Трумен Капоте - Луговая арфа
Поначалу показалось, что Верина просто махнула рукой на все это дело, но очень часто за обеденным столом ее взгляд испытующе и изучающе останавливался на Долли, и как-то раз, когда мы занимались во дворе своим обычным делом по приготовлению снадобья, я взглянул на окна и вдруг увидел в проеме Верину, следящую за нами… и я вдруг понял, что в ее голове родился какой-то очередной деловой замысел… но она не торопила события аж до самой весны.
Дважды в год, в январе и августе, Верина отправлялась в Сент-Луис или Чикаго за покупками. Тем летом, когда мне исполнилось шестнадцать, она как обычно поехала в Чикаго и вернулась через две недели с человеком по имени доктор Моррис Ритц. Все недоумевали: кто такой был этот доктор Моррис Ритц? Он носил галстук, завязанный узлом, и яркие кричащие костюмы, у него были синие губы и маленькие глазки-буравчики. И вообще он выглядел, как подлая мышь из детской сказки. Говорили, что он поселился в лучшем номере отеля Лола и на обед заказывал стейк в кафе Фила. По улице он шествовал, кивая каждому прохожему, но друзей в городке себе не завел. Так и ходил сам по себе и признавал лишь компанию Верины, которая, впрочем, никогда не приглашала его домой и никогда не упоминала его имени, пока, наконец, Кэтрин как-то не нашла в себе наглости и не спросила: «Мисс Верина, кто этот смешной господин доктор Моррис Ритц?» – на что Верина, побледнев, отвечала: «Ну, допустим, он и наполовину не смешнее некоторых».
Самые разные, в основном скандальные слухи пошли о Верине и ее взаимоотношениях с этим маленьким евреем из Чикаго, что был на двадцать лет моложе ее. Поговаривали, что у этой пары было даже нечто вроде свидания на старом, уже заброшенном консервном заводе. Правда это или нет, но что бы ни говорили о них, они действительно ходили туда, по крайней мере в том направлении. В сторону завода, что бездействовал уже целое поколение… Затем, в начале сентября, через объявления в газете «Курьер» мы впервые узнали, что Верина выкупила тот старый заводик, но в газете мы не нашли ни слова о том, что Верина собирается с ним делать. Вскоре после этого события Верина приказала Кэтрин приготовить пару цыплят, поскольку доктор Ритц собирался к нам в гости на воскресный обед.
За все время моего пребывания в этом доме мистер Ритц был единственным человеком, удостоенным столь высокой чести пообедать в доме на Тальбо лэйн. Это было действительно событием… Кэтрин и Долли изрядно потрудились, выбивая пыль поколений из ковров, таская фарфор с чердака, отмывая все комнаты душистой смесью с ароматом лимона и цветов. На тот торжественный обед к столу должны были быть поданы жареные цыплята и ветчина, английский горошек, батат, рулеты, банановый пудинг, два сорта тортов и мороженое-ассорти. В воскресенье перед обедом Верина пришла проконтролировать убранство стола: в центре него стояла ваза желто-оранжевых роз и по всему периметру сверкало столовое серебро семейства Тальбо, из-за его обилия казалось, что стол накрыт для дюжины гостей, но на самом деле место было на двоих. Верина подсуетилась и поставила еще один набор, на что Долли, поняв мысль Верины, но не желая сдаваться, сказала вяло, что ж, если Коллин хочет разделить компанию гостей, то он может обедать за этим столом, а лично она собирается провести время на кухне вместе с Кэтрин. Верина перешла в атаку:
– Не морочь мне голову, Долли, это очень важно, Моррис хочет встретиться сегодня именно с тобой, и еще, постарайся держать голову повыше, а то от одного твоего вида меня воротит.
Долли была напугана до смерти: она тут же затаилась, как мышь, в своей комнате, и, спустя довольно внушительное время, после того как прибыл гость, меня послали за ней. Она лежала на своей розовой кровати с мокрой тряпицей на лбу, а рядом сидела Кэтрин. Кэтрин прихорошилась: на ее лице уже лоснились румяна, а ее рот был забит еще большим куском хлопкового жмыха.
…Долли в ситцевом платье, привезенном Вериной из Чикаго, села на край кровати, но тут же снова упала плашмя на кровать.
– Если бы Верина знала, как мне жаль… – прошептала она беспомощно.
Мне ничего не оставалось, как сказать Верине, что Долли больна. Верина решила проверить, так ли это, и устремилась к Долли, и я был оставлен один на один с доктором Моррисом Ритцем.
Жутким типом он оказался, скажу я вам.
