Галина Шкавронская - Стремнина
…Милые гостьи собирались пробыть дома две недели. Для Марины Михайловны и Евгения Ивановича это были дни счастья. Они души не чаяли во внучке, которой в ту пору исполнился год. До чего очаровательным ребёнком она росла! Чуть смугловатая. Чёрные глазищи, окаймлённые длинными ресницами, очаровательные пухлые щёчки, не сходящая с лица улыбка… Настоящим подарком судьбы были её густые, вьющиеся крупными локонами, тёмно-каштановые волосы.
Дед с бабушкой не могли насмотреться на своих дорогих «девочек», не знали, куда их посадить, чем угостить. Яна, худенькая и, как показалось Марине, осунувшаяся, но не растерявшая весёлости и оптимизма, без конца рассказывала о своей заграничной жизни. Ни одной жалобы не слетело с её уст. Сообщила родителям, что потихоньку учит урду, тамошний язык. Ей надоело вежливо улыбаться и не понимать, о чём говорят окружающие, может быть, моют ей косточки, а она и не догадывается.
Марина Михайловна созвала гостей, предоставив Яне возможность повидаться с родственниками. Молодая женщина была счастлива увидеть родные лица и терпеливо отвечала на многочисленные вопросы.
Каждый день они подолгу гуляли с ребёнком по родному городу и без умолку говорили, желая посвятить друг друга во все, как им казалось, важные дела. Но что такое две недели? Пролетели, как сон!
— Мамочка, родная моя, не плачь, мы с Зарочкой тебя очень, очень любим! Не грусти! Летом опять приедем, не сомневайся!
… Самолёт растаял в воздухе — и вновь Марина остро ощутила свою неприкаянность, тем более, что уже знала, как нелегко ей приходится при отсутствии дочери. Предстоят ещё целых полгода беспросветной жизни! Всего полчаса назад обнимавшая своих ненаглядных дочь и внучку, Марина впала в состояние ещё большей депрессии, чем прежде.
Душа не спокойна, душа не на месте — такая вокруг пустота… Уехали дети! Душе очень больно, и жизнь сразу стала не та! Гоню беспокойство: «Всё будет нормально — легко долетит самолёт! Сердечное свойство — стучать аномально, коль дети умчались в полёт!» Но нет облегченья, беспомощен разум, тревога внутри горяча. И все огорченья закончатся разом лишь в их возвращения час. Нарушено жизни привычной теченье, потерян присущий ей смысл. В душе материнской колдует смятенье — о них, дорогих, бьётся мысль: «Что им принесёт путешествие это? Как примет другая страна? Пусть им повезёт! Дай им, Боже, совета, коль помощь им будет нужна. Храни их, Господь, чтоб они не болели, чтоб было им там хорошо, и чтоб в вечный зной не ворвались метели, сотри беды все в порошок! Во власти твоей сделать так, чтобы дети, спокойно уладив дела, вернулись скорей к той, что их на рассвете с раскрытым объятьем ждала!
Так совпало, что в последнее время у Евгения Ивановича дела в конторе совсем расклеились. Отношения с Сабитом приняли неизбежный, давно предсказуемый Евгением оборот. Директор Центра, подкупая взятками всех нужных чиновников, обнаглел окончательно. Он вершил теперь свои тёмные дела никого не опасаясь, вероятно, вообразил себя неуязвимым. Оставаться при нём «в заместителях» становилось опасным. За то, что Евгений Иванович неизменно говорил Сабиту прямо в глаза о том, что он думает о нём и его «делишках», директор давно хотел избавиться от него, однако не увольнял. Не увольнял лишь потому, что знал — такого компетентного и добросовестного сотрудника, как Петренко, он едва ли подберёт. Кому-то ведь надо было везти тяжёлый воз!
Сабит предпочитал появляться в офисе часа на два-три, а затем ехал домой отдыхать. Евгений тянул всю работу, улаживал взаимоотношения с недовольными сотрудниками, вёл переговоры с деловыми партнёрами. При этом умудрялся со всеми ладить и неизменно пользовался большим авторитетом и уважением у коллег и, что немаловажно, в министерстве. К тому же, Сабит был почти уверен, что Евгений, в силу своей порядочности не «сдаст» его, не подставит ни при каких обстоятельствах. Директор, не считая себя преступником или вором, с гордостью именовал себя бизнесменом, сумевшим не только «выплыть» в это странное перестроечное время, но даже оказаться на «гребне волны». При этом понятия «честно-нечестно» его совершенно не волновали. Не терзало его изворотливый ум и то, что его заместитель называл совестью.
