Василий Коростелев - Год 50-й: Расти из пепла
– Если собака плохая, не справится с волком, так ей и незачем жить, – пояснил мурза.
На бугор забрался очередной волк и, не заметив нас, бросился прямо на нашу засаду. А за ним еще трое молодых волчат кинулось вперед, и тут засвистели стрелы, и понеслось. Звери «потекли рекой», засевая серой лавой пространство, мы спустили остальных собак с поводков, и стреляли, стреляли, с обоих флангов поливая серо-коричневую массу стрелами, кстати, там были не только волки, но и лисы, антилопы и даже дикие лошади. Некоторые волки все же прорвались сквозь блокаду, за ними погнались всадники, размахивая нагайками, но старик, усмехнувшись, остался на месте.
– Пускай мчатся, все равно самые опытные и сильные волки уйдут, нам и не надо, чтоб все погибли, а то на пустующие угодья придет новая стая, более многочисленная, и тогда нам придется зимой не сладко, – примерно так он объяснил мне мудрость данного поступка. Я проехался до оврага, где волкодавы драли какую-то животину, больно долго дерутся, помочь собакам все же следует. На дне балки шел нешуточный бой, уже один волкодав растерзанный лежал под ногами двоих своих собратьев, а третий волкодав, вцепившись в глотку, терзал великолепного даже в своей беспомощности гепарда! Я кинул Ворона вперед, и, размахивая камчой, попытался отогнать псов от полумертвой животины. Счас шкуру попортят твари, и я не в полную силу огрел камчой одного из волкодавов, двое псов отбежали, яростно огрызаясь на меня, а последний так и не выпустил горло кошки из захвата, пока не додавил, впрочем, винить его не за что… работа такая.
Я подошел к издохшему гепарду, недоумевая, как такая быстрая кошка не смогла уйти от довольно медлительных волкодавов… Все объяснилось, когда я подошел поближе к убитой кошке, в щели, под гигантской глыбой у которой она дралась, лежали, тихо попискивая два котенка гепарда…
Да это самая лучшая добыча для меня!
Доставили они мне мороки, сначала еле отбил у кидающихся на меня волкодавов, затем кормление – тоже проблема, но проголодались к вечеру, и стали пить кобылье молоко, смешанное с кровью…
Через два дня мы прощались с мудрым мурзой. Перед отъездом, после удачной охоты, все опять обожрались мясной пищи на тое, а ночью Зульфия тихо сказала лежа на моей руке: – Я буду ждать тебя, батыр, – и я поцелуем снял слезинки с ее нежных щек.
Отторговали мы очень удачно, и мурза послал со мной десять табунщиков, чтобы они сопровождали стадо скота и табун лошадей в тридцать голов. Молодые кочевники были рады увидеть новые места, ну и обещанной солидной награде за доставку животных до Ярмарки. Я правил полупустой телегой, а рядом со мной, в корзинке, устланной мягкой травой, спали котята – гепарды. Ехали мы медленно, стадо задерживало, уже наступил октябрь, и я опасался ранних осенних дождей. Передвигались мы теперь днем, так как жара спала, а ночью прохладно было даже у костра. До Родников мы добрались только на седьмой день. Наше появление с многочисленным сопровождением, не на шутку встревожило обитателей села, первыми заволновались собаки, встречая нас на окраине громким, яростным лаем, хотя стадо и табун лошадей пошли стороной, все же наше появление произвело ужасный переполох. Сельская дружина сыграла «в ружье» и встречала наши телеги во главе со старостой.
Разговор получился тяжелый, Фрол явно не хотел лишаться дополнительных заработков, ведь большая часть торговли с кочевниками шла через их руки, а теперь десяток степняков напрямую едут на Ярмарку. Естественно, увидят разницу в ценах, и это ему не нравилось. Впрочем, расстались мы вполне мирно. Людские жизни все же дороже, чем временный коммерческий успех. Останавливаться в Родниках мы не стали, а подобрав своего раненного бойца и фельдшера, сразу свернули на тракт. Вот тут и начались трудности… Стадо, в котором преобладали овцы, двигалось медленно, начисто выедая неширокую полоску притрактовой травы, отделяющей лес от дороги. Корма скотине явно не хватало, и пройти этот участок дороги мы постарались побыстрее, безжалостно подгоняя животных. Шли до самой темноты. Наконец, уже в сумерках, справа от дороги открылся припойменный луг у небольшой речушки. Табунщики стреножили лошадей, и согнали скот ближе к речке, по широкому кругу кольцом расположились костры, отпугивая ночных хищников, люди разогревали немудреную дорожную пищу.
