KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Стивен Гросс - Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен

Стивен Гросс - Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Стивен Гросс, "Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Когда мы оказались перед дверью, он повернулся и посмотрел на меня:

– Ну и что, есть у тебя, что сказать про все это?

Прежде чем я успел ответить, он снова плюнул мне в лицо.

Мы вошли в кабинет.

– Когда ты в меня плюешься, – сказал я, – ты хочешь, чтобы я на тебя разозлился. Ведь когда я на тебя злюсь, ты видишь: я считаю, что ты можешь быть не таким, какой есть. Моя злость означает, что я все еще верю, что мы можем починить поломанное.

Томас на мгновение умолк, и я задал ему вопрос:

– Можешь сказать мне, что поломано?

– Мои мозги поломаны, тупица. – Он подошел к маленькому стульчику, на котором я сидел. – Мои мозги не работают, они не такие, как у всех людей.

Усевшись рядом со мной за низеньким столиком, он рассказал, как этим утром смотрел в окно автобуса по пути в клинику.

Везде были дети в школьной форме, с ранцами и портфелями, сумками с физкультурной формой и футбольными мячами. Многих из них он узнал, потому что это были мальчишки и девчонки из его старой школы. Они взрослели и учились делать что-то новое…

– А у меня нет портфеля. В футбол я играю хреново. В школе мы занимаемся какой-то детской ерундой. Я тебе говорил, что мои сестры учат таблицу умножения и проверяют друг друга? Они меньше меня, но умеют все это делать, потому что у них мозги работают. А я не умею, потому что мои поломаны. – Томас посмотрел мне прямо в глаза. – Все это очень печально. Правда ведь, все это очень-очень печально?

– Да, это очень-очень печально.

В кабинете воцарилась абсолютная тишина.

Через два дня он опять плюнул в меня, а после этого больше никогда этого не делал.

* * *

Вспоминая об этом случае теперь, я ясно вижу, что мы с Томасом оказались в тупике, потому что для нас обоих мысль о том, что он безнадежно болен, была совершенно невыносимой.

И только когда мы оба смогли почувствовать печаль и отчаяние от невозможности починить поломанное, его плевки потеряли для нас практический смысл, и мы получили возможность двигаться вперед.

Сегодня Томас уже стал взрослым мужчиной. Он живет за городом вместе с одной из своих сестер и работает в экспедиционном цехе небольшой компании.

Несколько раз в год, как правило, в те моменты, когда куда-нибудь уезжает его психиатр, он звонит мне по телефону. Разговор он начинает с вопроса, помню ли я, когда мы с ним начали процесс психоанализа. Я говорю, что помню.

И после этого он называет мне дату, день недели и точное время начала нашего первого сеанса. Потом он спрашивает меня, помню ли я, когда процесс психоанализа закончился, и я говорю, что помню. И после этого он называет мне дату, день недели и точное время начала нашего последнего сеанса.

Томас говорит мне, что «это был очень важный период» в его жизни, хоть с тех пор и прошло уже так много времени. Иногда он рассказывает мне о каких-нибудь недавних событиях, но гораздо чаще хочет поговорить о чем-нибудь, что происходило с ним в детстве. И потом, перед тем как положить трубку, он всегда спрашивает:

– Вы думаете обо мне, помните, о чем мы тогда говорили?

А я всегда отвечаю:

– Да, думаю и помню.

Каково быть пациентом

Том позвонил сказать мне, что на одиннадцать часов у него в моем районе назначена встреча с радиопродюсером, а после нее мы можем где-нибудь пообедать.

– У тебя прямо за углом есть итальянский ресторанчик. Почему бы нам не встретиться там? – сказал он.

Пять лет назад Том почувствовал, что медленно, но верно сползает в депрессию, и попросил меня порекомендовать ему хорошего психоаналитика. Я направил его к доктору А., женщине, с которой мы когда-то вместе учились и о чьих профессиональных качествах я был очень высокого мнения. Мы с Томом уже больше двадцати лет были близкими друзьями и виделись не реже раза в неделю. Но за все эти пять лет он ни разу не заговорил о том, как у него идет процесс психоанализа, а я не задавал никаких вопросов, уважая его право хранить события своей личной жизни в тайне.

Мы встретились в ресторане и поговорили о радиосериале, над которым он заканчивал работу. К моменту, когда официант забрал наши пустые тарелки и принес кофе, время обеденных перерывов закончилось, толпа рассосалась и в ресторане стало почти пусто.

Том повернулся ко мне.

– Ты мне, конечно, не соврал, – сказал он, – но не предупредил, чего мне надо было ожидать.

– Я не очень понимаю, о чем ты, – сказал я.

– Я о психоанализе. Я долго вообще не мог понять, что происходит. Доктор А. так сильно фокусировалась на… – он замолчал, не закончив фразу.

– На твоих мыслях? – спросил я.

– Да в том-то и дело, что даже не на мыслях. Она тратила целую пропасть времени на всякие мелочи, на вещи, которые к моим мыслям вроде бы вообще никакого отношения не имели.

– Не понимаю, – сказал я.

– Думаю, понимаешь, но я пример приведу. Я прихожу к ней в офис и звоню в звонок. У нее стоит система наподобие домофона. Что я должен делать, если она откроет дверь не сразу? Еще раз позвонить? А не покажусь ли я ей слишком настырным, если это сделаю? Тут она открывает дверь. Кабинет у нее на четвертом этаже. Мне надо ехать на лифте. Я бы лучше поднялся по лестнице, но если я пойду пешком, то весь вспотею. В результате я еду на лифте…

Том помолчал пару секунд и продолжил:

– С лифтом есть одна проблема. Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, что я хожу к психоаналитику. Есть у меня такой пунктик. В общем, я еду на четвертый этаж и подхожу к двери. На двери у нее стоит кодовый замок, ну, знаешь, такой с кнопочками. Это чтобы пациенты сами могли открыть дверь и пройти в приемную. Я иногда слишком долго с ним ковыряюсь, мажу мимо кнопок и набираю не ту комбинацию. А она там, внутри, все это слушает? Думает, что я законченный растяпа?

Снова пауза.

– Я оказываюсь в приемной на пять минут раньше времени. Сесть да почитать что-нибудь? Она однажды сказала: как интересно, что я взялся читать, несмотря на то, что до начала сеанса осталась всего пара минут. Тогда, может, не читать? И что делать, если в приемную вдруг еще кто-нибудь войдет? Надо улыбнуться или нет? А что, если это будет кто-то из ее коллег? Надо с ним здороваться или нет? Может, на этот счет какие-нибудь правила есть?

– Уже минута с начала сеанса прошла, а она меня из приемной не забирает. Теперь уже две минуты. Может, она про меня забыла? Наконец она выходит в приемную. Мне на нее смотреть или не смотреть? А когда войду вслед за ней в кабинет, осматриваться в нем или не осматриваться? Что я там, вообще, хочу увидеть? Или, может, наоборот, я там чего-то подсознательно не хочу видеть?

– Вот, я уже около кушетки. Кушетка вся такая аккуратная и чистенькая. Мне что, ложиться на нее прямо в мокрых и грязных ботинках или сначала разуться? Пациенты обычно снимают обувь или нет? Понятия не имею. Если я сниму ботинки, когда остальные этого не делают, то буду выглядеть странно. Но если я не сниму ботинки, когда остальные снимают, то продемонстрирую свою нечистоплотность. Я решаю, что лучше быть чудиком, чем свиньей. В результате ботинки – долой.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*