Саша Филипенко - Бывший сын
— Зачем ты мне все это рассказываешь? Я же знаю!
— Сколько все это будет продолжаться, Циск?
Франциск ничего не ответил. И в тот вечер больше не говорил. О чем он мог говорить? Что рассказать? Франциск смотрел на узкую улицу и думал о том, что думать страшно. Все запущено до такой степени, что смерть журналиста выгодна абсолютно всем. Властям, оппозиции, континенту. Плакали или смеялись, но так или иначе, руки потирали все. Судьба человека, детство, юность, первая влюбленность, работа, жена, ребенок — все это не имеет абсолютного никакого значения, никакого веса, если только в вашу жизнь вмешивается политика. Может так случиться, что ваша смерть выгодна почти всем. Человек, который всю жизнь старался делать людям добро, своей смертью оказывает самую большую услугу. Жаль только, что никто не удосужился спросить у журналиста, хочет ли он погибнуть. Франциск смотрел в окно и понимал, что ни его, ни чья-либо другая жизнь ничего не стоит. Вообще ничего не стоит, если только в дело вмешивается политика. Канцелярские расходы не в счет. Франциск молчал, и, глядя на посетителей кафе, Стас думал, что все эти люди до сих пор дышат только потому, что мало что собой представляют, только потому, что никому не мешают. Стас разглядывал вновь входящих девочек и думал о том, что жизнь способна переварить любую кость. «Пока Циск лежал в коме, ничего не изменилось. Мир не остановился. Люди продолжали заниматься своими делами, солнце садилось и дожди шли. Его жизнь ничего не стоит. Никто ничего не стоит. Когда его не станет, когда не станет меня, кого угодно не станет, все продолжится. Не остановится земля. Никогда, блять! Никогда ничего не остановится. Ни деревья, ни листва. На всем земном шаре нет человека, чья жизнь могла бы хоть что-нибудь изменить. Если кто-то живет, если кто-то продолжает дышать и выполнять свою работу, то только потому, что кому-то это выгодно или никому не мешает…».
Еще несколько недель город обсуждал самоубийство журналиста. Каждый день всплывали новые подробности, однако суть дела не менялась. Все обвиняли всех. Власть, оппозиция, зарубежье. После смерти известного журналиста в городе испортилось настроение. К осенней депрессии прибавились разочарование и бессилие. Друзья оставались дома. Друзья друзей отменяли вечеринки. Не хотелось петь и танцевать, хотелось пить. Опускались руки. Разворачивавшаяся предвыборная кампания подарила многим надежду на перемены, но убийство известного оппозиционного журналиста все расставило по своим местам. Франциск не знал журналиста лично, не знал его никто из общих друзей, однако от этого утрата не становилась менее весомой. Циск отказывался верить, что человек может погибнуть исключительно из-за своей профессиональной деятельности, из-за мыслей, из-за слов: «Это как если бы виолончелиста убивали даже не за фальшь, но просто за исполнение сонаты».
Смерть репортера обсуждалась вплоть до дня выборов, когда, одержав «элегантную» победу, президент республики без труда был переизбран на новый срок.
Стояли морозы, валил снег. Власти запретили продажу палаток и теплых вещей. Представители оппозиции призвали своих сторонников собраться у Дворца Республики, чтобы вместе узнать результаты выборов. Призывали одеваться теплее, потому что будет довольно холодно и мрачно. Призывали обязательно прийти, не призывала только мать.
— Циск, я не разрешаю тебе туда идти! Твой отец против!
— Во-первых, у меня нет отца, а во-вторых, кто-то же должен выйти на площадь, если наши родители не делают этого. Мы не виноваты в том, что выходим на площадь! В этом виноваты вы! Вы пятнадцать лет бездействовали! Ты ничего не сделала для того, чтобы сегодня я остался дома!
— А что я должна была сделать? Я ходила на выборы, я голосовала против, что еще я могла сделать?
— Все голосуют против! У кого ни спроси, все голосуют против, а он набирает 75 процентов!
— Да, я все понимаю, но площадь это не выход!
— А что выход?
— Я не знаю, этим должны заниматься политики!
— У политиков нет идей! У них нет планов! Они не могут выдвинуть единого кандидата от оппозиции, они озабочены только собой. Нет политиков! Есть люди, есть я, который больше не хочет жить в этом абсурде! Понимаешь? Я выхожу на площадь не для того, чтобы устроить революцию! Я не хочу ни с кем драться, я не хочу орать лозунги, я хочу только убедиться в том, что весь этот сюрреализм — неправда, что весь тот бред, что показывают по телевизору, что вся эта чушь, которую несут дикторы, что всего этого нет. Что это мыльный пузырь! Я хочу оказаться Цинциннатом, я хочу, чтобы в конце декорации рухнули! Я хочу просто увидеть, что кроме меня выйдут и другие люди, люди, которые, так же как и я, не верят в весь этот фарс. Мне важно просто понять, что я не один заложник в этом дурдоме.
Однако собраться на одной из главных площадей города оказалось довольно сложно. Власти внезапно решили залить каток. Поработали на славу. Каток получился что надо. Можно было проводить матчи национальной сборной. Для того, чтобы люди не слышали представителей оппозиции, на площади установили несколько десятков колонок и включили музыку. Можно было бы предположить, что музыка предназначена для отдыхающих на катке горожан, но нет, колонки поставили рядом с домом профсоюзов, в том самом месте, где должны были выступать представители оппозиции. Ни Франциск, ни Стас, конечно, не удивились. Сюрпризов никто не ждал.
Договорились, что встретятся в испанском кафе напротив кинотеатра. Выпьют чая и отправятся на площадь узнавать результаты. Франциск предложил выпить немного водки или коньяку, чтобы согреться, но тут же получил от собравшихся друзей:
— Ты что, идиот?! Пьяных будут брать в первую очередь, сразу, им только это и нужно! Никакого алкоголя! Все слышали? Никто здесь не должен пить! Никакого алкоголя! У нас есть термосы с чаем, если кто-то будет мерзнуть — сразу обращайтесь ко мне. Так, теперь дальше! Все взяли паспорта или ксерокопии паспортов? Если кто-то забыл паспорт — немедленно езжайте домой. Даже не думайте идти туда без паспортов!
Когда друзья были готовы выходить, в ресторан вбежала чья-то знакомая. Со слезами на глазах она рассказала, что один из главных кандидатов, известный поэт, избит и доставлен в больницу. Его не будет на площади. Вечер начался. Власть сделала первый ход. Навстречу народу. Кандидата закидали «шашками» и избили. В кафе повисла тишина. Люди, которые сидели за другими столиками, тоже собирались на площадь. Собирались все и все поняли, что без провокаций не обойдется. Будет страшно, но не идти уже нельзя. Отступать поздно. Нужно во что бы то ни стало показать власти, что народ недоволен, что у него с ней нет ничего общего и пора расставаться.