Внезапно из зарослей, окаймляющих реку, донесся яростный, раскатистый рев. Лошади тревожно зафыркали, овцы в страхе сбились в кучу, коровы мычали… Во, бляха, никогда такого голоса не слышал в лесу! Я подтянул к себе автомат. А Митька со Щербатым кинулись к телеге, расчехлить крупнокалиберный пулемет. Нет, так дело не пойдет… Своих в темноте постреляем… Я отобрал у подошедшего Трофима винторез, и в свете костра зарядил обоймой с разрывными пулями, потом подался в сторону зарослей…
Зря я так поступил, быстрая, громадная тень мелькнула над костром с противоположной стороны от прибрежных зарослей. Зверюга сделала еще один скачок и обрушилась на большого быка, бесстрашно выпятившего рога против громадной твари. Раздался хруст ломаемого позвоночника, и голоса хищника и жертвы слились в дикой какофонии. В два прыжка я выдвинулся на удобную позицию, и без колебания открыл огонь, понимая, что быка уже не спасти. Один, два, три выстрела… Бык лежал, подминаемый громадной тварью, а она вроде и не реагировала на мои выстрелы, и терзала жертву. Митька подскочил к ней с боку, и умудрившись вогнать клинок в глаз хищника, удачно избежал удара огромной лапы. Я загнал еще две разрывные пули в голову монстра, прежде чем он перестал подавать признаки жизни, но расслабляться было рано, и я, сменив обойму, повернулся к прибрежным зарослям… И вовремя. Оттуда, стелясь по траве, ползла вторая тварь… По ней уже открыли огонь с четырех стволов, видимо среди кочевников и наших охотников, нашлись тоже неплохо видящие в темноте. Зверюга взвизгнула и бросилась назад в заросли. Преследовать ее мы не стали. Убитая тварь была размером с того быка которого заломала, мы даже не поняли, что это за зверь, вроде по морде на волка похожа, только раз в пять больше, и клыки у нее торчат из пасти сантиметров на десять, хвост короткий, а лапы как у кошки с втягивающимися когтями.
Быка, мы, конечно, освежевали, не пропадать же добру? Ну и костров развели побольше, после чего я улегся спать…
Вот моя деревня, вот мое село… Стою я на бугре, обозреваю окрестности Степанова, добрался… Но хочется описать предшествующие этому события. А они возможно еще и повлияют на нашу жизнь. Добрались мы до Ярмарки без происшествий, так, волчишки скот немного потрепали, унесли пару овец, да еще подохло от голода, или длинного перехода с десяток, но что это в масштабе всего стада? Ну, а лошади перенесли дорогу без потерь.
«И ето хлавное», – как говаривал один из древних правителей. А на Ярмарке мне пришлось остановиться, нет, скот погнали дальше, просто там ему выпаса не было. Остановятся они на ночевку у поселка. Мы с Изей стояли на новенькой вышке, входящей в архитектурный комплекс ограды Ярмарки.
– Дядя Изя, ты получил от Юры новые монеты… ну с моим профилем?
Изя с интересом во взгляде спрашивает:
– Да, и зачем они тебе? Да понимаешь, мне тут надо послать их, как признак нашей солидности к степнякам, но предварительно… у тебя сверла есть? Мне, в общем-то, надо дырки в них просверлить, – и я слегка поежился под внимательным взглядом старика.
– На ожерелье, что ли? Так я сразу сто монет с дырками заказал… А понял, старого еврея на мякине не проведешь, нашел там себе девочку, да? Так я имею тебе сказать, что Изя, на старости лет переквалифицироваться из коммерсанта в скотоводы не сможет!
– Это из чего ты взял?
– Ну, представь твоя девочка, скорее всего не последняя по положению в стойбище Ильяса, вдруг получит твой подарок. Ты думаешь, она засунет его под подушку и будет плакать в ожидании тебя, стирая влагу с твоего профиля? Нет, все манды этого селения на следующий же день узнают о новой модной игрушке твоей возлюбленной, и как следствие жди нашествия твоего степного Чингисхана, вместе со всем отребьем на мое детище, – нашу Ярмарку.
– Ладно, старик, ты волну не гони, может частично ты и прав, но Ильяс тоже не пальцем делан, не допустит уничтожения главного богатства степняков, скорее шкуры ненужные привезут, а мы организуем кожевенное производство на месте моего поселка, тем более я туда пост и холостяков на зиму собираюсь определить.
– Ну, ну, тебе жить, а мне только ненужный почет останется, – туманно объяснил старик, – кстати, тебя представители из Полиса уже третий день дожидаются, правда, счас, наверное, в борделе заседают, и пропустили поэтому ваш приезд.
Может они и пропустили наше появление, но в данный момент трое представителей города сидели за столом во втором трактире, спустившись со второго этажа, где располагался бордель. Войдя в трактир, мы увидели три хари, расположившиеся по центру зала, и занявшие стол на восемь персон. Один мне был знаком – старшина возчиков, а двое других принадлежали явно к неработающей (даже мозгами) касте людей.
