Бернард Вербер - Последний секрет
«Я больше не желаю ему смерти. Алкоголь, возможно, еще большее горе, чем болезнь LIS. У меня, по крайней мере, с головой все в порядке. У меня есть воля, которую я могу выразить. По крайней мере, я в состоянии мыслить и сумел сохранить свое достоинство. Я достойный человек».
Его видение расширялось.
Он долго размышлял над выражением: «Достойный человек».
Афина, скажи мне: как поступил бы достойный человек в моем положении?
Она ответила.
Хорошо. Я его прощаю, смог он произнести мысленно.
Но этого было недостаточно в соответствии с новым образом себя самого, который он хотел иметь.
А если быть лучше «достойного человека»?
Добродетельная машина завелась и уже не могла остановиться.
Что бы сделал тот, кто выше достойного человека?
Ему было бы мало просто простить. Он бы сделал больше. Он… он… Он как будто боялся выразить эту мысль. Он… спас бы того, кто причинил ему зло.
Нет. На это я все-таки не способен. Это слишком.
Он вновь подумал о Феншэ. О его фразе: «Знаете, вы меня впечатляете». Он производит на него впечатление. Но надо идти дальше. Произвести на него еще большее впечатление. Простить. И… спасти своего злейшего врага. Это было бы поистине впечатляющим.
«Если тебе кто-то навредил, сядь на берег реки и жди, пока не увидишь, как проплывает его труп», – говорил Лао Цзы. «…Но если он еще в агонии, вытащи его из воды», – дополнил Феншэ.
Все смешалось у него голове, разум Афины, объединенный с его собственным разумом.
«Спасение Умберто Росси будет доказательством того, что я способен управлять своим гневом, мстительностью и эмоциями. После этого прощения я стану хозяином себя самого, господином своей судьбы», – мыслеписал он.
Жан-Луи Мартен поговорил об Умберто Росси с Феншэ.
Надо бы найти ему работу. Все же он был хорошим нейрохирургом. Он хватил горя, он потерял достоинство, потерял смысл. Может быть, на его совести даже преступление. Прошу вас, сделайте что-нибудь для него, Самми.
Самюэль Феншэ не стал выяснять подробности, но понял, что эта просьба имела большое значение.
С тех пор, освобожденный от тяжести мести, Жан-Луи Мартен, который отныне считал себя «сверхдостойным человеком», решил стать исследователем разума. Одержав победу в области эмоций, теперь он хотел произвести на Феншэ впечатление, сразившись с ним в его собственной области – в познании самой красивой и самой тонкой драгоценности природы: человеческой мысли.
48
Рев.
Дубинка стремительно взлетает и проламывает надбровную дугу охраннику, который пытается вытолкать пришедших.
Стиснутые кулаки.
Крики.
Ругательства.
Отрыжки.
Вмешиваются прочие охранники НЕБА и силятся остановить захватчиков.
– Стражники добродетели?
Жером Бержерак выглядит спокойным. Он намазывает тост маслом, сверху кладет хороший кусок копченого лосося.
– Это молодые люди из прекрасных семей, в большинстве своем студенты юридического факультета Ниццы, не так ли?
Миллиардер продолжает подливать им шампанское.
– Они нас ненавидят, потому что мы делаем то, на что они не осмеливаются. Их главарь называет себя Deus Irae, гнев Божий. Это мистик. Он регулярно ездит в Толедо, в Испанию, для самобичевания во время религиозных процессий кающихся черных грешников. Да, да, такое все еще существует. Но это не самое плохое. Мы, конечно, не избежим его небольшой нравоучительной речи.
Действительно, верзила взбирается на стол, скидывает все со скатерти и тут же окликает свои войска.
– VADE RETRO SATANAS! – кричит он, поднимая кулак на Миша.
Миша съеживается в углу, окруженный работниками службы безопасности.
– Я овчарка, явившаяся покусать вас за икры, так как вы заблудились. Бараны, возвратитесь в овчарню, – провозглашает Deus Irae, – здесь вы погибнете. Удовольствие не может быть целью в жизни! Единственная цель в жизни – добродетель. Мы – Стражники добродетели!
– Замолчи, убирайся! Каждый делает то, что ему нравится, – возражает один из гостей.
– Я пришел предупредить вас, пока вы не подверглись еще большей опасности. Вам бы следовало меня поблагодарить. Конечно, я бы предпочел быть в другом месте. Но это мой долг.
– Кажется, шесть процентов населения не умеют правильно синтезировать нейромедиаторы удовольствия. Виной тому дефицит дофамина и норадреналина, – вздыхает Исидор.
Добродетельный оратор произносит слова медленно, словно преподаватель, обучающий сварливых учеников.
– СПИД – первое предупреждение тем, кто предается греху сладострастия.
Он тычет пальцем в обнимающуюся парочку.
– Бешеная корова – второе предупреждение тем, кто предается греху чревоугодия.
Он швыряет в воздух кушанье в соусе.
– Вскоре последуют другие. Бойтесь гнева Божьего!
Некоторые эпикурейцы как будто и впрямь заинтересовались его речью.
– Вас это, похоже, не волнует, – замечает Лукреция, обращаясь к миллиардеру.
– Это нормально, стоит направить действие в одну сторону, в другой стороне возникнет противодействие. Даже удовольствие – понятие спорное. Церковь вознеслась на чувстве вины и воспоминании о боли мучеников. Она построила свои соборы благодаря деньгам дворян, которые покупали себе место в раю в 999 году, боясь перехода в новое тысячелетие. Это же колоссальное состояние! Деньги из страха апокалипсиса. Направленные отнюдь не на то, чтобы люди вроде нас осмелились развлекаться безнаказанно. Посмотрите на современное общество, оно действует только через запреты.
Люди в черном принимаются крушить все вокруг.
Часть эпикурейцев предпочитают уехать, в то время как другие хватают стулья в качестве оружия. Обе группы сталкиваются: эпикурейцы против Стражников добродетели.
По сигналу Deus Irae Стражники нападают на гостей, размахивающих стульями, словно копьями о четырех концах.
– И какова их мотивация?
– Deus Irae последователь Оригена.
– Гомер, Эпикур, Ориген. Решительно, Древний мир сохранился и поныне, – говорит Исидор, которого мало интересует сражение.
– Кто такой Ориген? – спрашивает Лукреция.
Жером Бержерак продолжает мирно мазать маслом свои тосты, в то время как в зале кричат от боли и бешенства.
– Ориген жил в III веке нашей эры и был епископом Антиохским. Он был блестящим толкователем Библии. Однажды он ушел в пустыню, чтобы встретить Бога. Но никого не нашел. Тогда он провозгласил, что Бога нет, и стал жить в разврате. Потом, через несколько месяцев всевозможных излишеств, он решил дать Богу второй шанс проявить себя. Он вернулся в пустыню и через какое-то время сказал, что наконец нашел Его. Тогда Ориген составил список того, что мешает человеку следовать Божественным путем, и изобрел понятие «смертных грехов». Он насчитал их шесть. Позже Церковь добавит седьмой.
