Кристиан Гарсен - Полет почтового голубя
— Добро пожаловать к нам, наш французский друг, — сказала она приятным меццо-сопрано, который Еугенио счел довольно удивительным у женщины ее возраста и размеров.
Он кивнул головой в знак благодарности, улыбнулся и отпил глоток чая.
— Моя жена знала Анн-Лор, — продолжил господин Ли. — Я же видел ее всего лишь раз, почти год назад. Симпатичная молодая девушка. Очень милая.
Госпожа Ли села напротив Еугенио. От нее пахло незнакомыми ему тяжелыми, приторно-сладкими духами. Это была пожилая женщина с гладкой кожей и крошечными зубами, безукоризненно белыми и правильной формы. Еугенио почувствовал себя не в своей тарелке. В тот момент, когда господин Ли совершенно естественно заговорил с ним об Анн-Лор, хотя ничто в их разговоре до сих пор не предрасполагало к этому и никто из них не сделал ни малейшего намека на Шуази-Леграна или его дочь, Еугенио начал невольно подумывать, что вся эта история была тихой и опасной формой помешательства со слишком расплывчатыми симптомами. Ему даже стало казаться, что у стен есть уши или, по крайней мере, комната нашпигована скрытыми глазками видеокамер, микрофонами, спрятанными под обивкой, за французскими фарфоровыми вазами и статуэтками из черного дерева. Внезапно его охватило странное беспокойство.
— Вы ищете Анн-Лор? — спросила госпожа Ли с вежливой улыбкой.
Еугенио слегка кивнул и тоже ответил ей улыбкой. Она старательно выговаривала каждый слог под ободряющим и доброжелательным взглядом мужа, который одобрительно покачивал головой при каждом произнесенном ею слове.
— Я часто с ней встречалась, — продолжила госпожа Ли с ужасным акцентом. — Она ходила на курсы китайского языка в институте.
— Это учебный центр для иностранцев, — пояснил господин Ли, — где можно выучить китайский язык и освоить каллиграфию. Моя жена там преподает.
Госпожа Ли утвердительно кивнула.
— Она перестала посещать занятия два месяца назад. Очень милая девушка.
— Вам известно, где она жила? — спросил Еугенио.
— Нет, может быть, в институте… Она была… замкнутой, you know[4].
Чуть смутившись, господин Ли тихонько засмеялся, будто хотел тем самым подчеркнуть англицизм, вырвавшийся у его жены.
— Я не слишком много о ней знаю, — заметил Еугенио. — Вы ничего не можете рассказать мне о ее интересах, поведении?
Господин Ли обратился по-китайски к своей жене, которая вначале неодобрительно поджала губы, но в конце концов, кажется, сдалась. Тогда господин Ли объяснил:
— Моя жена не осмеливается вам сказать, что у девушки была связь… связь с другим студентом института, итальянцем по имени Пьетро.
— А как фамилия этого Пьетро?
— Кажется, Савелли, — сказала госпожа Ли. — Он тоже больше не появляется, — разочарованно добавила она. — Возвратился в Италию. Симпатичный молодой человек, тоже очень милый.
Разочарование, проступившее на лице Еугенио, видимо, было столь велико, что господин Ли поторопился его успокоить:
— Не волнуйтесь, вы ее найдете. Чтобы достичь заветной цели, иногда следует поменьше знать о ней. Будьте уверены, если бы почтового голубя выучили географии, он бы никогда не прибыл к месту назначения.
Госпожа Ли с грустным видом кивнула. Последний луч солнца проник через окно и высветил контуры столика из темного дерева, стоящего в другом конце комнаты. Дети уже ушли со двора, и теперь в доме царила тишина, едва нарушаемая приглушенным шумом бульвара. Время от времени слышался странный крик какой-то птицы, возможно, козодоя, подумал Еугенио. Господин Ли встал, неловко прихрамывая, доковылял до тускло освещенного стола и зажег ароматизированную палочку. Затем протянул Еугенио лист бумаги, на котором был написан адрес.
— Это институт, — сказал он. — Вы можете обратиться туда от имени моей жены или от меня лично. Может, там вам расскажут что-нибудь еще. Мы действительно сожалеем, что больше ничем не можем вам помочь.
Спустя несколько минут Еугенио уже медленно шел по Люличану, разглядывая витрины лавок, заполненные вазами, статуэтками и другими безделушками, однако ничто не вызывало в нем особого интереса. Солнце скрылось, и теперь вокруг разливался странный голубоватый свет. Еугенио думал о фотографии Анн-Лор, которую дал ему Шуази-Легран. Девушка с кукольным личиком, черными волосами и глазами. Впрочем, довольно обычное лицо, ничего примечательного. Он говорил себе, что если теория господина Ли о почтовом голубе верна, то он обязательно найдет Анн-Лор, так как на данный момент не располагает о ней никакими сведениями.
Неожиданно прямо перед собой, посреди улицы, он увидел старика в некоем подобии коляски — безногого калеку, продававшего крошечные оловянные фигурки крестьян и солдат. Он знаком попросил Еугенио подойти. Фигурки были выполнены довольно тщательно и аккуратно. Марианне они наверняка бы понравились. На старике был старомодный рабочий комбинезон и кепка-маоцзедунка. Он улыбнулся Еугенио беззубым ртом.
