Олег Шишкин - Ведьменыш
Моховички были, конечно, близко, и сначала это не больно напоминало путешествие. Но оттуда двинули в поселок Нязепетровский. Там знакомые Андрея из поисковой группы «Сталкер» обследовали таинственный кратер метров пятидесяти в диаметре. По краям лежали поваленные деревья, а в центре воронки – куча камней. Сталкеровцы твердили, что такое могли создать только инопланетяне, только они – и никто другой…
Затем двинули в Пермскую область, в аномальную зону, где уж точно должны были увидеть эти самые тарелки, и только потом в Аркаим.
Разъезды Олю все-таки утомили, и она всего лишь предложила Андрею вернуться в город, а он просто взорвался. Как будто сошел с ума. Такое с ним бывало, только раньше она этого не замечала. На самом деле он жестко подсел на эфедрин или еще чем-то обдолбался, вообще плохо владел тормозами. И дальше уже все было как в страшном сне. Когда она призналась, что хочет вернуться домой, он стал с угрожающей интонацией повторять: «А ты не обидишься, если я сделаю по-своему? Нет, ты не обидишься, честное слово? Точно не обидишься? А?» И отвалил то ли в Кунгур на рок-фестиваль, то ли еще куда-то…
– Вы молоды, и вам, Оля, еще встретятся прекрасные принцы, которые возьмут на себя ответственность и за себя, и за вас. Выбор будет широкий, глаза разбегутся, поверьте, – стал утешать профессор.
– Да я и не сомневаюсь, что все будет хорошо, – согласилась Оля подавленно и как-то по-житейски добавила: – Просто всегда, когда с парнем расстаешься, на душе тяжело, а потом проходит. – Подумав, она спросила: – А вы, Игорь Сергеевич, чем на жизнь зарабатываете?
– Рытьем земли, – улыбнулся профессор.
– Рытьем земли? Что-то на землекопа вы не похожи, – удивилась Оля.
– Так землекопы разные бывают. Я археолог, летом у нас страда. Много приходится копаться.
– Косточки ищете, черепки? – поинтересовалась Ольга. – Первый раз встречаю археолога. Вы профессор, наверное, или доцент?
– Какая разница? Ну, допустим, профессор. Мы уже несколько десятилетий тут роем с нашей археологической партией. Ищем остатки древних городов и астрономических обсерваторий.
– Надо же! Здесь? У нас?
Игорь Сергеевич кивнул.
– Да, представьте, здесь, на нашем Урале. Тут тайны многих цивилизаций, истоки великих загадок. Вы, например, слышали о государстве Беатрия? Нет? А Беатрия, между прочим, была на Урале, а ведь она – ровесница Вавилона и Египта.
– Наверное, здесь было тогда теплее, чем сейчас, – грустно вздохнула Оля.
– Теплее, – согласился профессор. – Только пальмы в Беатрии не росли. Наши древние земляки были скотоводами, но постоянно смотрели в небо. Чего-то там искали, высматривали. Даже имели свои карты вселенной, знали о спутниках Юпитера, да-да, и даже о циклах его вращения. Многие древние народы обладали очень важными знаниями. Вы вот, например, знаете, что в ведической астрономии и астрологии использовались объекты, называемые «грахи».
– Как-как? – переспросила Оля.
– «Грахи», – повторил профессор и продолжил: – Солнце, Луна, пять планет: Марс, Меркурий, Юпитер, Венера, Сатурн – и две математические точки: Раху – восходящий лунный узел, и Кету – нисходящий. Древние знали: Юпитер и Сатурн являются самыми медленными «существами» и у них самые долгие периоды вращения. У Юпитера – двенадцать лет, а у Сатурна аж тридцать! Но именно эти два тихохода оказывают особое влияние на всю Землю. Да и на человека. Сейчас Юпитер активен. Может быть, ваша ссора с молодым человеком результат его влияния?
– Может быть, – вздохнув, почти согласилась Оля.
– Движение Юпитера и Сатурна образует 60-летний цикл большого календаря, – продолжал профессор импровизированную лекцию. – А вот 14 апреля каждого года Солнце входит в первый градус первого зодиакального созвездия Овна. В этот день начинается новый цикл движения Солнца и соответственно новый солнечный год согласно ведической астрологии. Новая судьба. Индийцы, сочинившие эти самые Веды, и персы-огнепоклонники многое взяли у сарматов, обитавших в наших южноуральских степях. Есть убедительная версия, что в древнеиндийском эпосе описывается ландшафт, похожий на Предуралье. Обо всей удивительной небесной механике знали не только астрологи, но и оракулы… И пророки! Здесь были когда-то города. Много городов. В древнеиранских книгах их называли «вар».
Задумавшись на секунду, он вдруг продекламировал:
Широкие долины
Дает он для пастьбы,
Где бродят скот и люди
Привольно на земле.
Так говорит древнеиранский эпос «Авеста».
– Как интересно! – воскликнула Оля.
– Древние цивилизации оставили нам целую науку, которую мы открываем только сейчас. Людей прошлого увлекало познание…
– А вы сказали «смотрели в небо»… У них были обсерватории?..
– Да, были похожие сооружения. Вот даже тут одно недавно нашли, в Башкирии, в селе Ахуново. Я, собственно, туда и еду. Они по всему Уралу строили мегалитические комплексы, очень, надо сказать, точные астрономические приборы из камней. Их даже сегодня можно встретить в степи от Крыма до Северной Монголии. На Алтае и в Восточных Саянах…
– А я слышала, – воскликнула Оля, – что уфологи полагают, будто мегалиты эти не что иное, как посадочные полосы НЛО.
Легкий порыв ветра взлохматил ее волосы, и она, небрежно убрав их со лба, продолжила:
– Ну, там всякие знаки для их кораблей. И у меня друзья даже видели тут недалеко, в Аркаиме, в заповеднике, летающие светящиеся шары… Вот…
Профессор иронично хмыкнул:
– Ты их больше слушай. Как выпьют водки, а потом сходят за пивом, они тебе еще и не такое расскажут…
– Ну, правда! – стала обиженно настаивать Оля. – Вот честно! Они видели! А вы видели?
– Я?.. – Профессор стал серьезен. – Нет, не видел. И, думаю, не увижу.
– Значит, вы не верите в существование других миров? – печально вздохнула Оля.
– Почему же – верю. Но не думаю, что мы были бы интересны этим другим мирам. Взгляните вокруг. Зачем космическим Одиссеям, оставившим за спиной миллионы парсеков, наша планета? Что здесь может привлечь внимание технически совершенной цивилизации? Быт дикарей? Этнография? Фольклор троглодитов? Изделия наших умелых ремесленников типа пентиума четвертого? – профессор саркастически усмехнулся.
– А «Зеленая комната», место, где их прячут военные? Это что? Разве ее нет? Я знаю, их прячут. А еще я уверена – гуманоиды нас уже изучают, как насекомых или растения, например, – не сдавалась девушка.
– Я бы не хотел стать частью их гербария и улететь в неизвестном направлении как экспонат их коллекции. Совершенно ни к чему такое завершение моей научной карьеры. Нет, я не хочу в них верить. В вас – верю. Вы-то реальны, Оля.
2
В это время у газетного киоска появился еще один пассажир. Одет он был несколько не по погоде: черный, хорошо выглаженный костюм, белая рубашка с черным галстуком – будто он только что с похорон.
Серьезный, скуластый гражданин с тонкими губами и большими, широко расставленными глазами без ресниц и бровей. В руках у него была трость, которая за секунду превратилась в зонтик, и неизвестный, таким образом, укрылся от солнца.
«Что он тут делает?» – подумал профессор, ему даже показалось знакомым ничего не выражающее, бесстрастное лицо.
Этот человек отвлек профессора лишь на минуту, и скоро Игорь Сергеевич вновь принялся рассуждать:
– С другой стороны, Оля, мы знаем, что цивилизации, технически более слабые, гибнут при соприкосновении с более сильными. Это доказали конкистадоры в Америке. Вы что же, хотите увидеть конец нашего мира, застигнутого врасплох неизвестно кем, да еще неизвестно с какой целью? Зачем забивать всем этим голову, Оля? Вообще, поверьте моему жизненному опыту, эти темы не стоит трогать. Иначе то, что дремало и обходило тебя стороной, начнет к тебе прилипать, впиваться в твою кожу, гнаться за тобой. Неприятно. Слишком настырным интересом можно запустить неконтролируемый ход событий, который потом трудно остановить. Понимаете?
– Нет, – удивилась Оля.
– Ну не важно… Это правило я называю «законом налипания». «Тот, кто смотрит в пропасть, должен помнить, что и пропасть смотрит ему в глаза», – сказал как-то немец Ницше.
Резкий порыв ветра поднял целую волну пыли. Оля зажмурилась, а профессор отвернулся и тут же добавил:
– И потом, представьте себе на минуточку, что эти ваши существа из НЛО… Не люди даже, а насекомые, земноводные, пресмыкающиеся, лишенные всяких эмоций, симпатий, морали. В этом случае наш диалог вообще неуместен. Без разницы: прилетим мы к ним или они к нам. Нет, они мне неинтересны. А вот люди интересны.
Игорь Сергеевич вздохнул. Возникла неловкая пауза. Затем профессор шепотом произнес: «Какой странный человек, Оля, стоит рядом с нами! Не оборачивайтесь, иначе он поймет, что мы говорим о нем».
Действительно, тип в черном как-то незаметно очутился возле их скамейки и стоял, по-прежнему бесстрастно глядя куда-то вдаль.
