Крас Алин - Проклятое Пророчество. Книга третья.
Судя по всему, на это и был расчет напавших на меня. Сами убить меня, этим нарушив главный запрет эльфов - на убийство себе подобного, эти уроды, все-таки, не решились, а вот отдать на съедение хищникам, степень морального падения оказалась достаточной.
Упорно шагая по дороге в сторону Надмира, смахивая ладонью непроизвольно текущие слезы, я попыталась проанализировать произошедшее. Итак, основная претензия ко мне та, что я полукровка. И это не выдерживает критики. Я сама этого не только не стыжусь, но даже горжусь иномирским происхождением моей матери. Хотя себя ощущаю эльфийкой. И со стороны окружающих всегда чувствую к себе отношение, как к родственной особи, как к эльфийке. В отличие, от эльфиек-полукровок орочего происхождения, в которых, гораздо в большей степени, чувствуется примесь иной крови. Надо вспомнить все, что слышала от Эдмунизэля о возникшей, несколько лет назад, политической оппозиции, целью которой было прекратить взаимное проникновение и смешение орков с эльфами. Лозунги этой оппозиции - 'Эльфы - высшая раса!', 'Не дадим низшим испортить чистоту нашей крови!', 'Лучше вымереть, чем превратиться в грязнокровок!', 'Эльфийский Лес для эльфов!'.
Я в это не вникала, не придавая особого значения, считая единичными случаями, ведь всегда находятся те, кто вечно чем-то не доволен, а лично я никогда не сталкивалась с расовой дискриминацией. А главное, дальше лозунгов дело никогда не заходило.
Но, в сегодняшней скверной истории, есть логические нестыковки. Почему надо начинать расовую чистку с полукровок, а не с чистокровных орков? Почему конкретно с меня? Нет сомнений, что именно меня специально выследили. Пусть я полукровка, но все же, больше эльфийка, чем человек, как моя мать. Ко всему прочему, женщин-полукровок, рожденных от орчанок, немало, многие из них оказались бы более легкой добычей, чем я. Да и вообще, как кто-то решился поднять вооруженную руку на женщину, если женщины для эльфов сверхценность, их мало, и они тщательно оберегаемы?!
Что-то тут не сходится. Может, здесь какой-то личный мотив конкретно против меня, а то, что я полукровка, только предлог? Но кому и чем я могла так досадить, чтобы переступить через многовековые традиции, запрещающие убийство соотечественника? Ума не приложу! У меня никогда не было личных врагов и даже недоброжелателей. Да и образ жизни я веду довольно замкнутый, ни с кем не вступая в конфронтацию, при одном только намеке на конфликт, предпочитая устраниться.
Жаль, я не доживу до ответов на эти вопросы. А другие их и не зададут, ведь моя смерть будет выглядеть как несчастный случай, как гибель глупой девицы в лесу, от клыков диких хищников. И Александрэлю теперь не помогу, так и не сумев передать ему раздобытые сведения. Наверное, это последние часы моей жизни, к вечеру, когда спадет жара, станут активными хищники, и тогда, мне конец.
Так и случилось. На закате Красного солнца я вдруг почувствовала необъяснимую тревогу, быстро переходящую в панику от понимания того, что меня сейчас атакуют. От страха хотелось завизжать, куда-то бежать, спрятаться, хотя остатками здравого смысла я понимала, что здесь прятаться негде. У хищных животных отличный нюх, и раз они меня учуяли, то теперь уже не упустят. А может, лечь и притвориться мертвой? Я так и сделала. Упала на землю и замерла. Такое поведение больше в моем характере, чем проявляя активность, убегать и прятаться. Затаила дыхание... и тут осознала, что это же ментальная атака! Я же сама, недавно, читала об этом. Рядом Цератопс! Шлема у меня нет, но ментальный щит я же могу поставить!
Опустила щит, и сразу почувствовала несказанное облегчение. Но если я буду валяться на земле, с щитом или без, Цератопс меня сожрет. Встала, и тут же увидела его. Из леса вышла на четырех толстых лапах, приподняв брюхо, большая, неуклюжая, омерзительная тварь, вся покрытая панцирем с безобразными, ороговевшими наростами, плотно сомкнутым ротовым отверстием. Цератопс медленно приближался ко мне, не сводя с меня глубоко запавших глаз в глубоких, больших провалах глазниц.
У меня нет никакого оружия, мне нечем пытаться проткнуть ей глаз и добраться до мозга. Да и не смогла бы, ведь я никогда в жизни не убивала. Подхватив с земли какую-то короткую, толстую палку, валявшуюся под ногами, я попробовала ментально запугать и отогнать Цератопса. Уставившись ему в глаза, я представила и мысленно передала страшную картину, как палка в моей руке превращается в тяжелое, длинное, острое копье. Я со всего размаха протыкаю им его глаз, входя глубоко в мозг, разрушая, вызывая смерть. От этого образа меня затошнило, но я, сжав зубы и не отводя взгляда, заставила себя усилить ментальное давление. Цератопс взвизгнул, припал к земле брюхом, а потом, развернувшись, быстро пополз в заросли.
