Петра Николаевича был роман, и которая научила его, как правильно морочить клиентам голову. Та психологиня привела к нему далеко не одну Алену, однако от «20 % за приведенного клиента» отказывалась. По-видимому, ей просто нравилось загонять людей в ловушку, созданную не без ее участия.
Алена показалась ему тогда вполне здоровой, бойкой женщиной, несколько замученной детьми и домоседством. Она все время говорила, что еще полгода посидит «с младшенькой» и сразу устроится работать. «У меня, в конце концов, отличное образование, — говорила она. — Я заканчивала факультет прикладной и теоретической ядерной физики МИФИ». Против физиков у Петра Николаевича создалось в результате грустного опыта глубокое предубеждение. Один знакомый физик уронил ему на ногу сковородку и ошпарил его руки маслом, когда готовил при нем яичницу. Другой тихонько слинял с его дня рождения, прихватив с собой жену друга, ведерко с черной икрой и бутылку «Хеннеси», и праздник был испорчен. Третий обещал устроить Петра Николаевича на хорошую работу, но неожиданно сошел с ума, убил жену и дочь и выбросился из окна. Телефон Петра Николаевича нашли в его записных книжках, и пришлось ходить давать показания. Но Алена ему понравилась, и он тогда посчитал ее исключением.
