Александр Покровский - Кубрик: фривольные рассказы
– И много вас тут, соколиков?
– Да почитай, два отряда будет, бабуля! – ответил курсант.
– Вот! Опять наступают старые времена, недаром мне седня сон прыснился! – запричитала бабуля.
С эти словами она, схватив ведро обеими руками, бросилась к гуще торговок, не переставая глаголить:
– Вернулось времечко-то, вернулось, родимое!..
После чего, дико озираясь, бабушки, тетушки и все, кто торговал, спешно начали хватать свой товар и с молниеносной быстротой покидать перрон.
Тем временем из главных дверей вокзала появилась небольшая группа милиционеров и где-то рядом дико завыла милицейская сирена.
Здравствуйте, Александр.
Меня зовут Женя, мне 18, и я никогда не служила в армии. И не буду. Но я хочу вам кое-что рассказать.
Мой отец – капитан-лейтенант в запасе. Служили мы в городе Таллине (я говорю «мы», так как тяготы и лишения, о которых вы пишете, переносят не только военнослужащие, но и их семьи, и дети в том числе). Потом отец уволился, и мы вернулись на историческую родину, Белгородскую область. Здесь стоит отметить, что мои родители родились и выросли в военной части ***, недалеко от города (гордо сказано) Грайворон.
В простонародье часть называли Городком (Помните песенку про улицу в три дома?
Мне всегда казалось, что это про нас). И хотя переехали в цивилизацию мы четыре года назад, с Городком у меня связанно все плохое и хорошее, все яркое.
Хочу вам немножко рассказать о детях военных. Почему? Вы почему-то мало об этом пишете. Вот, например, мое первое воспоминание о военных кораблях. Новый, 1993 год, корабль – не помню какого проекта, и мой отец дежурит на нем в эту дивную праздничную ночь. (Он был старпомом на самом молодом экипаже, поэтому и дежурил.) С тех пор военный корабль для меня стал чем-то вроде дополнения к Деду Морозу (пьяный матрос с марлевой бородой). Уже переехав в Городок (его еще почему-то называют Почтовым), я начала наблюдать за военными, теперь уже сухопутными. А так как ребенка на работу не брали, я имела счастье лицезреть их большей частью во время всякого рода сборищ и пьянок. Весело было.
Например, есть у нас гаражи. Это такая территория, полностью застроенная сарайчиками для машин, довольно большая. И был у одного офицера день рождения. И пригласил он полгородка, и пришли они к нему в гараж частично с детьми (а куда их еще девать?), частично с собаками (для прикрытия), и поголовно с вилкой, железной тарелкой и железной кружкой. Картина маслом: человек в форме, местами красный, в остальных местах зеленый ходит с трехлитровой банкой самогона и спрашивает:
– Господа офицеры, кому подлить?
Потом пошел дождь. И господа офицеры, дабы не загубить своего государственного здоровья, решили спрятаться в гараж, для чего выталкивают оттуда машину. Происходило это так: трое толкают слева, трое – справа, а один – организатор и активист – сзади. Каково же было мое детское удивление, когда организатор и активист, исполнив лихой пируэт, ухнулся в открытый люк подвала, замаскированного машиной. Он сломал себе ногу.
Но я немного не о том. Хочется вам сказать (надеюсь, вам будет приятно), что мы, дети военных, не такие. Совсем другие. Мы, например, гимн пели в школе перед уроками. Это, правда, министр обороны приказал, но для нас над ним только Бог. Приказал – поем. Или стена, кирпичная такая стена вокруг части. Сколько раз мы ее форсировали! Сколько вещей было порвано о колючую проволоку! А гордость! Какая гордость нас разбирала, когда на 9 Мая все военное население части маршировало. Для нас 9 Мая очень серьезный праздник!
Но особое умиление я испытала, переехав в Белгород. Таких наивных в военном плане людей я видела впервые. Есть, например, у нас сирена, противно воющая, которая должна нас в случае чего оповестить и мобилизовать. А пока все тихо и мирно, ее по понедельникам, ровно в 14.30 врубают, чтоб не сгнила окончательно. Когда мои новые «гражданские» знакомые об этом узнали, то предположили буквально следующее:
– Вы, наверное, когда она выть начинает, по подвалам прячетесь?
Наивные! Часы мы сверяем, часы.
И еще много-много таких мелочей. Я вот как-то приехала друзей навестить, еще до дома не дошла, а мне сообщают:
– Ставицкая, у тебя балкон обвалился!
Но, конечно, балкон обвалился не у меня, а у соседей, я потом долго по крупицам эту историю восстанавливала, рассказ даже написала, люди смеялись, но мало кто поверил.
Ваша книга «…Расстрелять!» появилась в Городке давно, она такая зеленая была, с золотыми буквами, благородная. Мне тогда лет 12 было, показалось, что папа классика притащил, только фамилия у вас какая-то не классическая. (Кстати, дети офицеров, в отличие от остальных, читают. Я знаю, о чем говорю, я общалась и с теми, и с другими). И тираж у нее был какой-то смешной, очень маленький. И обошла она почти всех. Дошла очередь и до моей семьи. Сначала читал отец, читал всю ночь и при этом очень громко смеялся. А мы с мамой на него ругались. Потом читала я, тоже всю ночь. От корки до корки. Что могло заставить 12-летнего подростка прочитать вашу книгу? До сих пор не знаю. Ну смеялась я над «Бабочкой», потом, через год, я перечитала. Потом еще. И еще. Надеюсь, что поняла, хотя я бы не советовала некоторые ваши произведения детям. Есть в них что-то тяжелое, отчего грусть появляется в глазах совсем взрослая, хотя смешно. Очень смешно. Спасибо вам.
В Белгороде началась война с «Книгомиром» (это у нас такой супермаркет есть книжный). Прихожу туда и говорю:
– У вас есть…
– У нас есть все! (Так пионеры говорили: «Всегда готов!»)
– Покровский?
– ???
Ну не знали они о вас, не знали. Пока фильм не вышел. Тогда уже и книжечки ваши на самый лучший стенд поставили, бестселлером назвали, и бюджет фильма под ней написали.
Кстати о фильме. Его специально в наш ГДО завезли (там со времен «Неуловимых мстителей» ничего не крутили). Аншлаг был. Плакали люди. Но до этого я смотрела его в городе, всей школой нас туда водили, чтобы наш патриотизм пробудить. Я там оказалась самой просвещенной: знала, что такое ВВД, и так далее. Весь сеанс объясняла. А потом, когда мы вышли, многие с надеждой спрашивали:
– Жень, они ведь выживут?
А что я им могу сказать? Что рассказ «72 метра» – это единственная вещь, над которой я плакала?
Но неважно. Они не пойдут в военные училища; туда пойдут дети военных, а когда в августе они приезжают в Городок. Наверное, нигде августа не ждут и не проводят так, как у нас. Кстати, 5 августа у нас «День города не-героя Белгорода» – города первого салюта. Но! 5 августа курсантов переводят на следующий курс, это дело у нас называется ДПК (день пьяного курсанта, хотя, наверное, везде так), так что о первом салюте я узнала сравнительно недавно и весьма случайно.
