Этери Чаландзия - Архитектор снов
Никто не мог сказать, что это за растения. Деревенские знатоки, различавшие деревья по запаху почек, разводили руками, тех же умников, что бросались рыскать по энциклопедиям, ждал неприятный сюрприз – ничего подобного ни толстые, ни красные книги не знали. Не находилось ни вида, ни семейства, ни авторитетного названия этим высохшим цветам.
Пара дипломированных ботаников, привезенных местными энтузиастами в савельевские сады и огороды, не смогла сказать ничего определенного. Оба ученых, перегруженных собственным избыточным весом, полдня потели, с умным видом щупали землю и изо всех сил старались произвести впечатление на местных барышень. Барышни тучными специалистами в области гербариев не заинтересовались, ботаники бесславно протоптались по деревне до заката, стрясли пару щепоток черной пыли в конверт и заявили, что необходимы лабораторные анализы. Местный Полкан покрутил хвостом им вслед, и больше их никто в деревне не видел. Ходили слухи, что их вообще больше никто никогда не видел, что машина, на которой они ехали, через месяц всплыла где-то в Балтийском море, а лаборатория тем же вечером сгорела. Но поскольку эту информацию сопровождал все тот же устойчивый запах водки и валерианы, скорее всего, ботаники просто забыли обо всем за поворотом, конверт выкинули и вернулись к своим насущным делам.
Прославить савельевскую землю опять не удалось, и интерес к странным побегам закончился сам собой. Теперь большинство воспринимало их как разновидность новомодного сорняка, и только здешний священник отец Исидор со своей женой Галиной и кучкой прихожан каждый год по весне отправлялись крестить подтаявший снег. Однако «поганые метелки», как они их называли, никуда не исчезали и с первыми оттепелями начинали лезть из земли.
Поговаривали о какой-то женщине, которая увидела один такой черный куст и ушла в монастырь. Правда, по другим источникам выходило, что коварная бабенка обворовала ближайший колхоз и скрылась за монастырскими стенами от правосудия. Что такого можно было украсть в давно и профессионально разграбленном хозяйстве, оставалось тайной, но мысль о том, что нечистая сила, вместо того чтобы отвратить от бога, к богу и привела, не на шутку воодушевляла савельевских безбожников и алкашей.
Так, из разговоров о крупных жабах и несуществующих растениях, складывалась репутация деревни. От этого и по другим причинам жили теперь здесь в основном те, кому терять было нечего и чьи родные избушки уже склонялись крышами до земли, и другие, у которых было столько средств, что ни черт, ни пес, ни Полицейко в ступе были им нипочем. Воображение у этих товарищей отсутствовало, поэтому жили они беспечно и спали крепко. До поры до времени…
В тот день, после недели изматывающей жары, над Савельево, наконец, скопились дождевые тучи и предгрозовые сумерки. Гром ворчал в серой небесной массе, как в переполненном животе. Порывы сильного ветра рвали дверь в сторожку, стоявшую на отшибе деревни. Внутри было довольно темно, свет едва проникал в небольшое помещение через окно, затянутое марлей от комаров. Высокий мужчина в накинутом на плечи темном плаще, ссутулившись, стоял над большим конторским столом и перебирал бумаги – квитанции об оплате, записки с фамилиями должников, какие-то договоры, списки, купчие с ятями, фотографии и пожелтевшие страницы, заботливо уложенные в прозрачные папки. Мужчина торопился и явно был раздражен. Одни бумаги он небрежно скидывал со стола за ненадобностью, другие приближал к глазам и, убедившись в чем-то, откладывал в сторону. Он был так увлечен этим занятием, что не заметил, как чья-то рука поймала беспокойную дверь в сторожку. На пороге встал старик, помощник знаменитого председателя.
– Эй, вы! Что вы здесь делаете? Я вас сюда не впускал. Разрешения не давал. Товарищ…
Он не успел договорить. Мужчина резко развернулся. Что-то произошло между ними. Старик застыл. Вена набухла и застучала на его виске. Он бессмысленно таращил на незнакомца вылинявшие от времени глаза, но уже не видел его и вскоре рухнул на пол. Мужчина спокойно отвернулся к столу и продолжил разбор бумаг.
