Семен Малков - Золотая клетка
— Похоже, придется переждать непогодь до утра, — с сожалением решил старый таежник. — В такую бурю и думать нечего переправляться на ту сторону.
Петр удрученно молчал — спорить не приходилось. Как ни рвалась душа в обратную дорогу, как ни мечтал скорее оказаться в лагере геологов, пускаться в путь при разгуле стихии — сущее безумие.
В бездействии, без привычной работы время тянулось медленно; настроение упало, сидели молча, уныло прислушиваясь к вою ветра и грохоту падающих камней. Неожиданно старый золотоискатель встрепенулся, тревожно взглянул на Петра.
— А ведь мы вчера на радостях никак не пометили шурф. А камнями завалит? Опять отыскивать? — Помолчал, размышляя, и не без колебаний принял решение: — Нет, так оставлять нельзя! Придется сходить, сделать надежные отметки.
Понимая, что Фомич прав, Петр нехотя поднялся.
— Ладно, схожу! Забью колья, — предложил он. — Если и поломает, легче будет потом найти.
— Я тоже пойду, — встал на ноги Фомич. — Может, заодно отыщу второй шурф. Все равно делать нечего.
— Ты бы лучше отдохнул перед дорогой, — попытался удержать его Петр. — Поберег бы здоровье!
— Не беспокойся, мое здоровье не то что у вас городских, — обиделся старик, — простуды не боится!
Фомич загасил огонь, надел брезентовый дождевик с капюшоном и взял кирку.
— Пошли! — бодро скомандовал он Петру. — Не забудь топор! Колья нарубим по дороге.
Облачившись в плащ-палатку, Петр вышел вслед за ним из укрытия.
Борясь с ветром, двинулись по направлению к открытой вчера золотоносной жиле, стараясь держаться подальше от крутых склонов горы, с которых иногда падали камни. По пути Петр, срубив пару молодых деревцев, заготовил колья — пометить шурф. Отвесный склон горы совсем рядом, — на очищенную накануне площадку уже навалило много камней. Пока Петр вновь убирал камни, долбил почву, забивал колья, старик усердно рыскал неподалеку, пытаясь найти следы второго шурфа.
Наконец раздался его радостный вопль, возвестивший — поиски увенчались успехом. Петр поспешил к нему: Фомич не жалея сил разгребал груду камней, под ней уже виднелись обвалившиеся края старого шурфа. На глазах у молодого напарника он ухватился за большой камень, пытаясь в одиночку вытащить его из ямы.
— Погоди, Фомич, сейчас подсоблю! — крикнул Петр, бросаясь ему на помощь. Вдруг старик охнул, схватившись за сердце, выпустил камень и опустился на край ямы, бессмысленно глядя перед собой выпученными глазами, — инфаркт…
Не сведущий в медицине, Петр, конечно, догадаться об этом не мог, поняв только, что Фомичу стало плохо. Расстроенный неожиданным осложнением, он со всей осторожностью вытащил старика из ямы на расчищенное место, прислонил к большому камню.
— Как себя чувствуешь? Идти сам сможешь? Нельзя оставаться под дождем!
Фомич, видимо плохо соображая, молчал, и лишь тяжело дышал.
— Тебе прилечь надо, Фомич!
Крепкий организм старого золотоискателя изо всех сил сопротивлялся болезни; глаза приобрели осмысленное выражение, он хрипло выговорил:
— Очень… плохо… сердце… болит. — Снова умолк, с видимым усилием добавил: — Ослаб я… но пойду… если пособишь.
Через несколько минут ему немного полегчало, и он взглядом подал знак, что способен передвигаться. Петр наскоро вбил оставшийся кол на месте второго шурфа и осторожно приподнял Фомича, крепко обхватив рукой за талию. Так, прижимая его к себе, почти держа на весу, двинулся с ним, медленно ступая, к укрытию.
Прошли уже полпути, когда старику стало хуже и он потерял сознание. Петру не оставалось ничего другого, как взвалить почти стокилограммовое тело на спину и, сгибаясь под непомерной тяжестью, тащить на себе. Даже недюжинной его силы еле хватило, чтобы справиться с этой задачей.
Совершенно измученный и насквозь промокший, он дотащил все же свой груз до места, сбросил с себя плащ-палатку и разжег огонь. Устроил в глубине грота, куда не задувал ветер, удобную лежанку и заботливо поместил на ней Фомича, предварительно переодев во все сухое. Лишь после этого переоделся сам.
Что ж, в большом деле не без накладок; придется несколько дней лишних здесь задержаться. Все равно погода жуткая.
Чем больше он размышлял, тем тяжелее ему виделось их положение. Самая трудная задача — переправить на ту сторону Фомича, если к нему не вернутся силы. При всем своем оптимизме Петр понимал, что вряд ли удастся перетащить через пропасть старика без его активной помощи.
— Ладно, сделаем так! — вслух высказал он свое решение. — Если Фомич к утру не оклемается, пущу сигнальные ракеты о помощи. Сутки выжду ничего не будет — отправлюсь один! Еды ему здесь на несколько дней хватит.
Петр предусмотрительно отыскал сигнальные ракеты и присоединил к приготовленным для похода вещам. Подумав, вынул из мокрой куртки Фомича самое дорогое отсыревшую карту, подсушил у костра и спрятал в карман. Проверил пистолет и патроны. Почувствовав голод, Петр разогрел и доел остатки гречневой каши, выпил кружку кипятку с завалявшейся карамелькой и, постелив себе ближе к выходу, где больше свежего воздуха, не раздеваясь улегся спать. Вымотавшись за день, уснул мгновенно, но видеть сны довелось недолго — разбудил оглушительный грохот.
Буря утихла, но на склоне горы, прямо над их головами, произошел оползень — поток тяжелых каменных глыб хлынул вниз, ударяясь и дробясь о широкий карниз укрытия. От ударов огромной силы потолок и стены грота содрогались, — казалось, вот-вот не выдержат, рухнут…
Молниеносно оценив грозящую опасность, Петр вскочил на ноги и бросился к лежащему без движения больному.
— Вставай, Фомич, оглох ты, что ли? — окликнул он, забыв со сна, в каком старик состоянии. — Ты подняться-то можешь? — Опомнился, склонился над Фомичом. — Нас же сейчас засыплет! Фомич не шелохнулся… при виде его остекленевших глаз, Петр с ужасом понял — мертв; волею судьбы он остался один… На горестные размышления времени нет: удары сотрясали козырек грота… Вот послышался треск, посыпалась пыль — Петр едва успел выскочить из укрытия: козырек обрушился, похоронив старого золотоискателя и все их имущество под грудой каменных глыб…
Так необычайно и трагически закончил свои дни алтайский старатель Терентий Фомич Полторанин. Но сумел все же осуществить свою мечту. И если правы те, кто утверждает, что существует загробная жизнь, — душу его порадует появившаяся на этом месте через год мемориальная доска, посвященная ему как первооткрывателю нового золотого прииска.
Глава 25. Отчаяние
Камнепад прекратился, вокруг все стихло. Петру было отчего прийти в отчаяние. Он остался в живых, цел и невредим. Но в каменном саркофаге, где погребен Фомич, осталось все: плоды их труда, снаряжение, остатки продовольствия.
Мрачно рассуждая о том, как ему быть, Петр не видел возможности перебраться через пропасть без всяких альпинистских средств; нечем подать сигналы о помощи. Устав от бесплодных раздумий, он задремал, укрывшись от ветра в расщелине скалы, и проснулся, когда уже рассвело, от утренней сырости и голода.
Протерев глаза и с горьким сожалением убедившись, что ночная трагедия отнюдь не дурной сон, Петр тяжело вздохнул, поднялся на ноги и стал осматривать место происшествия. Там, где они с Фомичом оборудовали пристанище в углублении скалы под нависающим карнизом, высилась пирамида из его обломков. Козырек срезало словно ножом; рухнувшие каменные глыбы образовали вершину, — своротить их вручную и добраться до бренных останков своего старого наставника, нечего и думать.
Однако с краю, где раньше был выход из естественного грота, камни и обломки скалы казались помельче. А ведь именно там они с Фомичом оставили то, что приготовили взять с собой в дорогу… Надо попробовать спасти хоть что-нибудь из этого имущества, ничего другого не остается.
Подгоняемый голодом и реальной угрозой гибели, Петр принялся без устали ворочать каменные глыбы, постепенно очищая от них место выхода из укрытия и в кровь обдирая пальцы. Часа через два непрерывной работы его упорство было вознаграждено: из-под камней показался моток троса — он лежал ближе всего к выходу.
Это воодушевило, придало сил; еще энергичнее он продолжал разборку завала. Наконец удалось добраться до коробки с сигнальными ракетами; а когда из-под камней показался его рюкзак и оба пояса с золотой добычей, Петр совсем приободрился, возродилась надежда на спасение.
Оставалось найти и вытащить из-под камней рюкзак с продуктами, и ружье Фомича — должны быть где-то рядом… Но они оказались под огромным осколком скалы, сдвинуть его не по силам. Все попытки оказались бесплодными, Петр промучился больше часа, но пришлось сдаться; итак, он остался без еды.
«Ничего! Сейчас июль, поспели ягоды, да и грибы попадаются. Продержусь как-нибудь, — мысленно подбадривал он себя. — Может, что удастся подстрелить из пистолета. Хотя, патроны стоит приберечь — мало ли что…»
