Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста
Увы, не соответствуя этим условиям, Иван не особо рассчитывал на ответ. Тем ни менее провел следующее утро в томительном ожидании.
— Ванька, а Ирочка мне написала! — грянуло под конец обеденного перерыва. Туманцев, кто бы сомневался, не преминул воспользоваться подвернувшимся шансом.
Иван пожал плечами:
— Зачем ты, греховодник старый, морочить человеку голову?
— Не строй из себя праведника! — возмутился Туманцев. — Может, я хочу с этой Ирочкой в любовь поиграть?
Ильин скорчил скептичную гримасу, но, хватило выдержки, промолчал.
Туманцев оценил деликатность, натужно улыбнулся и перевел разговор на другое.
— Ты когда Павлюкова допишешь?
— Немного осталось, — буркнул Иван и надел наушники. Он хотел проверить расшифровку последних трех абзацев.
«Вот и все, — подытожил свое выступление Павлюков. — Кажется, я полностью раскрыл тему». «Спасибо, было очень интересно», — собственный голос полнился искусственным энтузиазмом. «Само собой, интересно, я ведь лучший специалист в этом вопросе…»
Вчера на этих словах Иван выключил цифровик и сделал бы это сегодня. Однако кнопку заело, поэтому против воли пришлось слушать продолжение диалога с Павлюковым, а затем разговор с официантом. Запись воспроизводила все происходящее в кафе: шаркающие поодаль шаги, перезвон ложек-вилок, чужие голоса, собственное дыхание. Вчерашний обед оживал, словно в радиоспектакле. Это становилось интересно. Позвякивала ложка, ударяясь о тарелку, чмокали, соединяясь губы. Спустя минуту, не самого благородного происхождения звуки дополнились чужой беседой. Разговаривали мужчина и женщина, сидевшие, видимо, где-то поблизости, скорее всего, за соседним от Ильина столом.
— Хорошо, я заплачу, но вы мне гарантируете, что никто ничего не узнает, — произнес мужской голос.
— Все зависит от суммы, — тихо ответил женский.
— Сколько вы хотите?
— Сколько вы готовы дать?
Молчание.
— Двадцать тысяч, — невнятные интонации скомкали вопросительный знак в конце предложения.
— Сорок! — Зато восклицательный прозвучал четко и ясно.
— Это очень много.
— Но вы же не хотите лишиться работы?
— И все же, давайте будем оперировать реальными цифрами.
— Вы вытащили из хозяйской казны почти полмиллиона, а теперь торгуетесь, как на базаре.
— Вы никогда не докажете мою вину!
— Я не буду ничего доказывать. Когда Сергей Сергеевич поймет, кто его подставил, он сделает надлежащие выводы. И вам мало не покажется. Шеф мог лишиться своего кресла!
— Тридцать.
— Сорок.
— Тридцать пять.
— Сорок.
— Ладно. Ваша взяла.
— Где и когда я могу получить деньги?
— Давайте, через недельку.
— Завтра.
— Вы берете меня за горло.
— Не надо было воровать, а главное подставлять другого человека.
— Оставьте, Яхонтов — не ангел.
— Я в курсе. Но теперь ему придется худо, а вы, как я слышала, покупаете загородный дом.
— Не дом, так коттеджик.
— Мне плевать на вас, Яхонтова и дом-коттеджик. Где и когда я получу деньги?
Сокрушенный мужской вздох предварил очередную реплику:
— Завтра, здесь, после трех. У меня сейчас очень плотный график, поэтому я не могу назвать время. Давайте, созвонимся и договоримся точно.
— Хорошо, я вас с утра наберу. Говорите, номер.
— …
Скрежет отодвигаемого стула заглушил слова прощания. Потом зацокали каблуки и мужской голос, наверняка, в спину уходящей женщине, впечатал тихо:
— Вот, сука, — и уже громче: — Официант, счет.
На этом запись закончилась. Ильин недовольно покачал головой и с удивлением обнаружил на экране монитора десять цифр — номер мобильного, который назвал мужчина. «Зачем я его записал?» — успел подумать Иван, прежде чем понял и испугался собственных мыслей. — Не хочу! Нет! Нет! Ни за что!»
Глава 4. Преступление
Раньше Ильин никогда не воровал и не грабил. Больше того до последнего мгновения он считал себя до крайности порядочным и законопослушным гражданином. Но все когда-нибудь случается впервые. Представив себя, обладателем сорока тысяч (неважно чего — гривен, долларов или евро) Иван сразу и навсегда полюбил эти деньги, и понял, что готов на все.
Любовь — сильное чувство, поэтому уже вечером Ильин перебирал вожделенные денежные знаки, кстати, американские. Пальцы дрожали, в мозгу отчаянной морзянкой билось: я сделал это!
