Алексей Карташов - Остров
— Подожди-ка! — вдруг сказала Гретель растерянно из темноты. — Я сразу не поняла одну вещь. Ведь если она назвала нас так просто, из-за сказки, значит, на самом деле нас зовут не так?
— Ну… скажем, не обязательно так, — уточнил Ганс. — Но, скорее всего, да. По-другому как-то.
— А почему мы не помним этого? Что случилось, в конце концов?
— Пойдем в комнату, будем думать дальше, — предложил Ганс, поднимаясь. Протянул руку в темноте, наткнулся на плечо Гретель, она судорожно вцепилась в его ладонь, и они вдвоем вернулись в комнату. Зажгли свет, нашарив выключатель на стене, потом маленький свет у кровати, потом погасили большой и легли, не раздеваясь, — она уткнулась носом ему в плечо. Они часто валялись так после занятий любовью и болтали ни о чем, “мурчались”, как выражалась Гретель. Сегодня она прижималась к нему тревожно, как будто искала защиты.
— Вот ты начал сегодня этот разговор, — сказала, наконец, Гретель, — и все как будто треснуло и накренилось.
— Прости. — Он чувствовал себя виноватым, уже давно. — Я не хотел, но мне надо было с кем-то поделиться.
— Да, конечно. — Она потерлась о его плечо щекой. — Но мы все поймем, и снова все будет хорошо. Да?
— Обязательно. Я тебе обещаю. Ничего же плохого пока не случилось?
Гретель помолчала и подняла лицо:
— Я тебе еще одну вещь скажу. Мне кажется, что это все не просто так.
— Эти пчелы не просто так, — пробормотал он.
— Какие пчелы?
— Не знаю, — признался Ганс после паузы. — Это я тоже забыл. Но я знаю точно, что пчелы — это не просто так!
Они облегченно расхохотались, и Гретель пружиной вскочила, зажгла большой свет и стала крутить что-то вроде фуэте, пока не зацепилась краем юбки за кресло и не обрушила его с грохотом. Раздался еще и подозрительный треск, Гретель извернула шею и с придушенным воплем ухватилась за бедро. Поздно: юбка треснула, даже не по шву, а поперек.
— Ну и ладно, — постановила Гретель, оценив урон. — У меня полный гардероб, а когда все кончится — мы еще что-нибудь придумаем.
Тут уже Ганс вскочил с кровати. Мысль поймалась.
— Достань-ка свой рюкзак, — потребовал он нетерпеливо.
— Зачем?
— Доставай, сейчас объясню!
Гретель покорно-комично вздохнула, полезла в чулан. Долгое время оттуда виднелась только ее нижняя половина, уже без пострадавшей юбки, — она еще и хулиганила, делала сомнительные движения, но Ганс на провокацию не поддавался, так что она через некоторое время разочарованно вылезла с запыленным рюкзаком и плюхнула его посреди комнаты: “Вот!”
Ганс осмотрел емкость, повертел в руках, раскрыл и, по всей видимости, остался доволен. Гретель смотрела с любопытством, но выдерживала характер, вопросов не задавала.
— А теперь трудное задание, милая. Могу даже сначала предложить тебе рюмку коньяку.
— Желаю непременно рюмку коньяку! — важно заявила Гретель и села в кресло, закинув ногу на ногу.
Вообще-то это была игра — главным любителем вечерней рюмочки был Ганс, но Гретель великодушно позволяла перекладывать ответственность на нее. Обычно она свою рюмку не одолевала, оставляла Гансу половину, и он, поворчав “наливаешь, а выпить не можешь” (хотя наливал-то сам), допивал за ней.
— Так вот, — сообщил Ганс, сделав добрый глоток и дождавшись волшебного тепла, — сейчас мы будем проводить эксперимент. Цели я тебе не сообщаю, чтобы не влиять на тебя.
— Хорошо, — кротко согласилась Гретель.
— Пожалуйста, достань из шкафа всю свою одежду и сложи стопкой.
— Это правда нужно?
— Да, правда.
Гретель вздохнула и направилась к шкафу. Одежды было немного: две юбки, белое платье, зеленое платье, пара шорт, джинсы, светлые брюки, несколько блузок, легкая куртка и главное сокровище — зеленая шляпка, подаренная миссис Ройс.
— Шляпку положи обратно. Теперь сложи рядом белье.
— Ты что, решил меня выгнать? — испуганно спросила Гретель.
— О господи, ты что! — Ганс вскочил, обнял ее и прижал к груди. Что-то хрустнуло, Гретель ойкнула и вывернулась, но выражение на лице было довольное.
— Ладно, ладно. Сейчас сложу. — И она сложила двумя аккуратными стопками несколько выгоревших футболок и всякие женские мелочи.
— А теперь упакуй это все в рюкзак, — продолжал Ганс, оглядев сложенное.
— Точно, решил выгнать, — констатировала Гретель, запихивая в рюкзак
белье. — Слушай, помнется же! Я вчера гладила платье!
— Я сам завтра поглажу, если помнется, — пообещал Ганс. Он уже прикончил свою рюмку и с интересом поглядывал на ту, что Гретель беспечно оставила на столе.
— Врушка, — печально отвечала Гретель. — Ганс, ну все! Платье и юбка уже не входят!
— А если постараться?
— Если постараться, могу впихнуть. А юбку в клапан. Надо, да?
— Пожалуй, нет. Ты будешь допивать?
— А вот если я скажу, что буду, что ты сделаешь?
— Не знаю даже, — признался Ганс, но, видимо, он выглядел таким растерянным, что Гретель почесала его за ухом и отдала свою рюмку, уверяя, что ей хватит.
— А теперь рассказывай скорей, зачем это все!
Ганс помедлил, повертел рюкзак в руках — набит плотно, до отказа. Положил обратно, вздохнул и сел во второе кресло.
— У тебя есть обувь? — задал он риторический вопрос.
— Ты же знаешь — кроссовки, сандалии и дивные туфельки-балетки!
— Знаю, да. А еще у тебя есть ласты, маска, трубка и гидрокостюм, правда?
— Правда! — Гретель понравилась новая игра. — А еще у меня есть куча умывальных принадлежностей, две щетки для волос, ожерелье, три пары сережек, записная книжка для рецептов и старинная перьевая ручка. Да, еще часы! Вот, всё вроде бы.
— Часы мы купили здесь, правда?
— Правда. Я никогда не знала, сколько времени, и ты пошел в порт, целый день разгружал лед, тебе заплатили зарплату, и ты купил мне вот эти часы, водонепроницаемые до ста шестидесяти футов! — Гретель ужасно обрадовалась воспоминанию, сидела на столе и болтала ногами.
— Погоди, я не про то. Остальное ведь все у тебя было?
— Было, а как же.
— А где все это лежало? Посмотри, твой рюкзак забит полностью.
Гретель растерялась, но только на секунду.
— В сумке, разумеется. У нас огромная сумка.
— Одна.
— Да, одна. — И тут до нее начало доходить.
— Ганс, а твои вещи влезут в твой рюкзак?
— Посмотри, он совсем маленький. И у меня еще пара здоровенных башмаков, бинокль в футляре, фляга, два ножа, вьючные ремни, револьвер, компас…
— Да, понимаю. Значит, у нас была одна сумка на двоих.
— Получается, что так. Как ни комбинируй.
Они замолчали, потом Гретель решительно встала, откупорила бутылку и сама плеснула в обе рюмки. Одну протянула Гансу.
— Теперь давай думать всерьез. Давай-ка я запишу все, что мы пока узнали. — И достала свою драгоценную записную книжку из ящика стола.
Ганс не узнавал ее — и любовался ею как-то по-новому. Это была не его легкомысленная и доверчивая Гретель, а какая-то другая женщина, с жесткой пружиной внутри. И это было очень кстати сейчас.
Гретель сосредоточенно писала что-то, хмурилась, наконец отложила ручку.
— Вот, смотри, что у меня получилось. Мы не помним, где мы были раньше. Мы помним немножко из детства и юности.
— Да, я помню что-то. Но это было очень давно, — подтвердил Ганс.
— Мы познакомились с тобой в саду у миссис Хоббс.
— Да, но… ты же видела сама…
Гретель кивнула энергично.
— У нас была общая сумка с вещами. Значит, мы были знакомы раньше.
— А может быть, просто у меня в сумке были вещи, которые тебе подошли?
— Ну да, ласты, гидрокостюм, кроссовки, туфельки — и все моего размера. И еще очки с моими диоптриями.
Ганс вспомнил, что у Гретель близорукость, минус один на правый глаз и минус одна вторая на левый, и что очки у нее есть, но она их никогда не носит.
— Да, хорошо. Я, собственно, хочу исключить всякую случайность. Значит, получается, что мы были знакомы раньше?
— И даже ехали куда-то вместе, — подтвердила Гретель. — Я запишу это?
— Уже, наверное, можно. А скажи: мы до этого жили на острове?
— Похоже, что нет, — промолвила Гретель после паузы. — Во-первых, у нас не было никакого жилья.
— Может, было, но мы уехали оттуда?
— Вряд ли. Вспомни — мы знакомились со всеми заново и никто не сказал нам: “Привет, как дела, что-то вас давно не было”.
Ганс подумал — да, ведь они знают всех жителей Порт-Элизабет и со всеми знакомились, он хорошо помнит это.
— Ладно, ты меня почти убедила.
— И вот еще что! — воскликнула Гретель. — У меня от здешней воды волосы посветлели, за две недели. Сразу после того, как мы поселились у миссис Ройс.
— Посветлели? — поразился Ганс, глядя на нее.
— Ох, милый, — Гретель порывисто обняла его, — ну как можно быть таким невнимательным? Все вы, мужчины… — Она слегка запнулась и замолчала, и на секунду как будто посмотрела внутрь себя, но сразу вернулась: — В общем, поверь мне, они посветлели и с тех пор такими и остаются, — и повертела у него перед носом растрепанным хвостом.
