Марина Ильина - Расчет только наличными, или страсть по наследству
Потом говорит мне, что, мол, придете ко мне в кабинет, мне с вами поговорить надо. Вот так. Я от страха понять вообще ничего не могу. Остолбенела. И под конец он мне выдает, что Гульку арестовали по подозрению в краже каких-то шмоток у соседки по общежитию. Жуть сплошная. Так что насчет допроса ты переборщила.
— Так у тебя не допрос был, а снятие показаний, — резюмировала Сергеева.
— Наверное, да. Только мне и снятия показаний показалось как-то слишком много. Я ведь девушка простая, мне много не надо.
— А на работе есть новости? — улыбнулась Марья.
— Да полно. Все идет замечательно. Просто даже удивительно, как поперло.
— Неужели?
— Ага. Я, правда, еще не совсем въехала в ситуацию. Недели две назад или даже три пришел к нам в офис некий молодой господин.
— Интригующее начало, — заметила Машка.
— Ты меня с мысли не сбивай. Так. О чем это я? Ага, пришел и говорит, что супербайком интересуется и хочет записаться в школу супербайкеров, причем желательно в Испании или в Арабских Эмиратах. Ну мы с Томочкой от супербайка, сама понимаешь, как далеки.
А чтобы записаться в эту школу, надо, во-первых, найти их сайт, а во-вторых, вести с ними переписку на английском, разумеется, языке. Про другие языки и речи для нас с Томкой быть не может.
Английский у нас с Тамаркой замечательный. Средний уровень. Такой уровень называется упрощенно разговорный. То есть объясниться можем всегда, если предварительно хорошенько подумать. А без предварительной подготовки дела идут значительно хуже. Тяжелее.
— Тонь, ты к сути переходи, — не выдержала Машка.
— Я стараюсь.
Тонька повздыхала и протянула руку к булочке. Намазала ее вареньем и задумалась.
— Да ты ешь, не стесняйся, — успокоила Александрову Машка.
— Я не стесняюсь, я страдаю. Булки вредные, но такие притягательные.
— Ешь, тебе еще можно немного. Или нельзя?
Определенно Машка издевалась. Тонька решила, что так переживать нельзя — вреднее выйдет, и принялась за булочку.
— У меня масса тела еще не дошла до критической отметки. Всего-то пятьдесят семь кило.
— Будешь так на булки напирать, станет семьдесят семь. А рост у тебя какой?
— Тут неувязочка вышла. Не добрала до метра семидесяти одного сантиметра. Один сантиметр портит всю малину. По современным стандартам рост у меня приближается к среднему.
Александрова подумала, что если быть до конца откровенной, то придется признать, что до среднего роста ей не хватает двух сантиметров. Ну это же мелочи. Она отвела глаза в сторону.
Машка молчала. Если метр шестьдесят девять — это не средний рост, то тогда что же сказать о ней, Марии Сергеевой? Метр пятьдесят семь. Но если захотеть взглянуть на этот просчет природы с другой стороны, то вместо досады и разочарования придет законная гордость. Можно гордиться своей фигурой. Своим весом. На круг — сорок килограммов, и это в одежде. Не у каждой балерины так получится!
Машка прикрыла глаза. Выступает знаменитый укротитель с группой дрессированных девочек. В весе пера — Мария Сергеева! Н-да…
А Тонька диет не переносила с пятнадцати лет. С тех пор, как в далеком отрочестве мамуля предложила ей устроить разгрузочный день. Тонька легко и весело согласилась. Подумаешь, разгрузочный день. Чепуха.
Но оказалось, что под разгрузочным днем подразумевалось следующее: есть нельзя ничего в принципе, а пить только воду. Все. И так целые сутки.
Мамуля выдерживала по три разгрузочных дня подряд каждый месяц. Тонечка выдержала один день. Единственный раз в жизни. После чего ее подсознательное неприятие всяческих диет только усилилось и окончательно утвердилось. Любые диеты отметались ею с ходу.
Насилие противно природе. А все, что противно природе, то вредно. Под свою лень Тонька подводила основательный фундамент. Хотя оправдываться не любила.
— Нет. С завтрашнего дня — все, мучному — бой! — уверенно пообещала Александрова.
— Надолго ли?
— Это зависит от множества причин. Трудно сказать определенно.
— Лучше бы ты по кашам ударяла или по творогу.
— Я овсянку люблю на воде, а творог терпеть не могу. Это с детства. Закормили меня творогом в детстве. А я его видеть не могла. У меня к горлу подкатывало. Помню, оставляли меня на один летний месяц у бабушки. Царство ей небесное. А бабушка жила в Курске, в районе частных домиков. Домик был чудесный, и из всех прелестей цивилизации в нем присутствовали только электричество и русская печь. Готовили на керогазе. Удобства на улице. Но летом все это не так важно, а маленьким детям особенно.
У бабушки был личный садик-палисадник. Несколько яблонь и груш, пионы, гладиолусы, клубника, и не помню, что еще. Обычно утром под одной старой яблоней она ставила мне маленький столик, покрытый белой скатертью, детский стульчик и два блюдца. Одно — с творогом, а другое — со сметаной. Бабуля терпеть не могла мисок, кружек и прочего неделикатного столового оборудования. Она предпочитала фарфоровые изящные чашечки и немецкие сервизы. Наверное, это связано с тем, что сама бабуля являлась воплощением красоты необыкновенной. Феерической.
А я страдала. Есть не могла. А не съесть нельзя. Бабуля была строгой. И вот, когда она отходила от меня, в дом или в глубь садика, я в бешеном темпе закапывала творог у подножия яблони, затем выравнивала землю и садилась к столику с видом сытой пай-девочки. Каким образом бабушка всегда знала, что именно я натворила? Но она знала. Наказание становилось неотвратимым. Творог есть до сих пор не могу.
— Ясно. Ты про супербайк не забыла?
— Маш, ты ж сама меня отвлекаешь. Нашли мы ему сайт, заполнили все полагающиеся анкеты. Дошли до пункта оплаты. Нужна кредитная карточка. У господина кредитки нет. Есть счет в банке, а кредитки нет. Тут выясняется, что валютный счет этого любителя байков, Алексея, в российском банке европейской школе супербайка не подходит. Пришлось Алексею сделать кредитку.
— А почему у него кредитки нет? — удивилась Машка.
— У меня тоже нет, — призналась Тонька. — Не у всех же кредитки. Может, надобности не было. Короче, заказал он кредитку, и дела пошли резвее. А школа эта расположена в Испании. Поэтому вся электронная переписка ведется с испанцами. — После паузы Тонька добавила:
— Знаешь, по-моему, испанцы по темпераменту схожи с нашими кавказскими народностями. Я это утверждаю, потому что первым делом они начали выяснять, сколько народу за один раз может приехать в испанскую школу, лучше, если от десяти человек и больше, что стоимость от стольких-то тысяч евро и так далее. Советовал приезжать почаще. Мол, тогда будут наши русские байкеры все в шоколаде. И инструкторы, и трек у них свои будут. И прочие прелести.
— Я пока не вижу ничего удивительного, — призналась Машка.
— Сейчас увидишь. Короче, решили они, я имею в виду Алексея и испанцев, сотрудничать вместе. Алексей пообещал призывать страждущих по супербайку коллег в количестве не менее десяти человек хоть каждый месяц. А испанцы пообещали исполнение желаний. Вот так!
— А про главное ты не забыла? Ты ж сказала, что поперло. Фу, какое ужасное слово. — Марья выразительно сморщилась.
— Успех пришел неожиданно. Так лучше звучит? Объясняю. Общаться и договоры заключать братья-байкеры будут через нашу контору. Нам и процент полагается.
— Какой? — Машка моментально превратилась в деловую женщину.
— Еще не договорились, не знаю, но уверена, что приличный.
— А работы много? И вас с Тамарочкой… э-э-э… не подведут?
— Работы не столько много, сколько хлопотно. Надо все время проверять почту и моментально реагировать на нее. Решения принимать. Созваниваться с Алексеем. Им удобно. Нам удобно. Ляпота!
— И вам уже заплатили?
— Ты будешь смеяться, но да.
— Слава богу. Наконец и тебе повезло, добрая женщина.
Тонька смутилась и пожала плечами. Она вспомнила пророческие слова Владимира:
«Тебе никогда на голову ничего не свалится. Придется вкалывать, чтобы заработать».
Да, Вова прав. Иначе не получится. Да и к лучшему. Что это за жизнь, когда тебе на голову что-то постоянно падает. Невеселая складывается жизнь.
Печкин спал. За окном лил дождь. Тишину в квартире нарушали лишь мерный храп двух друзей да тиканье часов.
Анатолий Михайлович неловко перевернулся и свалился с неудобного диванчика прямо на кафельный пол кухни. Раздался мат.
— Илюха, вставай! Подъем! — бодро заорал Печкин. И, потирая ушибленные бока, со стоном направился в ванную.
Через пятнадцать минут они уже пили крепкий чай, задумчиво рассматривая друг друга.
— Сколько дрыхли? — деловито поинтересовался Илья.
— Часа полтора.
— Хорошо, что ты проснулся. Я бы мог проспать до завтрашнего утра.
— Проснулся, потому что сверзился с козетки. Болит, зараза. — Печкин растер правый бок и поморщился.
