Будимир - Кольцо ведьм
— Ты знаешь, все мужики на неё засматриваются.
— Смотри, чтобы не увели!
— Не уведут, не отдам!
Болтая ни о чём, мы незаметно добрались до его жилища.
Артём спал. Мы тихо прошли на кухоньку. Подошла Оксана. Саша с нежностью обнял её.
— Вот так мы и живём, — сказал он, — своего угла пока нет. Снимаем здесь две комнатки и кухню. Ну ничего, для жизни хватает.
Покушав супчик, мы с Сашей пошли на пляж. Оксана с Артёмкой осталась дома, я попрощался с ней, так как возвращаться мне уже не было смысла. Направляясь к морю, мы шли через какую-то никак не вяжущуюся в моём сознании с черноморским курортом промышленную зону, пересекали железнодорожную линию, со всех сторон нас окружали чудовищные железобетонные конструкции. Пока мы шли, болтали о жизни, о планах. Делились своими впечатлениями о послеармейской жизни. Выяснилось, что и у Саши столь радужная в армейских, солдатских мечтах гражданская жизнь очень быстро превратилась в тягучую бытовуху, где сложность постоянного выживания заставляет впрягаться в лямки, чтобы тащить тяжкий груз повседневных забот. Мне показалось, будто Саше было вдвойне сложнее, чем мне, ведь у него семья, маленький ребёнок, их надо было каким-то образом содержать, да ещё и снимать жильё, а какую могут платить зарплату молодому повару? Не думаю, что этой зарплаты было им достаточно для жизни.
Тем не менее, Саша был, как всегда, жизнерадостен и, как мне показалось, счастлив.
Тут мы, оказавшись в столь экзотичном пляже в стиле «техно». Метрах в пятидесяти было что-то типа сортировочной станции, где стояли товарные вагоны. Со скрежетом выполнял погрузочно-разгрузочные работы подъёмный кран. Покосившийся и пыльный бетонный забор не то чтобы скрывал это торжество технического прогресса, а скорее дополнял его своим видом.
Я с брезгливостью поинтересовался:
— И что, мы здесь будем купаться?
— А что? Здесь не так далеко от дома, немного отдыхающих и понырять можно с пирса, — сказал Саша, указывая на уходящую в море бетонную дорожку.
— Не так я представлял себе первое купание в море.
— Да брось ты. Раздевайся!
Я с неохотой стал стаскивать с себя шорты.
Саша уже разделся напротив, очень быстро скинул с себя одежду и побежал по пирсу. Видать, ему не терпелось остудить себя после жаркого рабочего дня. Он с разбегу подпрыгнул и, сделав сальто в воздухе, грациозно вошёл в воду.
Мне ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. И впрямь, не искать же более живописного места для купания, если мы уже здесь. Я так же разбежался, сделал сальто, но в воду вошёл не столь грациозно, впрочем, это было не так важно, прохлада воды вобрала меня в себя.
Как долго я ждал этой минуты! Мы резвились в море, словно дети. Аккуратно, чтобы не порезаться о мидии, мы залезали на пирс по старым автомобильным покрышкам и снова стремительно, с разбегу входили в волнистую гладь моря. А устав и охладившись, мы отогревались, валяясь на покрывале, которое было постлано на смеси песка, глины, гальки и грязи. Южное солнце жарило наши тела. Плеск волн, крики плещущихся в море ребятишек ласкали мою душу.
— Где здесь у вас можно встать с палаткой? — спросил я Сашу. — Мне хотелось бы отдохнуть где-нибудь вдали от людей, в каком-нибудь живописном месте.
— Здесь, вблизи Феодосии, думаю, ты не найдёшь подходящего места. Я советую тебе идти на автовокзал, сесть на автобус и ехать в Планерское. Там есть места очень красивые, и палатку найдёшь куда поставить. Пойдёшь по берегу от Планерского в направлении Орджоникидзе, и где понравится, там и отдыхай. У нас тут спокойно в плане безопасности, мешать никто не будет, только огонь не разводи, когда стемнеет, пограничники этого не любят.
Долго загорать Саша мне настоятельно не рекомендовал:
— Ты можешь за полчаса под таким солнцем сгореть, и тогда будет не до отдыха. Искупались, обсохли и будет!
— Да я на даче целыми днями под солнцем вкалываю и не обгораю! — хотел было возразить я.
— Не спорь! Все отдыхающие так говорят, а потом с волдырями на спине ходят, кефиром мажутся. Я же лучше знаю, какое у нас тут солнце.
Мне особо спорить и не хотелось. После поезда в море я уже окунулся, а теперь до сумерек мне надо было добраться до места. Так что времени было немного.
