Имоджен Эдвардс-Джонс - Пляжный Вавилон
А что касается семи пар японских новобрачных, то им требуется всего лишь решиться на торжественный ужин на двоих при свечах в ресторане, хотя бы и в атмосфере гробовой тишины. Я уже видел, как это бывает. Столик за столиком, за каждым — молчаливые влюбленные, наслаждающиеся креветочной закуской только для того, чтобы другие люди, тоже супружеские пары, вошли в ресторан, посмотрели на присутствующих, переглянулись и вышли.
Стоит отметить, что они приносят не очень большую прибыль. Далеко позади те дни, когда йена была стабильной валютой, а у японцев — полно денег. Тогда они могли позволить себе покупать в офисы картины импрессионистов. Теперь японцы если и оставляют доллар в качестве чаевых в спа-салоне, то это нельзя назвать проявлением скупости с их стороны. Неоднократно узкоглазые новобрачные покидали отель, добавив к счету всего двадцать долларов чаевых. Мы привыкли считать, что японская нация — такие малоежки, что запросто утоляют голод прогулками, и вообще, сыты свежим воздухом или чем-то вроде того. Но потом обнаружилось, что япошки привозят с собой в отель чемоданы, набитые лапшой быстрого приготовления. Вот почему они вечно просят чайник. Сотрудники стали находить обертки от лапши даже на пляже, что само по себе отвратительно. Мы пытаемся сохранить курорт девственно чистым, и меньше всего нам нужен мусор на побережье. Еще одна вещь, которая немного выводит меня из себя, — им приходится угождать в еде. Японцы полагают, что их страна путешествует вместе с ними. Возможно, их культурные традиции сильнее наших. Во всяком случае, только японцы ожидают, что для них будут переведены все надписи. Они непременно хотят получать на завтрак свои традиционные коробочки с рисом, рыбой и маринованными овощами и начинают утро с пива. Все бы ничего, но им еще подавай бумажные коврики на сиденьях в туалетах и новые зубные щетки каждый день.
У разных национальностей разные причуды. Британцы грубы, скупы, от них быстро распространяется по отелю волна недовольства сервисом. Подобно нашим любительницам халявной выпивки на вечеринках персонала, англичане могут долгими часами сидеть и жаловаться друг другу, убеждая себя, что отель — дерьмо, а сервис просто ужасный. Французы — заносчивые, немцы — часто очень эксцентричные, а у американцев — куча денег и почти нет своих мыслей. Их обычно легко убедить попробовать что-то новое. Если заявить американцам, что надо потратить четыре тысячи долларов для проведения пирушки на песчаной отмели, или запросить с них по двести долларов за экскурсию по рифам ранним утром, без сомнения, они согласятся. Исключение составляют жители Нью-Йорка, они сделаны совершенно из другого теста. Много тратят, агрессивны, самоуверенны и всегда чем-то недовольны. Хорошо еще, что есть русские, которые чаще всего предпочитают просто повеселиться. Думаю, их так долго тяготило бремя коммунизма, что если у этих ребят останется всего пара долларов в кармане, то они потратят оба. Ведь кто знает, что может случиться завтра? Если вспомнить еще и арабов, то особенность этой нации в другом: едва появившись на острове, они забиваются в свои апартаменты и оттуда начинают требовать всего и сразу.
— Итак, по поводу свадеб наш ответ «нет»? — спрашивает Гарри, поднимая голову от плана мероприятий.
— Полагаю, что так, — соглашаюсь я. — Мы можем проводить только три или четыре церемонии в неделю. Мы ведь не хотим создать на курорте сообщество по альтернативной регистрации браков.
— Кстати, о сообществах… вы в курсе, что творилось на вилле мистера Маккенны? — спрашивает Джерри. — Ходят слухи, что там большая оргия. У нашей наивной обслуги глаза на лоб вылезли. Скоро они начнут продавать билеты на такое зрелище.
— Бьюсь об заклад, — говорит Бен, надувая щеки, — если ты потусуешься немного около бассейна, то увидишь один из самых поразительных эротических танцев, которые я когда-либо видел за пределами «Сперминт рино»[18].
— Правда? — спрашивает Ори. — Думаю, стоит проверить систему фильтрации бассейна.
— Обычно это начинается около четырех, — отмечает Бен, теребя свой нос. — Сразу после прекрасного ленча с возлияниями.
— О’кей, думаю, на сегодня все, — заканчиваю я собрание. — Ладно хоть погода сейчас намного лучше.
— Точно, — соглашается Бернар.
— Гм… было бы неплохо, если бы вы до десяти часов продумали наше заявление на тему островного бунта, — говорит Ингрид, скрепляя файлы вместе. Она смотрит на меня и немного натянуто улыбается. И — совершенно внезапно — теряет для меня всю свою привлекательность.
Направляясь к столовой персонала, я подумываю о ленче. Интересно, а если мне сейчас по-тихому слинять к себе, чтобы немного отдохнуть? Знаю, нужно сделать обход ресторана, чтобы проверить, все ли в порядке с гостями, нужно придумывать заявление для местной прессы. А еще меня ждет уйма бумажной работы — требуется наверстать упущенное, и вдобавок запланировано несколько встреч с персоналом. Также мне необходимо перекинуться словечком с Беном о том, как он обустроился, и, по возможности, пригласить его на ленч в воскресенье. Но тошнота не проходит, а от недосыпания меня шатает из стороны в сторону. И тут еще звонит телефон. Похоже, это Гарри. Какого черта ему нужно? Ведь мы только что расстались с ним. Что могло случиться такого, чтобы этот парень стал беспокоить начальство?
— Шейх приезжает!
— Что? Когда?
— Прямо сейчас!
— Черт!
— Знаю, — мрачно говорит Гарри, — расчетное время прибытия сегодня в полдень.
Теперь я точно проснулся. Срочно звоню Бернару:
— Шейх сейчас явится!
— Когда?
— В полдень. Что насчет свободного жилья?
— Сколько?
— Проклятие, не знаю. Позвони Гарри. Но по моим подсчетам, по крайней мере три.
— Недалеко от «Самурая» свободна одна вилла «Гранд-Бич» с бассейном, на пляже «Палмсэндс», номер двести двадцать пять.
— Классно, увидимся там.
Я заканчиваю разговор и звоню в хозяйственный отдел:
— Шейх едет!
— Куда?
— На виллу двести двадцать пять.
— Когда?
— Да сегодня же!
Я продолжаю звонить: Ори, Юсуфу, главному по обслуживающему персоналу вилл, Жану-Франсуа, Ингрид, Бену. Даже Джерри получает от меня ценное указание, так, на всякий случай. Через десять минут весь остров знает, что к нам прилетает шейх со своей свитой. Большинство сотрудников торопятся к вилле двести двадцать пять.
Шагая вдоль пляжа «Палмсэндс» по направлению к «Гранд-Бич», я не могу поверить своим глазам: собралась целая толпа. Прямо как на месте преступления. Здесь и главный садовник, который руководит пересадкой свежего кустарника, и Бернар, бегающий взад-вперед, отдавая распоряжения. Гарри кричит всем сразу, что ему нужно еще четыре виллы. Хозяйственный отдел решил, что «Гранд-Бич» нуждается в тщательной уборке. А это значит, что они уже отпаривают занавески и полностью проверяют виллы: например, включается ли освещение в шкафах при открывании дверцы. Ори вертится как белка в колесе, споря со своими ребятами о том, как нужно чистить бассейн и определять, нет ли протечек. Господи, думаю я, глядя на весь этот кавардак, как будто во всем отеле нет больше ни одного гостя!
Неспешным шагом подходит сюда и Бен, ошеломленно взирая на суету персонала.
— Кто этот ублюдок, и чего ради столько шума? — интересуется он, косясь из-под очков.
— Он входит в список двадцати пяти самых богатых людей планеты. Время от времени прилетает к нам на личном «Боинге-747», чтобы провести уик-энд с друзьями, отдыхая и развлекаясь по полной программе. В последний раз он оставил мне три тысячи долларов чаевых.
— Так с ним стоит быть любезным?
— Точно. Я готов из кожи вон выскочить, чтобы угодить ему.
— Надеюсь, что до этого не дойдет, — шутит Бен, похлопывая меня по спине. — А я могу чем-нибудь помочь?
— Конечно, проследи, чтобы к его появлению все багги были начищены до блеска и припаркованы около ресепшена.
— А когда это будет?
— Как мне сказали, около трех часов после полудня.
— А что же будет в это время с другими гостями?
— Ох, — говорю я, поворачиваясь к Бену, — скажи им, пусть погуляют пешком.
Пока иду к вилле, крики отовсюду и звонки мобильных телефонов становятся и вовсе непереносимыми, особенно для человека в моем состоянии. Каждый кричит на кого-то и пытается кому-то дозвониться. Так что ни у кого ничего не выходит. Такое происходит каждый раз во время приезда шейха. Если выпустить лису в курятник и наблюдать, как птицы бегают вокруг и беспомощно машут крыльями, будет очень похоже на нашу суматоху. У меня есть теория о том, что в толпе начальников и подчиненных люди способны только бегать, выкрикивая и повторяя приказы. Пока не вступят в игру заместители, никакое дело с места не сдвинется.
