Маруся Климова - Морские рассказы
А только один раз он пришел к этой тете Уте ужасно пьяный, просто в хлам. Она ему еще и пива налила, а он, конечно, не отказался и к тому же разбил пивную кружку. А потом ему захотелось в туалет. А туалет был занят, там была только одна кабина, и она-то как раз и оказалась занята, а писсуар не работал, он был закрыт сверху какой-то фанерой. И он не стал мочиться там на пол, чтобы не прибавлять работы своей тете Уте, а, как приличный человек, вышел на улицу и стал искать укромное место. А там место людное, Невский недалеко, и он, хоть и был пьяный, но понимал, что нельзя раскрыть клапан и встать мочиться прямо на тротуаре. Поэтому он зашел в подворотню, а там был жилой дом, такой типичный питерский двор-колодец. И он встал в уголок и стал мочиться на стенку. При этом он, естественно, не смотрел, куда льется его струя. А там внизу оказалось оконце, за которым находилось подвальное помещение. И в этом подвальном помещении, оказывается, была квартира, где жило целое семейство. И они как раз в этот момент сидели и ужинали у приоткрытого оконца, не знаю уж, зачем им понадобилось это оконце открывать, потому что оно было на уровне асфальта, и оттуда ничего, кроме пыли и миазмов, проникнуть не могло. Но может, им там в этом подвале и это казалось свежим воздухом. И вот оказалось, что боец мочится прямо на их кухонную клеенку, на стол. Они сидели и ужинали, и там были несовершеннолетние дети, и вдруг откуда-то сверху течет струя мочи, а боец, который непосредственно является ее причиной, стоит, покачиваясь, и даже этого не замечает. Они, конечно, заорали на него, он посмотрел вниз, увидел все это, и вместо того, чтобы извиниться, послал их матом и пошел со двора на улицу. А они тут же побежали вызывать милицию. А он, когда вышел на улицу, из-за всей этой суматохи забыл застегнуть клапан и так и вышел с болтающимся из штанов концом. Там его и забрали в милицейский рафик.
А к нам в училище прислали сигнал, что курсант такой-то задержан в пьяном виде, и описано все его поведение. У нас сделали собрание, осудили его, и, несмотря на влиятельного папу, бойца отчислили за «крайний цинизм». Так и наступил конец его карьере мореплавателя.
ЖЕНИТЬБА
Был у нас на курсе один чудачок, иногородний, который с самого поступления в систему очень волновался, как бы ему в Питере остаться. Прописки у него не было, и после училища должен был он получить распределение куда-нибудь в город Замудонск или Крыжополь, откуда он сам, соответственно, и прибыл в город-герой на Неве. Но его такая перспектива почему-то совершенно не радовала, и он после долгих раздумий решил здесь себе жену искать, с пропиской и с квартирой. Правда, он был далеко не красавец, некоторые его даже уродом считали, хотя лично я не баба, мне все равно. Конечно, если с таким в кубрике вечером столкнуться, то с непривычки и заикой можно стать. Он был очень худой, волосы редкие, зубов фактически не было — там, где он жил, в северном регионе, витаминов ему в детстве не хватало, не было ни овощей, ни фруктов, и жрал он только одни леденцы, вот поэтому и зубов лишился — это он сам мне потом рассказал, чтобы я к нему сочувствием проникся и помог ему в Питере остаться.
Так что бабу он себе долго найти никак не мог. Кроме того, по-моему, его больше мужики интересовали, кажется, в детстве их с мамой отец бросил, и он чувствовал тоску по неразделенной отцовской любви. Но это только мои догадки, никаких доказательств у меня не было, а то отправили бы его по этапу за Полярный Круг, и не довелось бы ему в Ленинграде хоть какое-то время пожить и наполнить витаминами свой истощенный организм.
Ну так вот, приходит однажды он в систему такой радостный, сияет и объявляет всем: «Я женился, ребята, поздравьте меня!» Все сразу стали его ругать, что он свадьбу зажал, просят невесту показать, хоть фотографию, а он начинает крутить, вертеть, и ничего не показывает. Правда, рассказал, что у его жены трехкомнатная квартира в центре, недалеко от улицы Гоголя, и что она очень интеллигентная женщина. Однако фотографию так и не показал, сказал, что нету фотографии. Наши чудачки стали строить разные предположения — одни сказали, что его баба на обезьяну похожа, другие, что он на настоящей обезьяне женился, а один наш комсорг так авторитетно заявил: «Ребята, наверняка жена ему в бабушки годится.» Может, он уже тогда все знал, он же с КГБ был связан, а может просто интуиция, но он оказался прав.
Однажды выходим мы из училища, а у дверей стоит бабуля, правда, одетая в хорошую шубу и подкрашенная, и даже волосы у нее не седые, а синие, такая бабушка с голубыми волосами, и когда увидела она нашего Вовика, тут же бросилась к нему, обняла, начала целовать, и они вместе ушли. Вовику, вроде бы, неудобно как-то было, он видел, что мы все это наблюдаем, но ничего сделать он не мог. Потом он всем стал рассказывать, как он ее любит и какая это умная женщина, как много она для него сделала. В общем, мы все долго охуевали. Потом, правда, привыкли, и уже внимание на все это обращать перестали. Какая разница, с кем он живет, некоторые наши духи вообще рассказывали, что с кошками трахались, было такое, а чем кошка лучше старухи?
А Вовик постепенно отъелся и даже зубы себе вставил, точнее, его старуха ему вставила, и стал прилично выглядеть. Он приобрел такую уверенность в себе, что даже разговаривать стал со всеми басом и поглядывать свысока на своих товарищей по курсу. Мне все это, конечно, не нравилось — что-то в этом во всем было противоестественное, неприятное, аморальное. Все же молодой человек должен себе молодую бабу искать, а не на старухе жениться, да еще ради того, чтобы хорошее распределение получить.
Учился он, правда, не так плохо, все экзамены сдавал, и вот постепенно подошли выпускные экзамены, стали решать вопрос о распределении. И тут вдруг вызывает его к себе комсорг и говорит: «Курсант, нам стало известно, что вы женаты на ленинградке. Не могли бы вы представить документы о регистрации брака?» А он уже давно эти документы принес, как только в ЗАГСе зарегистрировался, и теперь был в большом недоумении. Комсорг же продолжает ему на психику давить: «Кажется, ваша супруга постарше, чем вы?» Вовик ему говорит, что да, постарше, но это любовь, а уж любви все возрасты покорны, об этом даже в песне поется. А комсорг ему в ответ: «Я тебе сейчас этим стулом промеж рог как въебу, тогда ты у меня сразу свою любовь забудешь!» — и показывает ему головой на стул, что справа от стола стоял, чудачок едва успел из кабинета выскочить.
В общем, эти разглагольствования дешевые ему не сильно помогли — его вызвал к себе еще наш замполит, а потом и начальник училища. Долго ему мозги полоскали, спрашивали, как он мог до такого дойти. Потом собрали общее комсомольское собрание, на котором замполит сказал, что такой человек просто недостоин носить звание советского моряка. И его отчислили «за низкие моральные качества» перед самым распределением. Его жена после этого долго в училище ходила и с начальником беседовала, но нет, ничего не помогло.
МЕДОСМОТР
Вообще-то, медосмотр у нас — дело самое обычное, проводят его периодически два раза в год, в начале и в конце учебного года. Бывает, что бойцы привозят из дальних краев разные экзотические болезни, к тому же, надо учитывать, что у нас и представители других рас имеются, как говорится — «комнату справа снимает китаец, комнату слева снимает малаец…» и так далее. То есть вообще обычно едут отдохнуть к себе на родину предков, а уж там и с обезьянами трахаются, и с антилопами, и вообще с кем придется. Немудрено, что потом у них можно обнаружить все, что угодно: от бледной спирохеты до вируса иммунодефицита.
И вот, в сентябре начался у нас медосмотр в системе, всех бойцов, как обычно, согнали в медпункт, и там докторица приказала им всем спустить штаны и продемонстрировать ей свои концы. Конечно, не всем сразу, потому что бойцов было слишком много, и некоторые ждали в коридоре, а некоторые сидели за занавеской, в ожидании этого приятного мгновения. Потом докторица вызывала следующего, и боец выходил из-за занавески со спущенными трусами, бодрым голосом сообщал: «Курсант такой-то!» И она у себя в списке ставила напротив его фамилии галочку, или там вопрос — если, конечно, у нее возникали какие-нибудь вопросы по поводу здоровья этого курсанта. Ну вот, я сидел за занавеской на кушетке, покрытой клеенкой, и мимо меня все проходили и проходили наши бойцы, а я, лично, не особенно торопился продемонстрировать свой конец этой докторице, это всегда можно успеть сделать и в гораздо более приятной обстановке. Докторице ассистировала медсестра, которая, если возникали сомнения, подавала ей палочку, чтобы взять мазок, пробирочку, кусок ваты, и тому подобные аксессуары. А я все сидел за занавеской и наблюдал за нашими бойцами: члены у всех были совершенно разной длины, толщины, и даже форма была разная — у одних концы были чуть кривоватые, у других — совершенно прямые, в общем, довольно интересно, кажется, бойцов можно и без штанов узнавать, если привыкнуть к такому способу общения. Говорят, по размеру носа на лице можно определять размер члена, меня этот вопрос давно интересовал, и я решил, наконец, проверить, действительно ли существует такая закономерность, и так увлекся этим процессом, что и не заметил, как все бойцы мимо меня прошли, и за занавеской остался я один. А докторица тем временем завела с медсестрой интересный разговор, о том, как ее семнадцатилетняя дочь привела к себе мужика, а живут они в двухкомнатной квартире, и этот мужик сразу у докторши вызвал подозрение, она, как профессионал, уже всякого на своем веку навидалась. Она попыталась дочку отговорить, чтобы она этого мужика выгнала, или, хотя бы, чтобы не торопилась с ним в интимные отношения вступать. Она дочку для этого разговора вызвала на кухню, а дочка слушать ничего не хотела, у нее уже глаза загорелись, и вообще она как будто офигела… А пока она с дочкой так беседовала, открылась дверь дочкиной комнаты, и на пороге появился этот мужик, со спущенными штанами и стоящим членом, член у него оказался просто нечеловеческих размеров, уж она, как профессионал, это со всей ответственностью могла заявить…