– Так тебе шестнадцать? – сказал он и подмигнул мне сначала одним, а затем и другим глазом. А глазки у него при этом были нагловатые. – Развлекаешься-то хоть? А, парень? Попроси старую даму взять тебя с собой в Чикаго, там-то есть где развлечься! – сказал он, щелкнул пальцами и прищелкнул каблуками своих щегольских туфелек, словно под ударный ритм какой-то водевильной мелодии: похоже, он когда-то танцевал чечетку или продавал газировку, вот только его чемоданчик-"дипломат" говорил о более серьезной деятельности его обладателя.
Я ломал голову: каким же это он был доктором, в какой сфере, и этот вопрос я уже был готов задать Верине, возвращающейся под руку с Долли.
Доктор Ритц тут же подскочил к смущенной и оробевшей Долли и принялся так неистово и горячо трясти ее руку, что бедная женщина чуть не потеряла равновесие.
– Это класс, мисс Тальбо, встретить вас! – воскликнул он, поправляя свой галстук.
Мы сели за стол, и Кэтрин вскоре подала цыплят. Она обслужила сначала Верину, затем Долли, и, когда подошла очередь доктора, она сказала, непонятно к кому обращаясь:
– По правде говоря, все, что мне нравится в цыпленке, так это его мозги, не считаешь ли ты, что им место на кухне, мамочка?
С этими словами она вперилась взглядом в тарелку так, что ее глаза, казалось, пошли вкось. Ее рот был по-прежнему набит хлопковым кляпом, и она все же выдавила, уже обращаясь к Ритцу:
– Долли заберет мозги.
Ритц ничего не мог понять из того, что она говорила.
– Ох уж этот южный акцент… – протянул он в смятении.
– Она говорит, что мозги на моей тарелке, – сказала Долли, густо краснея. – Позвольте мне передать вам их, – добавила она.
– Да не стоит… впрочем, если вас не затруднит…
– Да ее это нисколько не затруднит, – вмешалась Верина. – Все равно она ест только сладости. Долли, поешь, пожалуйста, этот банановый пудинг.
Доктор Ритц стал чихать и мямлить:
– Все эти цветы… розы… у меня застарелая аллергия…
– О Боже! – вскрикнула Долли и, видя возможность улизнуть на кухню, схватила вазу с розами, но ваза выскользнула из ее рук и упала прямиком в чашу с подливкой, а брызги подливки – на нас. – Вот видите… видите?! Это безнадежно… – сказала она, и в глазах ее заблестели первые слезы.
– Ничего нет безнадежного, Долли. Сядь и доешь свой пудинг, – посоветовала Верина гробовым тоном. – Затем добавила: – Кроме того, у нас для тебя припасен сюрприз. Моррис, покажи Долли те этикетки.
Бормоча что-то про себя, доктор Ритц перестал счищать подливку со своих рукавов и направился в холл, откуда он вернулся со своим чемоданчиком. Его проворные пальцы пробежали по кипе бумажных листов и выудили какой-то большой конверт, который он тут же передал Долли.
В конверте оказались яркие треугольные этикетки с оранжевыми надписями: «Средство против водянки от Цыганской Королевы», смазанная картинка женщины с банданой на голове и большими золотыми серьгами.
– Высший класс, не правда ли?! – сказал Ритц. – Сделано в Чикаго, мой друг нарисовал это, а уж он-то настоящий художник…
Долли озадаченно просмотрела этикетки.
– Нравится? – спросила Верина.
– Я не понимаю… – протянула Долли нерешительно.
– Неужели?! – сказала Верина, криво усмехаясь, и добавила: – Достаточно ясно! Я рассказала ту твою давнюю историю мистеру Ритцу, и он придумал это чудесное название.
– «Средство против водянки от Цыганской Королевы»: название запоминающееся, здорово будет смотреться в рекламе, – сказал доктор Ритц.
– Мое снадобье?! – Долли все еще оставалась спокойной. – Но мне не нужны никакие этикетки, у меня есть свои!
Ритц прищелкнул пальцами:
– Да ты посмотри, скажи, правда, здорово?! Мы можем напечатать этикетки, используя твой почерк!
– Мы уже потратили уйму денег, – жестковато отреагировала Верина и обратилась к Долли: – Моррис и я собираемся в Вашингтон на этой неделе, чтобы оформить авторское право на лекарство, естественно, мы представим тебя как изобретателя. А теперь самое главное, Долли, ты должна сесть спокойно и написать нам полный состав этого средства.
У Долли едва челюсть не отвисла: она резко приподнялась из-за стола, подняла голову и, беспрестанно моргая, глядя на доктора Ритца и Верину, тихо сказала:
– Так не пойдет.
Затем она встала из-за стола и направилась к выходу, и там, уже держась за ручку двери, повторила:
– Так не пойдет. У тебя нет на это никаких прав, Верина, а у вас, сэр, и подавно.
Я помог Кэтрин убрать со стола: смятые розы, так и не разрезанный торт, нетронутые фрукты.