Сразу же после ограбления, Иван чувствовал себя много спокойнее. Вернее, он себя совсем не чувствовал. И мог бы даже заявить: дерзкий циник, спланировавший и осуществивший коварный план и беспринципный краснобай-идеолог, толкнувший на преступный путь, не имеют к нему — Ивану Павловичу Ильину — ни малейшего отношения. Он не мог совершить ничего подобного. Все сделали дикие неуправляемые альтер эго — неосознанные субличности, обитающие в его мозгу.
Уступил злобным сущностям Ильин не сразу. Отпрашиваясь у Туманцева, он еще боролся с искушением. Здороваясь с барменом, усаживаясь за столик в сумрачном интимном закутке вчерашнего кафе, он изо всех сил сражался с соблазном. Даже, открыв, взятую для конспирации книгу, Ильин титаническим усилием воли постарался взять себя в руки и предотвратить грядущее злодеяние. Увы, силы тьмы оказались сильнее.
— Я надолго, так что пока давайте кофе, а там будет видно, — сказал Иван официанту, признавая тем самым свое полное и окончательное поражение.
Нужные люди появились, когда от кофе уже тошнило.
— Добрый день, — звучным знакомым по записи контральто обратилась к мужчине за столиком у окна высокая статная женщина и с шумом отодвинула стул.
— Если он добрый, то какой тогда злой? — лысоватый толстяк неохотно оторвал взгляд от тарелки.
«Вот, они голубчики!» — Ильин торопливо набрал на мобильном заветные цифры. Кстати, чтобы его невозможно было высчитать, специально для этой части операции он приобрел новую сим-карту.
Толстяк достал телефон, приложил к уху и недоуменно пожал плечами
— Весь день кто-то трезвонит и сопит в трубку.
Ильин лишь улыбнулся краем губ и, продолжая разыгрывать спектакль (на всякий случай, вдруг за ним кто-то наблюдает) сказал в свою трубку.
— Да, да. Обязательно. Скоро буду.
Затем, следуя плану, расплатился, оделся, вышел на улицу и устроился на заранее облюбованной позиции — около старого тополя в шагах двадцати от входа. Сделав скучающее лицо, Иван замер. Слава Богу, долго ждать не пришлось. Вор и шантажистка (про себя будущих потерпевших называл Иван только так) вышли из кафе, обменялись парой фраз и двинулись в разные стороны.
Шантажистка напряженно прижимала сумку к боку, из чего напрашивался вывод: сорок тысяч лежали именно там.
Теперь успех предприятия зависел от того, куда и каким образом отправится дама. Шантажистка остановилась около дороги с явным намерением взять такси. Ильин тоже поднял руку. Дальше все было как в кино.
— Пожалуйста, поезжайте, за этой машиной.
— Что за женой следите?
— Вроде того.
Улицы, перекрестки, пешеходы, череда движущихся автомобилей. Путешествие завершилось у высотной новостройки. Шантажистка выбралась из машины. Ильин стремглав выскочил на асфальт (расплатился он еще по дороге). Хлопнула за спиной дверь парадного, давая старт преступлению. Ильин, вслушиваясь в гул лифта, побежал по лестнице, на ходу натягивая на голову купленные заранее черные колготки.
На пятом этаже Ильин увидел: женщина, открыв сумку, достает ключи; в шелковом зеве лежит пакет с деньгами и …
— Молчи, дура, — рявкнул приглушенным голосом, но с самой свирепой интонацией.
Получилось не совсем так, как хотелось. Приказ вышел неубедительным, баба не испугалась, и открыла рот, чтобы позвать на помощь.
— Молчи, падла! — страшным шепотом прошипел Иван, и, схватив вожделенный пакет, бросился вниз по лестнице. Спустя минуту, к грохоту собственных шагов добавилась дробь женских каблуков. «Догонит — убьет! — понял печенкой Ильин, набавляя скорость.
Спасло Ивана чудо. Он рванул на себя дверь подъезда и едва не врезался головой в холодильник, который намеревались внести в тамбур двое мужиков в синих спецовках.
— Осторожнее, — рявкнул один.
— Да, да … — Ильин уступил дорогу и даже вежливо улыбнулся.
Грузчики успели сделать пару шагов, до того как в них врезалась разъяренная дама.
Сцену столкновения Иван представлял всю дорогу до дома. Даже переступая порог, он думал не об украденных деньгах, а о том, как падал холодильник, как ругались мужики, и бесилась от беспомощности шантажистка, пытаясь преодолеть внезапное препятствие.
Осознание содеянного настигло Ильина в ванной. Глядя в глаза своему отражению, он медленно, почти по слогам произнес:
