Харуки Мураками - TV-люди
Глава 10
На собрании после обеда я увидел телелюдей. На сей раз их было двое. Они пересекли конференц-зал, неся в руках, как и вчера, цветной телевизор «Sony». Однако этот телевизор был на порядок больше вчерашнего. Ну и дела, подумал я. Ведь «Sony» — враг нашей фирмы, конкурент. Какой бы ни была причина, появление их продукции в нашей фирме вызовет настоящую бурю. Конечно, для сравнения продукции к нам приносят товары других фирм, однако в таких случаях снимают логотипы. Ведь если бы это увидел ктонибудь посторонний, мелкие неприятности были бы неизбежны. Однако телелюди, нисколько этим не тяготясь, торжественно повернули к нам логотип «Sony». Открыв дверь, они вошли в конференц-зал. Затем обошли его по кругу. Они оглядывались по сторонам — вероятно, искали место для телевизора, однако в результате так и не смогли найти подходящего.
Так, с телевизором на руках, они и вышли через заднюю дверь. Однако никто из тех, кто находился в комнате, никак не отреагировал на телелюдей. Не может того быть, чтобы они их не видели. Они их тоже видели. И доказательством является то, что люди, сидевшие рядом с дверью, отодвинулись и пропустили телелюдей, когда те внесли телевизор. Однако никакой иной реакции в отношении телелюдей коллеги не проявили. Реакция — как у официанта в соседнем кафе, когда он приносит кофе. Они отреагировали так, словно телелюдей в принципе не существует. Словно они знают, что те существуют. Но реагируют так, будто тех нет.
От этого я пришел в совершенное замешательство. Выходит, что все остальные знают о телелюдях? Только я один, что ли, не владел этой информацией? Я подумал: а может, и моя жена была в курсе? Вероятно, это так. Именно поэтому, когда в комнате появился телевизор, она не удивилась и не обмолвилась об этом ни словом. Разве может быть какое-нибудь иное объяснение. В моей голове была полная сумятица. Что же такое, собственно говоря, эти телелюди? И почему они вечно таскают за собой телевизор?
Один из моих коллег встал с места, чтобы пойти в туалет. Будто преследуя некую цель, я тоже встал и пошел в туалет. Я поступил на работу одновременно с ним; можно сказать, что мы были на короткой ноге. Иногда после работы отправлялись куда-нибудь пропустить по стаканчику. А я выпивать не с каждым буду. Стоя рядом, мы помочились. Он сказал утомленно:
— Эх, так мы до вечера застрянем, это собрание никогда не закончится.
Я согласился с ним. Затем мы вымыли руки. Он тоже похвалил мое выступление на утреннем собрании. Я поблагодарил его.
— Кстати сказать, кто эти парни, которые только что приносили телевизор? — решился сказать я, будто невзначай.
Он ничего не ответил. Плотно закрыл водопроводный кран, вытянул два куска бумажного полотенца из держателя и вытер руки. Он даже и взгляда не бросил в мою сторону. Долго вытирал руки, а затем, скатав полотенце в шарик, бросил его в ведро. Может, он не расслышал меня. А может, слышал, но сделал вид, что не слышал. Не знаю, что из двух. Однако в такой ситуации я решил, что лучше будет ничего больше не спрашивать. Поэтому я тоже молча вытер руки бумажным полотенцем. Такое ощущение, будто воздух вокруг стал очень твердым. Мы, не говоря ни слова, прошли по коридору и вернулись в конференц-зал. Во время всего дальнейшего собрания мне казалось, что он избегает моего взгляда.
Глава 11
Когда я вернулся домой с работы, в квартире царила кромешная темнота. На улице зарядил дождь.
Через балконное окно были видны черные, низко нависшие тучи. В комнате пахло дождем. Вечерело. Жена еще не вернулась. Я развязал галстук и, разгладив складки, повесил его на вешалку. Щеткой стряхнул пыль с пиджака. Рубашку бросил в корзину для белья. Волосы пропахли табаком, поэтому я встал под душ и помыл волосы. Все как обычно. Во время длинных собраний табачный запах въедается в тело. Жена очень не любит этот запах. Первое, что она сделала после нашей женитьбы,— заставила меня бросить курить. Четыре года назад.
Выйдя из душа, я сел на диван и, вытирая волосы полотенцем, выпил пива из банки. Телевизор, который принесли телелюди, по-прежнему стоял на серванте. Я взял пульт со стола и нажал на кнопку. Однако, сколько раз я ни нажимал на эту кнопку, телевизор не включался. Никакой реакции. Экран оставался темным. Я проверил шнур. Вилка была плотно вставлена в розетку. Я попробовал вытащить вилку и еще раз, как следует, вставил ее в розетку. Однако безрезультатно. Сколько раз я ни нажимал на кнопку пульта, экран не становился белым. На всякий случай я открыл крышку пульта, вытащил батарейки и простеньким тестером проверил их. Батарейки были новыми. Я сдался, бросил пульт и залпом допил пиво.
Я с удивлением подумал, почему меня это задевает. Ведь если бы телевизор включился, что бы за этим последовало? Загорелся бы белый свет, послышался треск, и все. А значит, разве стоит переживать о том, включился телевизор или нет?
Однако меня это задевало. Ведь вчера вечером он включался. После этого я и пальцем его не трогал. Ничего не понимаю.
Я опять взял пульт в руки и совершил еще одну попытку. Кончиком пальца нажал чуть сильнее. Однако результат был таким же. Никакой реакции. Экран был мертвым. Холодным.
Холодное.
Из холодильника я вытащил вторую банку пива, открыл крышку и выпил. Съел картофельный салат из пластиковой упаковки. Времени был уже седьмой час. Сидя на диване, я в одиночестве читал вечернюю газету. Газетенка скучнее обычного. Ни одной статьи, которую следовало бы прочитать. Сплошные новости, до которых мне никакого дела нет. Но ничего другого мне не приходило в голову, поэтому я довольно долго вчитывался в эту газету. Закончу читать, нужно будет делать что-то другое. Чтобы избежать этих мыслей, я тянул время и продолжал читать газету. Вот еще что, может, написать ответ на письмо? От двоюродной сестры пришло сообщение о свадьбе. Нужно написать, что я не смогу приехать. В день свадьбы мы вдвоем с женой уедем в отпуск. Собираемся на Окинаву. Давно уже это запланировали. Поэтому и отпуск подгадали вместе. Сейчас уже поздно что-либо менять. Ведь только бог знает, когда в следующий раз мы сможем взять вместе длительный отпуск. Да и у меня не очень близкие отношения с двоюродной сестрой. Лет десять уже не виделись. Как ни крути, ответить нужно побыстрее. Ведь они будут заказывать банкетный зал. Но ничего не получится. Мне сейчас письма не написать. Совсем настроение не то.
Я вновь взял газету и по второму разу перечитал те же статьи. А затем вдруг мне в голову пришло приготовить ужин. Однако, может, жена сегодня вернется, уже поужинав с кем-то по работе. А тогда бесполезно готовить. Ведь я могу подсобрать то, что есть, и поужинать этим. Не буду специально ничего готовить. Ну а если она ничего не ела, можем куда-нибудь пойти поужинать.
Я подумал, что это как-то странно. Когда кто-нибудь из нас возвращается позже шести, то обязательно заранее предупреждает об этом. Это правило. На автоответчик оставляем сообщение. И тогда действуем по ситуации. Либо поужинаешь один, либо приготовишь ужин и на другого, либо, не дожидаясь, ляжешь спать. По характеру своей работы я, бывает, поздно возвращаюсь домой, да и она частенько задерживается из-за совещаний или редактуры. И у того и у другого не такая работа, которая начинается ровно в девять и заканчивается ровно в пять. Бывает, когда оба заняты, дня по три не можем даже поговорить. Ничего не поделаешь. Почему-то так получается. Поэтому мы тщательно следуем правилу — не причинять друг другу неудобств. Понимаешь, что припозднишься,— по телефону сообщаешь об этом другому. Я периодически забываю об этом. Но она ни разу не забыла.
Однако на автоответчике не было никакого сообщения.
Я бросил газету, разлегся на диване и закрыл глаза.
Глава 12
Мне приснился сон о совещании. Я стоял и говорил. О чем я говорил, и сам не понимаю. Просто говорил. Если я закончу говорить, то умру. Поэтому я не мог остановиться. Мне не оставалось ничего, кроме как без остановки нести какую-то околесицу. Все вокруг уже умерли. Умерли и окаменели. Твердые каменные изваяния. Подул ветер. Все оконные стекла разбились, и через них задувал ветер. Там были телелюди. Их опять было трое. Как и в первый день. Они опять несли телевизор. На экране было изображение телелюдей. Я лишался дара речи. И в то же время чувствовал, как кончики моих пальцев понемногу затвердевают. Я превращался в камень.
Открыв глаза, я обнаружил, что в комнате что-то белеет. Такой свет, как бывает в коридорах океанариума. Работал телевизор. Все вокруг совсем потемнело, и в этой темноте светился и тихонько потрескивал экран телевизора. Я приподнялся с дивана и кончиками пальцев надавил на виски. Пальцы по-прежнему были мягкими. Во рту остался привкус пива, которое я пил перед сном. Я попытался сглотнуть слюну. В горле так пересохло, что мне понадобилось время, чтобы ее сглотнуть. Вот всегда так, приснится чтонибудь реалистичное, а потом кажется, что явь менее реальна, чем сон. Но это не так. Это реальность. Никто не превратился в камень. Я подумал, который может быть час, посмотрел на часы, которые так и стояли на полу. ТаРуППК СЯУС ТаРуППК СЯУС. Почти восемь.
