Харлан Эллисон - Видение
Они пошли за девушкой с вечными глазами. Та тем временем взяла у инопланетянина кредиты и направилась в сторону толпы, прогуливающейся по Проспекту Отваги. Фоксмартин обвил талию Верны длинным щупальцем. Девушка не смотрела на своего спутника, но Берни показалось, что она вздрогнула. Впрочем, с такого расстояния трудно судить наверняка. Может быть, он и ошибся: эта штучка привыкла обслуживать всяких тварей.
Доктор Брим сидел в углу операционной, наблюдая за скрытым от всех остальных глаз движением жизни в Кнокс-шопе. Его взгляд перебегал с одного предмета на другой, потому что он видел, как невидимые пытаются дотянуться до него. Те, что лишены всего. Те, что живут в питательных растворах, и те, что стараются изо всех сил выбраться из мусорных контейнеров. Доктор Брим знал, что в глазах можно увидеть любовь и ненависть, и страх, а еще ему было известно, что глаза не смогут выразить никаких чувств, если им не помогут в этом лицевые мышцы. Но он чувствовал, что его глаза полны страха. Безмолвие, наполненное движением, движением жизни в холодной операционной.
Слизняк-инопланетянин поджидал Верну. Он появился из расположенного в подвале входа в какое-то заведение, двигаясь так ловко, так быстро, что Берни и Гребби застыли на месте, мгновенно забыв свой план зарезать фоксмартина, схватить девушку и постараться поскорее смыться с места происшествия. Он вытек из темноты и наполнил узкий проход влажными воплями ярости. Фоксмартин попытался втиснуться между инопланетянином и Верной; но слизняк поднялся, а потом обрушился на него. Раздался тошнотворный чавкающий звук, материя, из которой состоял фоксмартин, превратилась в мягкую бесформенную массу, хрустнули кости, вытек костный мозг, во все стороны полетели куски плоти.
Когда слизняк соскользнул с останков фоксмартина, Верна закричала и метнулась прочь от маслянистого серого червя, направившегося прямо к ней. Берни принялся отчаянно ругаться. Гребби бросился вперед.
— Что, черт подери, ты можешь тут сделать? — спросил Берни, схватив за руку своего напарника. Мы ее упустили, вот проклятье!
Однако Верна бросилась прямо к ним, а слизняк вытянулся, стараясь заполнить собой проход, он струился за ней, точно приливная волна. Да, да, она видела… образ растоптанного, лишенного жизни существа… видела тысячи раз, словно одно зеркало отражалось в другом, а то-в третьем… и так до бесконечности, тень за спиной реальности… только она не знала, что все это значит… не хотела знать! Обслуживая инопланетян — каким бы извращенным и мерзким ни было это занятие, — она получала единственно доступную ей возможность сохранить рассудок, жить дальше, надеяться на то, что рано или поздно найдется выход, что она сможет покинуть Землю. Да, она знала, что фоксмартин умрет, но разве это имело какое-нибудь значение? Он ведь не человек — так, нечто, существо, которое, будь оно в здравом уме, ни за что не стало бы вступать в сексуальные отношения с человеком; ему это было необходимо, потому что люди каким-то там образом его возбуждали. А теперь она оказалась в ловушке…
Верна бросилась к Гребби и Берни, а слизняк продолжал неистовствовать, издавая возмущенные булькающие звуки. Он был в ярости, он рассвирепел, он продолжал тащиться за ней, волнуясь и раскачиваясь всем телом. Гребби сделал шаг вперед, Верна наскочила на него, и они оба отлетели к стене. Берни развернулся и бросился бежать в ту сторону, откуда они пришли. Громадная тень, слизняк-инопланетянин вдруг словно распух, стал в три раза больше, чем был до сих пор, и заполнил собой вход в аллею.
Берни увидел впереди свет и бросился к нему.
Неожиданно он почувствовал, как земля у него под ногами задрожала, что-то посыпалось в механизме внизу, какие-то части… В ушах раздался оглушительный вой, и он понял, что слышит его уже некоторое время. Вдруг ему показалось, что сама аллея тяжело вздохнула, его отбросило в сторону, лицом в расплавленное окно обреченного здания. Металлический тротуар вспучился, Берни, отчаянно размахивая руками, наконец упал и сполз вниз по стене. Сидя на куче искореженного металла, не сводя глаз с входа в аллею, он вдруг увидел, что тело инопланетянина окутало голубое, а потом оранжевое сияние.
Верна лежала совсем рядом со слизняком, так что жар обжег ей ногу. Толстый маленький человечек, тот, с которым она столкнулась, остался где-то под ее врагом. Он умер. Покинул этот мир. Как и фоксмартин.
А вот слизняк ревел от боли, рос прямо на глазах, становился все больше и чудовищнее, вот он уже добрался до окон второго этажа. Верна не понимала, что происходит. Слизняк взвыл еще отчаяннее, еще громче… Она почувствовала горький запах озона, горящего стекла, кипящей смазки, серы.
Слизняк-инопланетянин вспыхнул синим, потом оранжевым огнем, казалось, он светится изнутри… Затем сморщился, растекся, издал последний, чмокающий стон боли и сгорел. Верна на четвереньках отползла подальше, в сторону выхода из аллеи, света и ошеломленного человека, поднимающегося на ноги. Может быть, он ей поможет.
— Эта мерзкая штука убила Гребби. Не знаю, что там произошло. Совершенно неожиданно все вокруг как будто взбесилось. Машины, расположенные под землей, всю ночь издавали странные звуки; похоже, возникла перегрузка, не знаю. А может быть, виновата та мерзкая тварь — какая-нибудь ее часть попала под плиты ограждения и повредила машину, вот все и взорвалось. Мне кажется, она погибла, как на электрическом стуле… не знаю я. Но девица здесь, и у нее есть то, что вам нужно, а я хочу получить всю сумму — мою долю и долю Гребби!
— А ну-ка не кричи, подонок. Моя пациентка может прибыть в любой момент.
Верна лежала на операционном столе и наблюдала за ними. Видела их. Тени внутри теней внутри теней. Отражения. «Заплатите ему, доктор, — подумала она, — это не имеет никакого значения. Он скоро умрет. И вы тоже. А то, что произошло с Гребби, можно назвать удовольствием по сравнению с тем, что ждет вас. Да благословит тебя Бог, Сидни, оставайся там, где ты есть». Ей ничего не изменить, не залить спиртным возникающие перед глазами картинки, не забыться, погружаясь в вонючую плоть существ из других миров и с других звезд. Но через несколько минут, всего через несколько мгновений она освободится от своей тяжкой ноши; ей даруют мир, хотя они и сами об этом ничего еще не знают. «Заплатите ему, доктор, и давайте уже займемся делом».
— Неужели нужно было избивать ее?
— Я ее не избивал, черт вас подери! Ударил всего один разок, я всегда так делаю. Она не ранена. Вам же все равно нужны только глаза. Давайте платите!
Кнокс-доктор достал деньги из небольшого мешочка, висевшего на поясе комбинезона, отсчитал кредиты, количество которых удовлетворило охотника, и спросил, словно эта мысль пришла ему в самый последний момент — так ребенок пытается отыграть хотя бы одно очко уже после того, как он окончательно сдался:
— В таком случае почему она вся в крови?
— Отвали, док, — прорычал Берни и принялся считать деньги. — Она пыталась сбежать от того червя. И падала раз двести. Я же говорил. Если вас не удовлетворяет товар, который я доставляю, поищите себе другого охотника. Ну-ка скажите мне, сколько еще охотников доставили бы вам парочку серо-голубых глазок за такое короткое время? Стоило вам позвонить, и вы получили все, что хотели.
Доктор Брим не успел ответить на его вопрос. Радужная оболочка входа расширилась, и в Кнокс-шоп ввалились три громадных флоридца, быстро обошли операционную, проверили хранилище, офис, консультационный кабинет, мусорные контейнеры, а потом вернулись к радужной оболочке входа и с оружием в руках встали возле нее.
Брим и Берни молча за ними наблюдали,охотник, помимо воли, был восхищен их сноровкой и готовностью исполнить любой приказ. Они были представителями планеты с повышенной гравитацией, Берни однажды видел, как флоридец пробил кулаком пластину из пластистила толщиной в два дюйма.
Один из инопланетян прошел сквозь радужную оболочку, что-то сказал — ни Берни, ни доктор не видели кому, — а потом снова вернулся в операционную. Прошло несколько мгновений, и стало слышно, как по проходу в Кнокс-шоп двигается группа людей.
Кристабель Парсонс 26 появилась в операционной, жестом отпустила телохранителей; остались лишь те трое, что вошли первыми. Затем она хлопнула руками по бедрам, активизировав механизм протезов, поддерживавших ее ноги. Она стояла, гордо выпрямившись, и оглядывалась по сторонам.
— Доктор, — сказала она, небрежно кивнув доктору Бриму вместо приветствия, а потом перевела взгляд на охотника.
— Здравствуйте, директор. Рад вас видеть. Надеюсь, вы найдете…
— Довольно! — Она смотрела на Берни. — Этот человек должен умереть?
Берни попытался что-то сказать, но Брим быстро, испуганно проговорил:
— Нет, нет, конечно же, нет. Этот джентльмен очень помог в том, чтобы привести наш план в ис пвлнение. Он как раз собирался уходить.