Саша изъявил желание проводить меня до автовокзала, и мы пошли за моими вещами. Почти всю дорогу он только и говорил о своей жене и сынишке. Мне было очень приятно видеть, как счастлив Саша в своей жизни, невзирая на то, что нет своей квартиры, что получает он мизерную зарплату и что столько проблем возникло с рождением ребёнка. Он устроился работать поваром и уверял меня, что продуктами они обеспечены, а деньги особо не тратят.
Мы распрощались на остановке. Я залез в автобус, помахал рукой своему другу. К сожалению, больше я его не видел. Он поменял место своего жительства и в следующем году, когда снова я был вновь в Феодосии, то его не нашёл. Мне он не писал, возможно, потерял мой адрес.
Народу набилось много. Автобус с трудом тронулся, выпустив из себя зловонный чёрный выхлоп недожжённой солярки.
Дорога вела через перевал. Асфальт серпантином уходил вверх по живописной горе. Двигатель еле-еле тянул. Автобус медленно, улиткой полз по склону. В салоне стояло ужасное пекло, я находился на задней площадке и подошвами ног чувствовал жар, исходящий от мотора. Но меня это не особенно беспокоило, так как все чувства были заполнены новыми ощущениями: горы, люди, автобус, море — всё это по-детски волновало меня. Я впитывал в себя атмосферу этих мест, купался в своих чувствах, отдыхал и был счастлив.
Добравшись до Планерского, я вышел на свежий воздух. Несмотря на жару, после автобуса он казался прохладным. Взвалив на себя рюкзак, я отправился, как и советовал Саша, в направлении города Орджоникидзе, держась побережья.
Стройплощадки и бетонные оградительные береговые сооружения, которые были не столь впечатляющи, как в Феодосии, вскоре сменились естественностью пейзажа.
Красота этих мест меня поражала. Я мог идти долго, не чувствуя усталости, и всё благодаря той чудной природе, что меня окружала. Не думаю, что в Москве, где-нибудь в районе Таганки или Тверской, вот так легко я мог преодолеть такое расстояние без устали, а тут я ещё нёс рюкзак.
Чем дальше я шёл, тем меньше встречалось отдыхающих. Пляж становился уже, скалы ближе подходили к морю. Вскоре я подошёл к полосе между морем и скалами, которая была завалена огромными каменными глыбами. По ним вела едва заметная тропинка. Я с восторгом вступил на неё. Не знаю почему, но горы со скалами меня словно пьянили. Необычайно радостное чувство поглотило меня, как безумец я прыгал с камня на камень, которые были неимоверно больших размеров, не боясь свернуть себе голову или шею. Мне казалось, я чувствую эти камни, они явно берут меня под своё покровительство и со мной здесь ничего не могло случиться, надо только довериться им. Когда глыбы закончились, передо мной открылся небольшой пляж из серой глины и песка, усеянный галькой и камнями. Там стояло несколько палаток и люди загорали и купались абсолютно голыми. У меня это вызвало какой-то непонятный всплеск эйфории. Я никогда не видел такого. Люди, не стесняясь, ходили голыми, и никого это не беспокоило и не нервировало. Напомню, шёл 1987 год и про нудистские пляжи я никогда тогда не слышал. И тут же решил: остановлюсь здесь.
Место оказалось очень удобным. Оно находилось в бухточке, поэтому море в районе пляжа было спокойным. Здесь не дул сильно ветр, от него защищала высокая, почти отвесная гора. Из-за относительно сложного пешего перехода случайные люди на пляже появлялись крайне редко.
Я скинул с себя рюкзак, сбросил всю одежду, что была на мне и с неописуемым восторгом с разбегу прыгнул в воду. Здесь буквально через пять метров было уже достаточно глубоко. Меня это устраивало, не люблю пологого дна. Пока дойдёшь до глубины, купаться уже нет никакого желания.
Я вышел на берег. Единственное, что меня беспокоило, это где брать пресную воду. До Планерского бегать слишком далеко. Почти возле каждой палатки, которые здесь стояли, я видел канистры с водой. Я подошёл к нудисту, который лежал в ленивой истоме, и, поздоровавшись, спросил:
— А где вы здесь берёте воду?
Нудист, прищурившись от яркого солнца, взглянул на меня, затем встал, повернулся в сторону горы, которая начиналась метров в двадцати от нас и, показав пальцем на зелёную зону где-то возле вершины, сказал:
— Там есть родничок, а вот тропа, которая туда ведёт, — и нудист кивком головы показал на едва заметную среди камней дорожку.
Я выбрал подходящее место для стоянки, поставил палатку и пошёл за водой. Время шло к вечеру. Солнце здесь садится очень быстро, и очень быстро наступает ночь. Вечера в Крыму носят чисто номинальный характер. Я спешил, хотелось попить чайку перед сном.