— Fifty yuans only[5], — зазывно произнес он.
Это была мизерная сумма для Еугенио, но чересчур большая за такой крошечный предмет. Решив немного поторговаться, он показал на фигурку крестьянина в черных штанах, соломенной шляпе и белой рубашке и сказал: «Ten»[6], что было для него смехотворной суммой, но все же большей, чем ожидал старик.
— Ten, o'key, — весело произнес старик, не став спорить, и быстро завернул фигурку в газетную бумагу. — Looking for the young girl?[7] — по-прежнему улыбаясь, внезапно спросил он.
От неожиданности Еугенио вздрогнул. Он сделал вид, что плохо понял.
— Young girl, — повторил старик. — Mister Li. Yes?
Еугенио удивленно округлил глаза и слегка кивнул головой в знак того, что готов слушать. Но старик молчал, словно воды в рот набрал, и с улыбкой продолжал смотреть на него. Вдруг до Еугенио дошло, что в одной руке старик держит пакет с фигуркой, а раскрытую ладонь протянул к нему. Он понял и добавил сорок юаней.
— Ваншулу стрит, two[8], two, two, — произнес старик.
Затем протянул Еугенио его покупку, сунул в карман пятьдесят юаней и, попрощавшись кивком головы, покатил прочь в своей коляске.
Глава 5
Читайте Сунь-цзы[9], если у вас есть время
Еугенио твердо решил дочитать свою книгу, но сдался и оставшиеся страницы пробежал глазами по диагонали. Сказывалось отсутствие специфических знаний, и даже если бы на него снизошло озарение и перед ним открылись заманчивые перспективы, все равно ему катастрофически не хватало основательной теоретической подготовки. То же самое было несколько лет назад с книгой Стефана Хоукинга, пользовавшейся огромным спросом в книжных магазинах, но не столько из-за содержания, понятного очень немногим читателям, сколько из-за широко разрекламированного увечья астрофизика. Еугенио подумал, уж не стоит ли ему ограничиться чтением только Хьюберта Ривза, писавшего раньше хорошие научно-популярные книжки, а теперь довольно занудные и сердитые неоэкологические отповеди.
Еугенио поставил перед собой фотографию улыбающейся Марианны. Ее прозрачные зеленые глаза смотрели на него из-под прядки волос, растрепанных легким ветерком, поднявшимся в тот момент, когда Еугенио нажал на пуск.
— Что общего между исчезновением молодой девушки, теорией частиц и полетом почтового голубя? — спросил он ее и, помолчав несколько секунд, вздохнул: — Вот и я ничего не знаю, моя дорогая. Я измотан, не выспался. Лучше я напишу тебе.
Он почти закончил свое небольшое письмо, в котором кратко обрисовал события прошедшего дня. Оно начиналось словами «Марианна, cara[10], любовь моя» и должно было закончиться «Целую тебя сильно-сильно, всю, всю, всю». Когда зазвонил телефон, было ровно двадцать часов. Шуази-Легран был пунктуален. Еугенио подробно рассказал ему, что делал во второй половине дня. Закончив разговор, он дописал письмо, спустился в ресторан, посреди которого маленький оркестр играл западные мелодии на китайских инструментах, надеясь польстить вкусам иностранных туристов, но вызывая, скорее, их раздражение. Не выдержав, Еугенио подошел к оркестрантам и попросил играть китайские мелодии, солгав, что они ему очень нравятся. Он плотно поужинал, купил марку и отдал письмо служащему почтового отделения, затем поднялся к себе в номер, собираясь лечь спать.
«Мне следовало вас предупредить, — сказал Шуази-Легран, — вы ничего никогда не узнаете, задавая прямые вопросы. Надеюсь, вы хорошо изучили литературу восемнадцатого века?» — «Неплохо, — немного удивившись, ответил Еугенио, — я писал диплом о Кребийоне и Лакло, но какое это имеет отношение к делу?» — «Так вот, воспользуйтесь своими знаниями, старина, воспользуйтесь ими». — «Как это воспользуйтесь? — спросил Еугенио. — Что вы имеете в виду?» — «Стратегия увиливания, это вам ничего не говорит? — продолжил Шуази-Легран. — Характерной особенностью французской литературы восемнадцатого века, да и всего французского общества той эпохи в целом, как и современного китайского общества, является триумф кривой линии, синусоиды, стратегии увиливания. Суть никогда не выражается прямо. Никаких категорических утверждений, никаких необоснованных контраргументов. Это бой воды со скалой. Запад это скала, разум, уверенный в себе. Китай — это вода: жидкая, подвижная, которая огибает, разрушает и в конце концов уносит тебя. Читайте Сунь-цзы, если у вас есть время». — «Кто это?» — спросил Еугенио. — «Воин-стратег. Впрочем, нет, это вам ничего не даст. Просто помните о стратегии увиливания. Куда вы собираетесь завтра?»