Евгений уже не раз рассказывал Марине о делах, творящихся в Центре с подачи своего шефа. Она могла лишь посочувствовать ему. И вот однажды, придя с работы, Евгений объявил, что отныне он «свободный птиц», уволен по собственному желанию. На этот раз они засиделись за столом, ужиная, соображали, как жить дальше. До пенсии Евгению ещё служить и служить, как медному котелку, следовательно, где теперь зарабатывать на жизнь? Если Муля в материальном плане им в тягость не была, она отдавала в общий «котёл» свою пенсию, то они трое (вместе с Ральфом) лишились теперь средств к существованию. Оставались, правда, кое-какие деньги от продажи квартиры. Но в создавшейся ситуации их хватит ненадолго. Для начала, было решено потуже затянуть пояса и обходиться самым минимальным, пока не найдётся выход из положения. Евгений Иванович потерял сон и покой в поиске идеи выживания и пришёл к выводу, что следует открыть свой бизнес. Но как и какой?.. Не имея финансовой почвы под ногами, не нажив нужных связей и оставаясь честнягой-парнем, провернуть какое-нибудь дело и заработать начальный капитал было весьма проблематично.
И тут Евгений вдруг вспомнил, что недавно познакомился с одним деятельным и энергичным человеком, руководителем небольшой фирмы, сотрудничающей с чешскими партнёрами. Бывая в Чехословакии и решая там свои производственные задачи, он попутно занялся новым бизнесом — стал ввозить в нашу страну очень популярные у советских людей изделия из чешского стекла и другие товары, пользующиеся спросом. Пустив в оборот нажитый при этом достаточно большой капитал, этот человек по бартеру с другими дельцами отправлял из Казахстана пшеницу в обмен на медикаменты и другие товары. Целыми вагонами, а то и составами. В фирме бизнесмена (назовём его Юрием) сотрудники получали неплохую зарплату, добросовестно отрабатывали свои обязанности, не очень вникая в бурную деятельность своего шефа.
Как-то в разговоре с Юрием Евгений Иванович рассказал, что у него в Москве есть родственник, который в эти перестроечные времена весьма преуспевает в аптечном бизнесе, на что Юрий тут же предложил Петренко вступить в деловое партнерство, отправиться в Москву и закупить у родственника партию российских лекарств. Их реализацию Юрий был готов полностью взять на себя, отправив их в разные регионы Казахстана, либо найдя среди многочисленных партнёров одного крупного оптовика. Тогда Евгений еще не был готов дать ему ответ, сказал, что подумает. «На какие шиши я смог бы закупить эту первую партию лекарств?» — размышлял он. Затем в ежедневной суете этот разговор забылся. И вот сейчас он вдруг всплыл в голове Евгения. Предложение Юрия теперь казалось ему весьма привлекательным и реальным. А деньги… для начала придётся занять. Он созвонился с Юрием, затем они встретились и решили, какие лекарства и в каком количестве нужно закупить с учётом сезонного спроса (предстояла осень с обычными массовыми простудами). Юрий был абсолютно уверен в успехе: весь товар разойдётся в считанные дни, считал он. Они с Евгением Ивановичем получат хорошие дивиденды от этой сделки. Ударили по рукам. Евгений, предварительно позвонив московскому родственнику, взял билет на самолёт. Через два дня он должен был отправиться в Москву. Оставалось утрясти последние нюансы.
…Марина ждала мужа, который целый день где-то отсутствовал и вскоре, видимо, голодный и измотанный, должен был появиться дома. Женя пришёл усталый, но довольный: он нашёл, у кого одолжить деньги! Во-первых, солидную сумму в предстоящую сделку согласился внести сам Юрий, всё ещё раз предварительно просчитавший. Другими кредиторами были два его бывших сокурсника. Они согласились дать необходимую сумму, правда, под проценты.
— Ничего святого в людях не осталось! — сказала Марина. — Еще однокашники называются!..
— Маришка, да ладно, время теперь такое. Кроме того, Юра обещал помочь с реализацией. У него повсюду «завязки», он имеет дело с оптовыми закупщиками и гарантирует, что проблем не будет! Так что, представь, через пару месяцев я получу свой навар и смогу расплатиться с кредиторами. Что ты! Их не в чем винить! Спасибо, что согласились помочь, а то, как бы мы выживали?
Марину мучили сомнения, но она привыкла во всём полагаться на мужа и решила не вносить в его душу сомнений. Раз решил, пусть пробует, иначе, действительно, им не выжить!
Евгений отправился в Москву, полный радужных надежд.
Глава 21. КАКОЙ ВЕЛИКИЙ РАЗУМ ВСЁ ЭТО ИЗОБРЁЛ?
Со дня отъезда мужа прошло несколько дней. Марина ждала звонка. Но телефон всё молчал и молчал. Она убеждала себя, что нужно успокоиться: если не звонит, значит, занят или сообщить пока нечего. Оставшись вдвоём с Мулей, Марина большую часть времени проводила с ней, умывала, причёсывала, кормила и болтала на разные, интересные обеим темы. Вот и сегодня они неторопливо обсуждали последние письма от Яны. Сетовали на её житьё-бытьё, жалели «бедную девочку». И тут Муля произнесла:
