Лори Нелсон Спилман - Жизненный план
Я украдкой поглядываю на детей, пьющих какао.
— А какао еще осталось?
— Какао?
Кладу руку на живот.
— Лучше быть пока осторожной.
Кэрри делает круглые глаза и переводит взгляд на мой живот:
— Так ты… Это возможно?
— Возможно, — смеюсь я. — Но я пока не уверена, задержка всего на неделю. Понимаешь, я постоянно чувствую себя уставшей, и часто начинает тошнить.
Кэрри заключает меня в объятия.
— Это же прекрасно! — Она замолкает и отстраняется от меня. — Ведь это прекрасно, да?
— Понятия не имею.
* * *С чашкой какао в руках иду за Кэрри в гостиную, в которой компания молодых и пожилых людей ведет оживленную беседу. Несколько бесформенная елка занимает большую часть комнаты, в камине потрескивают настоящие дрова.
— Святой Толедо! — восклицает мистер Ньюсом. — Раскатывайте красную дорожку. К нам только что прибыла звезда Голливуда.
Он обнимает меня так крепко, что я едва не задыхаюсь. Сквозь пелену слез всматриваюсь в его лицо. Борода стала почти седой, некогда густые длинные волосы, собранные в хвост, тоже седые, но улыбка по-прежнему сияющая.
— Рада вас видеть, — говорю я.
К нам подходит миловидная женщина с густыми светлыми волосами.
— Теперь моя очередь, — извещает она, заключая меня в объятия. Ее прикосновения меня успокаивают, это настоящие объятия матери, по которым я так скучала много месяцев.
— О, миссис Ньюсом, — шепчу я, вдыхая аромат масла пачулей. — Как я по вас соскучилась.
— И я по тебе, дорогая, — шепчет она в ответ. — Ведь мы знакомы почти тридцать лет, так что зови нас Мэри и Дэвид. Сейчас принесу тебе тарелку. Дэвид приготовил изумительный пирог с грибами. И обязательно попробуй мой тыквенный пудинг. Карамельный соус получился божественным.
Я чувствую себя так, словно вернулась домой. Я греюсь в лучах любви этой странной пары, одетой в свитера и сандалии «Биркенсток». Пустота в сердце, образовавшаяся после маминой смерти и предательства Эндрю, заполняется светом.
Еще до наступления вечера у меня болят все мышцы лица от постоянного смеха. Мы с Мэри стоим на кухне, болтаем и разбираем грязную посуду. Из гостиной нас уже зовут Кэрри и ее отец:
— Посмотри, что у нас есть.
Прохожу вслед за Кэрри в уютную комнату, где вокруг телевизора собрались все дети и ждут, когда им включат мультфильм Диснея. Но вместо этого на экране появляется веснушчатая девочка и ее кареглазая подруга. Это Кэрри и я, мы весело смеемся и подшучиваем друг над другом.
В кабинет входит Дэвид и останавливается у полок с дисками.
— Почти шесть месяцев перегонял все снятое с кассет на диски. — Выбирает один и вставляет в плеер. — А здесь ты увидишь то, что не можешь помнить.
На экране появляется молодая женщина в длинном синем пальто, не застегивающемся на объемном животе. Она тянет за собой санки, в которых сидят два светловолосых мальчугана. Я вскакиваю с дивана и опускаюсь на колени перед телевизором, прикрыв рот ладонью.
— Мама, — с трудом произношу я. — Это же моя мама! Она беременна… мной.
Кэрри протягивает мне коробку с бумажными салфетками.
— Какая она красивая, — шепчу я и замечаю на мамином лице печаль. — Откуда у вас эта запись?
— Снял, когда мы все жили на Босворт-авеню.
— Босворт? Вы хотели сказать, на Артур-стрит.
От внезапной догадки у меня волосы на голове зашевелились.
— В каком году вы познакомились с моей мамой?
— Мы переехали как раз на Пасху… это было весной… — Дэвид вопросительно смотрит на жену.
— Семьдесят седьмого, — уверенно отвечает та.
Горло сжимает судорога, в душе вспыхивает беспокойство, смешанное со страхом.
— Джонни Маннес — произношу я. — Вы его помните?
— Джонни? Ну конечно! Он играл на гитаре в «Джастинс».
— Большой талант, — продолжает Мэри. — К тому же красавец. Все женщины в районе были немножко в него влюблены.
Здесь, в одной маленькой комнате, сидят два человека, знавшие моего отца.
Глава 15
— Расскажите о нем, — прошу я, едва дыша. — Пожалуйста. Расскажите все, что знаете.
— Я могу не только рассказать, — говорит Дэвид, перебирая диски своей фильмотеки. Наконец он достает один и направляется к телевизору. — Когда-то я частенько бывал в «Джастинс», вот и снял его. Тогда мы все были уверены, что этот парень многого добьется.
С замиранием слежу, как он нажимает кнопку «Пуск». Большая компания молодых людей за барной стойкой, камера выхватывает одно лицо и останавливается. Я неотрывно смотрю на экран. На стуле сидит лохматый мужчина с темными волосами, бородой и усами. Его карие глаза смотрят прямо на меня. Я отлично знаю эти глаза, я вижу их каждый раз, когда смотрю в зеркало. Из груди вырывается стон, и я закрываю лицо руками.
«Следующая песня из двойного альбома „Битлз“ „Белый альбом“, — произносит Джонни. — Он считается совместным творением Леннона и Маккартни, но фактически был создан Полом во время пребывания в Шотландии в 1968-м. На создание альбома его подвигла эскалация напряженности между черным и белым населением в Штатах. — Джонни берет первый аккорд. — В Англии слово „птичка“ на сленге означает „женщина“».
Звучит музыка, затем вступает Джонни. Его голос чистый, словно голос ангела. Я с трудом сдерживаю рыдания. Он поет о черном дрозде, у которого сломано крыло, а ему так хочется летать и быть свободным. Несчастная птичка ждет этого момента всю свою жизнь.
Я думаю о маме, живущей с двумя сыновьями и нелюбимым мужем. У нее тоже было сломано крыло.
Должно быть, я всю жизнь ждала этого момента. Момента, когда смогу взглянуть в глаза человеку, давшему мне жизнь.
По щекам льются слезы. Песня заканчивается, и начинается следующая, которую исполняет женщина. Не спрашивая разрешения, я нажимаю на перемотку и включаю запись с начала. Потом еще раз и еще. Я вслушиваюсь в звуки голоса своего отца, прикасаюсь к его красивому лицу и тонким рукам.
Просмотрев запись четыре раза, я замираю перед экраном и только сейчас замечаю, что Мэри сидит рядом со мной на полу. С другой стороны подсаживается Дэвид и кладет диск мне на колено.
— Он твой.
Сжимаю пальцами пластиковый футляр.
— Это мой отец.
— Итак, дети, — говорит Стелла, — давайте поиграем в Уно. — Кто первый добежит до кухонного стола?
Когда Кэрри с семьей уходят, Мэри берет мою руку.
— Как давно ты об этом знала?
— Узнала совсем недавно. Мама оставила мне свой дневник. — Оглядываю Мэри и Дэвида: — Вы тоже знали?
— Нет, разумеется, нет, — спешит ответить Дэвид. — Твоя мама была порядочная женщина, не смогла бы никому в этом признаться. Но все знали, что он в нее влюблен.
