Альберт Родионов - Серое небо асфальта
Следак сглотнул слюну, втянул на место узел галстука, долго смотрел на жертву и деланно безразлично спросил:
— Когда?
— Завтра пойду в банк… — Лиза отвернулась, ей было неприятно видеть его шевелящийся кадык.
— Завтра в четырнадцать нуль — нуль! — он снова сглотнул, но она этого не видела. — Вот повестка… не опаздывайте! — Он вежливо приподнялся со стула и вожделенно смотрел на её шевелящиеся под юбкой ягодицы, пока за ней не закрылась дверь.
— Молоток! — в кабинет ворвался злой следак и схватил доброго за плечи. — Ну ты работаешь! Есть чему поучиться!
— Слышал? — добрый самодовольно усмехнулся.
— Ага! Всё до единого вздоха! — злой кивал головой, как застоявшийся мерин. — Мы ведь вообще на неё не рассчитывали! Супер!
— Ещё придушим эту всеобщую розвальню — Развалову Марию и всё будет ладушки! — Добряк оскалил ровные белые зубы, словно фотомодель и шарахнул коллегу по плечу.
— Развалим развалюху! — воодушевлённо воскликнул тот, чуть было не подпрыгнув. — А чего мы её из дела отпустили? — он нахмурил в непосильном напряжении лоб, избороздив морщинами.
— Так нужно, чтобы была наиболее коммуникабельной!
— Уверен?
— Ещё бы!.. — добрый почесал затылок. — И что они в этом уроде нашли?
— Нам не понять! — заржал злой.
— И, слава Богу!
Их радостный смех достиг лестничной площадки и заставил улыбнуться всех, кто считал в этот момент ступени.
ГЛАВА 22
Белое зимнее солнце заставило его прищуриться, но сквозь щели глаз он продолжал наслаждаться колкостью холодного в эту пору светила, напрягая уставшие веки. Морозный воздух ворвался без спросу в лёгкие, и голова приятно закружилась, получив чрезмерную, давно забытую долю кислорода.
Он долго стоял и, задрав голову, смотрел в голубое марево… затем протянул руку и потрогал солнце, скорее погладил; это выглядело странно, входящие на крыльцо люди, оглядывались на него — одни улыбаясь, другие, раздражённо морщась; он не был похож на блаженного, скорее на БИЧа, кем и был, по сути, и редко, когда похожий типаж вызывал жалость у прохожих, чаще неприязнь.
— Дима… — женский голос окликнул, и он осмотрелся… Маша с Виктором стояли у лавочки, с которой видимо только что поднялись, увидев его.
— Приятно, приятно! — он чуть не прослезился, обнимая друзей и снова ловя неприязненные взгляды прохожих.
— Пошли отсюда, здесь аура ни к чёрту! — сдавленным голосом проговорил Виктор, видимо тоже растрогавшись встречей.
— Прикинь, что ты сказал, — рассмеялась Маша. — Но прозвучало неплохо!
Дима снова посмотрел вверх… и остался доволен отсутствием облаков — день обещал быть добрым.
— Ну что, к нам, отметим? — он радостно ощерился разбитыми вспухшими губами и съёжился синяками глаз.
— Нет, идём ко мне, так будет удобнее, — Виктор со значением взглянул на опустившую глаза Машу.
— Чем удобнее? — Дима тоже посмотрел в её сторону, и что-то неприятное шевельнулось в его душе волосатой гусеницей…
— У нас нет теперь дома! — тихо сказала Маша и неожиданно неестественно рассмеявшись, потянула его за рукав… — Пошли уже, водка греется на столе, поживём пока у Витьки!
— Не понял?! — Дима попытался освободить руку из женского захвата…
— Ну не здесь же тебе всё объяснять! — Виктор не выдержал и повысил голос. — Давай выбираться из этого серпентария, дома всё узнаешь — у меня, посидим, выпьем, обо всём поговорим спокойно. — Он взял Димку за вторую руку, и они с Машей поспешили его увести…
* * *
— Ты же сам написал мне такое письмо, что я готова была вместо тебя взойти на эшафот, если бы нужда! — Маша глубоко вздохнула.
— Ну ты же поняла, надеюсь, что я писал под диктовку, меня так грузанули… думал: не выживу, но ещё больше испугался, что в пресс хате опустят, намёк был слишком толстым, чтобы не поверить, — Димка посмотрел на бутылку и кивнул Виктору…
— Всё это я поняла, но выхода не было, они выбили нужные показания с Коклюша и Очкарика.
— А ты, как вышел? — Димка посмотрел на Виктора разливающего водку по рюмкам.
— На меня у них были другие планы, я ведь владелец квартиры и не комнаты в коммуналке, как у Машки, а отдельной однокомнатной. Но в права я вступлю только через пять месяцев, вот они и выпустили меня отъедаться, а то двину кони на их харчах и хата тю-тю… И так кашлять начал, лёгкие всегда были слабыми. Ушлые суки… Как харкнул красной мокротой, что из зуба высосал, на пол во время допроса, так глазки у них и забегали… "Ты, — говорят, — не тубик ли?" — а я им: — "Yes of course!" — Испугались гниды, но зуб, другой, таки выбили перед этим! И дело на меня пока не закрыли, а гарантом выступает моя жилплощадь.
— За сколько комнату продала… или переоформила? — Дима сочувственно кивнул Виктору.
— Продала… за пять баксов! — Маша кисло усмехнулась.
— Блин, я не знаю, что сказать! — Дима скукожился изуродованным лицом и его глаза заблестели… — Вот она свобода!
— Да уж! — Виктор поднял рюмку и посмотрел на друзей. — За неё, многострадальную!
Звонок в дверь помешал им закусить, и Витя поднялся, чтобы открыть…
— Отдыхаем?! Очень правильно! — в комнату вкатился круглый человек с характерным носом и акцентом. — Извини брат, что помешал, но ты обещал отдать долг ещё две недели назад. Я захожу к тебе почти через день, звоню, стучу… тишина. Ты что, уезжал куда-то? — Гость, кряхтя, упал пятой точкой на жалобно скрипнувший диван.
— Да так, делишки, пустяки! Только вот долг отдать тебе я пока не могу Джабраил, проблемы у нас, — Виктор окинул взглядом своих, — очень большие проблемы! Может, ещё один только месяц подождёшь, брат?
Азербайджанец громко засопел и заворочался на диване… потом встал и, окинув всех светлым взглядом, изрёк:
— Я знаю, что такое беда! Когда с семьёй бежал из Карабаха, мне помогла твоя мать, она тогда ещё ходила, и много русских людей помогли мне тогда! Потом я много работал на рынке, и русские парни били меня и отнимали деньги, и отбирали товар, но Джабраил не помнит зла, он помнит только добро! Деньги Джабраил тоже не печатает, он много трудится, и Аллах помогает! — кавказец поднял вверх палец. — Ты, Виктор, ещё не старый человек, но работать не любишь, это конечно не моё дело, но я считаю, что так неправильно!
Виктор хотел что-то возразить, но толстый палец снова поднялся вверх и заставил его замолчать.
— Хорошо, Джабраил снова поможет, меньше пошлёт родственникам, но поможет! — он достал толстый бумажник и вытащил оттуда три бумажки по сто долларов. — Теперь уже пятьсот долларов ты должен Джабраилу! Правильно? — азер обвёл троицу жгучим взглядом чёрных глаз.
— Не бери! — вскинулась Маша. — Это кабала!
— Нет, Каббала это другое, Джабе не известное! Спасибо Джаба ты настоящий друг! — Виктор сгрёб бумажки со стола, сатанински в этот момент улыбаясь.
— Ты хорошо подумал? — спросил Димка, сдирая чешую с вяленой воблы.
Виктор снова повторил свою демоническую улыбку и, сделав пальцами кружок, показал всем…
— Ну смотри, тебе виднее! — Димка подумал, что при азере поговорить толком не удастся, и решил не мешать тому уйти.
Джабраил с улыбкой наблюдал все тело… и словодвижения троицы, думая о своём, довольно предсказуемом…
— Когда отдашь пятьсот баксов, дорогой? Давай определимся! — его толстые губы растянулись ещё шире.
— Через месяц, — уверенно выпалил Виктор, и всем стало ясно: он что-то задумал!..
— А если не сможешь? — толстые губы остались в растянутом положении…
— У меня есть собственность! — Виктор обвёл рукой стены квартиры.
— Это правильно, молодец! — обрадовался Джабраил и улыбка медленно сползла с его лица. — Ну, приятного вам отдыха… если что… обращайся! — протиснувшись в коридор, он аккуратно притворил за собой входную дверь.
— Ты что вообще, где мы жить-то будем? — Маша схватилась за голову.
— Через пять месяцев меня вышвырнут на улицу менты, хотя обещали комнату в малосемейке, но я им не верю! Этот Джаба — чёрный риэлтор, он уже несколько человек расселил в коллекторах. Единственная правда, которую он говорит, это то, что приехал из Карабаха и что моя мать и соседи ему здорово помогли, но оказанная услуга уже не услуга, бизнес вышиб из него последние капли сострадания и порядочности, кулаки наших бандитов тоже этому способствовали в не малой степени. А я вытяну с него побольше бабала, а потом, пусть с ментами бодается.
— Странно, что расписку не взял, — поддакнул Дима.
— Ещё возьмёт! — Маша растерянно качала головой. — Только жить будто начала… что за непруха!?
— Не ной старуха, всё равно это не имеет никакого смысла! — Виктор потянулся за бутылкой…
— Может ты и прав! — тихо прошептала Маша и не чокаясь, вылила пол стакана водки на язык.