Я с облегчением перевела дыхание и попыталась сглотнуть подступающий комок тошноты, но содержимое желудка удержать не удалось. Отойдя в сторону, посмотрела на свои трясущиеся руки, отметила, что из носа капает кровь. Заставляя себя не думать о том, выживет ли после пережитого Цератопс, с бессильной грустью констатировала, что из-за противоестественного для меня действия, магический резерв критически уменьшился и истощен наполовину. Ладно, в любом случае, буду идти вперед, до последнего вздоха.
Видимо, Цератопс предварительно распугал всю живность в округе, потому что до середины ночи на меня никто не нападал. А потом я, в последний момент, увидела, как в стремительном броске ко мне в лицо летит огромная, широко раскрытая змеиная пасть с обнаженными парными клыками и длинным, раздвоенным, трепещущим, ищущим языком. На каких-то неведомых мне инстинктах я резко выбросила вперед прямую руку, в которой, до сих пор, держа посередине, бессмысленно сжимала, подобранную во время атаки Цератопса, свою палку-выручалку. Я воткнула, в разинутую пасть змеи, палку так, чтобы поставить ее там вертикально. Змея замерла на мгновение с намертво заклиненной раскрытой пастью, но не отступилась. Она постаралась достать меня хвостом, хлестко рассекая воздух. От первого удара я с трудом увернулась и поняв, что второго не переживу, бросилась бежать.
Я бежала всю оставшуюся ночь, со всей доступной мне скоростью, не экономя остатки своего магического резерва, поддерживая работу бешено стучащего сердца, пытаясь выровнить дыхание, добавить энергии в перетруженные мышцы. Бежала до тех пор, пока, еле живая, не рухнула на дорогу без сил. Тут-то, меня кто-нибудь и сожрал бы, но, вместе с восходом Желтого солнца и зарождением нового дня, налетела гроза с ливневым дождем, и вся живность временно попряталась в зарослях леса.
И вот, я сижу на дороге, с пустым резервом, уткнувшись лбом в колени, мокрая, грязная, дрожащая от холода и слабости. Сил нет, даже на страх. Знаю, что умру, как только кончится дождь, и сожалею, что убегала от змеи. Смерть от ее укуса с парализующим ядом была бы безболезненной. А кто теперь придет ко мне, чтобы сожрать?
***
Когда ящер фыркнул мне в ухо, я только крепче сомкнула веки. Ну, вот и все...
Не должно быть особенно больно... Хищные ящеры, если есть такая возможность, стремятся в первую очередь придушить жертву, что бы потом, беспрепятственно вгрызаться в плоть. Я, в ожидании атаки, даже не шевельнулась. Но ящер медлил... Неужели травоядный или насекомоядный? Зачем тогда подошел ко мне? Надо все-таки на него взглянуть...
Сил хватило только на то, чтобы слегка повернуть голову в его сторону и, чуть приподняв веки, сквозь мокрые ресницы, посмотреть, какого ящера я заинтересовала. Ездовой! Сердце радостно трепыхнулось. Неужели меня сейчас кто-то спасет?! И, видимо, даже такой маленький всплеск радости оказался для меня запредельным, отключив сознание и погружая в темноту.
Разбудила меня тупая, тянущая боль в ногах, спине и плечах, возникшая, когда я попыталась перевернуться со спины на бок. Невольно застонав, я вернулась в исходное положение. Что это со мной? И тут ярко вспомнилось все, что мне пришлось пережить. Неужели я жива и спасена?! Интересно, кто мой спаситель? Или похититель? Нет, не может быть, чтобы все эльфы только и хотели, чтобы меня убить или пленить - это уже паранойя.
Так, надо попытаться разобраться с окружающим. Открыла глаза. Полумрак. Я в карете. Одна. Карета пустая, даже традиционных лавок, расположенных напротив друг друга в длину, вдоль стенок, нет. В углу только небрежно брошенные походные вещи, сумка и мужской плащ. Лежу на полу на одеяле и укрыта одеялом. Сапоги с меня сняты, но моя одежда на мне. Сухая, чистая. Значит, кто-то позаботился и применил заклятие очищения. Мерное покачивание свидетельствует о том, что карета движется. Надо бы сесть и посмотреть вперед, в открытый проход, кто там управляет ящером?
При попытке сесть тело снова отозвалось болью, и вновь застонав, я бессильно опустилась назад. Да что же это такое? Ведь я же не ранена. Неужели это реакция на физическое, душевное и магическое истощение? Ну да, я известная слабачка, вообще непонятно, как выжила после таких нагрузок.