Наконец он, видимо, нашел все, что искал, еще раз бегло просмотрел несколько отложенных документов, бережно сложил их и спрятал во внутреннем кармане плаща. Затем скомкал оставшиеся бумажки, разбросал их вокруг тела старика, достал спички и, не раздумывая, подпалил. Огонь быстро охватил иссушенные временем страницы. Одна из них взлетела и в потоке горячего воздуха пронеслась совсем близко от виска мужчины, склонившегося над лежащим телом. Однако, он не обратил на это никакого внимания. Он следил за тем, как занимается одежда старика, и, только когда огонь набрал необратимую силу, и дым начал заполнять сторожку, мужчина поправил плащ на плече и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Струйки дыма уже сочились из всех щелей ветхой постройки. Незнакомец отступил в сторону и исчез, словно растворился. За все то время, пока он был в сторожке, его лицо ни разу не попало в лучи света. И дело было не в том, что после недели изматывающей жары над Савельево, наконец, скопились дождевые тучи и предгрозовые сумерки…
Майя передумала ехать смотреть штативы. Она взглянула на часы и достала телефон. – Это я, – сказала она в трубку, уверенно направляя одной рукой машину в плотном потоке. – Можешь говорить?
Синий бок дорогой иномарки начал притирать Майю к обочине. За рулем, высоко задрав подбородок, сидела надменная белокурая принцесса.
– Куда же ты лезешь? – сквозь зубы процедила Майя, рискованно прижимаясь к машине. – Нет, это я не тебе. Скажи, у тебя был вариант где-то на набережной. Помнишь, ты говорила – небольшая квартира с балконом? Она еще не ушла? А ты мне можешь ее сейчас показать? Отлично. Какой точный адрес? Поняла. Все, встретимся внизу. Ну, пока.
Она отложила телефон, взялась за руль, осмотрелась и вдруг выписала такой вираж, что сзади в потоке возмущенно засигналили, принцесса растерялась, ее машина дернулась и заглохла.
Майя едва взглянула в зеркало заднего вида, нажала на газ и покатила вперед под аккомпанемент своего неукрощенного глушителя. Вскоре, покрутившись по узким улицам центра, она подъехала к условленному месту. Не выходя из машины, Майя высунулась в окно и осмотрела дом. Это была толстостенная шестиэтажка с эркерами, большими каменными балконами и несколькими колоннами, украшавшими фасад. Майя уважительно кивнула дому и помахала рукой невысокой женщине средних лет в брючном костюме, которая деловито вышагивала у подъезда, придерживая плечом телефонную трубку у уха.
– И что, всего 500? – вместо приветствия спросила Майя, подойдя к ней. – И это уже с твоими?
Та кивнула.
– Что-то слишком щедро. Не понимаю. – Майя, подняв голову, осмотрела фасад.– Пойдем внутрь, может, там стен нет?
Женщина только брови подняла и, не отрывая телефона от уха, направилась вслед за Майей к дверям подъезда. Естественно, в квартире были и стены, и отличный деревянный пол, и вид на набережную, и даже кое-что из мебели. Как только они вошли, Майина спутница сразу удалилась в кухню. Майя, едва прислушиваясь к ее деловитым переговорам, ходила по квартире, открывала двери, окна, заглянула в ванну, туалет, даже в холодильник.
– Ну, как? – прикрыла ладонью телефон женщина.
– Неужели всего 500? – опять спросила Майя, рассматривая варварски вскрытую банку с давно засохшей и окаменевшей сгущенкой, сиротливо приткнувшуюся в морозилке.
– Нет, я не понимаю, что вам не нравится?! – внезапно возмутилась женщина.
Майя вздрогнула. Однако это относилось не к ней, а к какому-то Марку Анатольевичу. Майе она раздраженно и энергично кивнула, дескать, 500, 500, успокойся, сколько можно повторять, и вернулась к своему не простому разговору.
Майя пожала плечами. Как такая роскошная квартира с таким видом, с таким – она посмотрела вверх – высоким потолком, отличным ремонтом и новыми кранами могла стоить 500 – непонятно. Она сунула стеклянную сгущенку обратно в морозилку и вышла из кухни.
Квартира понравилась ей сразу. Впервые за много лет ей захотелось здесь остаться. Обычно Майе было совершенно все равно, где жить. Она часто снимала углы на чердаках, в полуподвалах, в квартирах с ванной, установленной посреди гостиной, или с огромной дырой, зияющей в стене. А однажды почти месяц прожила в помещении бывшей частной пекарни. Место было зловещим, зато сама Майя и все ее барахло быстро и надолго пропитались запахом сдобы. Это было забавно.
Ее непритязательное отношение к жилью тоже можно было бы назвать забавным. Чистая постель, место для кофеварки и уединение – вот и все, что ей было нужно. Но все было не так просто. Майя селилась в этих дырах и… через несколько месяцев съезжала. Она собирала свои так и не разобранные коробки и волокла их в другую часть города. И каждый раз делала это без всякого сожаления, с видимым удовольствием покидая едва обжитые стены.
![Марк Твен - [В Риме]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)