Виктор Пелевин - Священная книга оборотня
Некоторые из нас распространяют ту же логику на английских аристократов, но я с этим не согласна – теоретически любой английский аристократ может в этой жизни стать Буддой, и нельзя лишать его такого шанса ради пустой забавы.
Охота на аристократов – на девяносто процентов нудное социальное упражнение, мало отличающееся от официального чаепития. Но иногда самые отмороженные из моих сестер, с которыми я не желаю иметь ничего общего, собираются в стаю и устраивают облавы, во время которых с жизнью прощается сразу много английских аристократов. Тогда происходящее делается довольно живописным, а сопутствующую галлюцинацию может переживать одновременно много тысяч человек – о чем дает представление история «Титаника» или так называемая битва при Ватерлоо. Но самые шокирующие подробности остаются скрыты от публики.
Я догадываюсь, что трудно поверить в возможность таких устрашающих массовых обманов, но дело здесь вот в чем: когда одну и ту же галлюцинацию одновременно наводит несколько лис, ее сила увеличивается пропорционально кубу их количества. То есть одно и то же внушение, одновременно производимое тремя лисами, будет по силе почти в тридцать раз сильнее наваждения, которое создаст любая из них в одиночестве. Это достигается с помощью тайных методик и практик – сначала лисы учатся вместе представлять себе предмет, который они перед этим видели, потом предмет, которого они не видели, потом заставляют других воспринимать предметы, которых не существует, и так далее. Сложная техника, и обучение ей занимает несколько столетий. Но если владеющих ею лис соберется десять или двадцать… Понятно, на что они способны.
Кто-то может спросить, почему в таком случае лисы до сих пор не правят этим миром. Причин две:
1) лисы не так глупы, чтобы брать на себя эту ношу.
2) лисы очень эгоистичны и не в состоянии на долгий срок договориться друг с другом о чем-нибудь, кроме совместной охоты на английских аристократов.
Сейчас у людей много новых средств слежения и контроля, поэтому лисы избегают вмешиваться в человеческую историю и решают проблему проще. На севере Англии есть несколько частных замков, где аристократов от лучших производителей разводят и воспитывают специально для лисьей охоты – выход небольшой, но качество превосходное. Похожие питомники есть в Аргентине и Парагвае, но условия там жуткие, и английские аристократы, которых там массово выводят на основе искусственного осеменения (с клонированием пока ничего не вышло), годятся только для вертолетного сафари: они говорят как гаучо, ведрами пьют текилу, с трех раз не могут нарисовать свое генеалогическое дерево и перед смертью просят завести им песню «Un Hombre», посвященную Че Геваре. Видимо, хоть на несколько минут тянет ощутить себя портфельным инвестором.
Есть другая школа охоты, по которой английский аристократ отбирается индивидуально, и лиса несколько лет гонит его по последнему маршруту – становится его любовницей женой и находится с ним рядом вплоть до момента истины, который в этом случае довольно жуток. Однажды, во время грозы или в какой-нибудь другой драматический миг, лиса открывает ему всю правду и обнажает свой хвост – но не для того, чтобы внушить очередную дозу семейного счастья, а чтобы поразить насмерть… Такова самая сложная форма охоты, которая требует виртуозного социального мастерства. Здесь никто не сравнится с сестренкой И Хули, которая уже много веков живет в Англии и достигла в этом спорте подлинного совершенства.
Главное преимущество охоты на кур заключается в происходящей с нами супрафизической трансформации. Курочка нужна как живой катализатор, который помогает совершить ее – за тысячи лет культурной жизни лисы почти утратили это умение, и нам, как Дашу, требуется проводник в нижние миры. Трансформация случается не всегда, и в любом случае ненадолго, но ощущения от нее такие сильные, что воспоминаниями питаешься много дней.
Нечто похожее бывает с нами и от сильного испуга, но это процесс неконтролируемый. А искусство куриной охоты заключается как раз в контроле над страхом. Надо подпустить преследователей достаточно близко для того, чтобы включились механизмы внутренней алхимии, которые на несколько секунд сделают тебя хищным зверем, свободным от добра и зла. Естественно, чтобы не освободиться от добра и зла окончательно, нужно поддерживать дистанцию безопасной. Все вместе – почти как серфинг, только расплата за потерю равновесия здесь куда серьезней. Но и положительные эмоции намного сильнее – ничто так не освежает душу, как риск и погоня.
Иногда бывает, за мной увяжутся собаки, но сразу отстают, только понимают, кто я. Собаки поддаются внушению так же легко, как и люди. Кроме того, у них есть особая система оповещения, нечто вроде интернета, основанного на запахах, так что новости в их среде расходятся быстро. Когда одного мужественного ротвейлера, который решил со мной поиграть, изнасиловали два брата-кавказца (я имею в виду овчарок), собаки в Битцевском лесу стали обходить меня стороной. Они умные звери и в состоянии проследить причинно-следственную связь между тем, что некий ротвейлер с рычанием бросается за изящной рыжей спортсменкой, и тем, что все кобели, которые выше этого ротвейлера на две головы, начинают принимать его за ласковую большеглазую суку в разгар течки.
Я решила взять Александра на охоту вовсе не из желания похвастаться. Трансформация лисы во время куриной охоты не заходит так далеко, как происходящее с волком, поэтому хвалиться было нечем. Но если супрафизический сдвиг произойдет со мной на глазах у Александра, думала я, это будет лучшим способом сказать ему: «мы с тобой одной крови». Возможно, это растопит остатки недоверия между нами и сделает нас ближе – таков был мой смутный расчет.
Место для охоты я приглядела давно. Одна из дорожек, петлявших сквозь Битцевский лес, выходила к стоящему на опушке деревянному дому, в котором жил лесник (не уверена, что это правильный термин, но этот человек точно имел к парку какое-то служебное отношение). Рядом с домом был курятник – большая редкость в современной Москве. Я приметила его во время велосипедной прогулки по лесу и теперь решила воспользоваться своей находкой. Но сначала следовало еще раз все проверить и наметить пути отступления. Посвятив велоразведке целый день, я установила следующее:
1) куры в курятнике были, люди в доме – тоже; таким образом, присутствовали оба необходимых для охоты ингредиента.
2) убегать следовало по дороге, которая вела в лес.
3) надо было успеть оторваться от погони до того, как дорожка вынырнет из леса с другой стороны – на опушке всегда было много прогуливающихся, в основном молодых мамаш с колясками.
