Орнамент - Шикула Винцент

Мужчина, что стоял у окна, подошел ближе, оперся об угол кровати Йожо, а потом и сел на ее край, туда, где когда-то, во время бесед с Йожо, сиживал я. Он улыбнулся, словно давая мне понять, что теперь со мной будет разговаривать он и что ничего из уже сказанного мною он не забыл. — Так как зовут эту девушку?

Я снова хотел упомянуть Иренку, хотя понимал, что она им не интересна. Однако он опередил меня: — Эта скрипачка нас в данный момент не интересует. Чтобы было ясно: мы хотим знать, где вы находились все последние дни. Вы говорите, что уезжали. Мы хотели бы знать: куда? Если вы собираетесь жениться, поскольку ваше отсутствие, я повторяю ваши слова, было связано со свадьбой, то вы наверняка посещали свою девушку. Раз уж начали, надо продолжать. Вы должны сказать, как эту девушку зовут и где она живет…

Я хотел его перебить, но он не дал мне и рта раскрыть. И продолжал: — Конечно, эти мелочи для нас не так уж и важны. Или важны только по одной причине: мы хотим узнать, говорите ли вы правду. Предупреждаю, чем более точно и открыто вы будете отвечать, тем лучше для вас. Ведь вы и сами требовали открытости. Итак, если я спрашиваю у вас, как зовут эту девушку, ответ должен звучать: так-то и так-то. В данном случае это… ну, помогите мне! — Он зорко наблюдал за тем, какое смятение вызовут во мне его слова, наверняка он знал, что не ошибается. — В данном случае это Эва Враблова, являющаяся, если не ошибаюсь, двоюродной сестрой Йожо Патуца.

Нижняя губа у меня начала дергаться, и мужчина сразу это заметил.

— Что это с вами? — спросил он.

Я помотал головой. И лишь немного погодя произнес: — Ничего.

Второй мужчина, словно желая прийти мне на помощь, спросил: — Вам уже все ясно?

Я кивнул. С минуту мне казалось, что я уже не смогу взять себя в руки и буду только кивать или мотать головой, или сболтну что-нибудь такое, что может навредить и мне, и Йожо. — Погодите немного, мне надо сначала сосредоточиться!

Они посмотрели друг на друга. — Пожалуйста! — промолвил один из них.

— Дело ведь в чем, — начал я весьма путанно, — я ведь даже не знаю, что именно должно быть мне ясно. Я немного уразумел, о чем мы тут говорим, нет, лучше так: из нашего разговора я уразумел, что речь идет о чем-то серьезном, о чем-то тесно или, не знаю, отдаленно связанном, с кем? Со мной? С Йожо Патуцем или, может, с его двоюродной сестрой? Кто-то из нас что-то совершил? Что именно? Или который из нас троих настолько опасен, что его необходимо разыскивать в вечернее время? И если уж быть откровенным, как вы мне и советовали, то должен признаться, что меня, извините, оскорбляет такой ваш визит. Потому что вы забыли сказать мне главное — о чем или о ком идет речь. Если вы разыскиваете Йожо Патуца, так сами видите — его здесь нет. Его двоюродная сестра живет… зачем мне говорить, вы это и без меня знаете. Если вы что-то против меня имеете, скажите, когда и куда я должен явиться, действуйте в отношении меня судебным путем. Но мне кажется, что против меня вы ничего не имеете, никаких подозрений, а только хотите что-то найти. А если вы, извините, куда-то идете, спросите сначала правильный адрес.

— Подождите! — перебил меня мужчина с мягким голосом. Он стал почти по-отцовски меня увещевать. — Подумайте, вы ведь человек молодой, учитесь. И хотите, наверное, получить диплом.

— Вы знаете, о ком идет речь? — вмешался в разговор второй мужчина.

Я посмотрел на него.

— Мы разыскиваем Йожо Патуца, да и вас тоже, поскольку он у вас жил. Почему вы не пришли к нам и не сообщили об этом?

— Да я и не знал про него ничего плохого. Он ничего такого не сделал.

— И в домовой книге он не был записан. Почему вы не позволили квартирной хозяйке записать его?

Он снова застал меня врасплох.

— А я и не знал, что это так важно. Он пришел, работы нет, жить негде, вот я ему и разрешил у меня пожить. Мне и в голову не могло прийти, что это противозаконно. И знал я о нем только то, что он сам про себя рассказал. Что учился где-то, а потом бросил. Заболел. По болезни ему пришлось оставить учебу.

Оба мужчины улыбнулись.

— И вы поверили? — прошепелявил тот, что сидел на стуле.

— Он, собственно говоря, и не собирался у меня жить. Пришел, это было в прошлом году, осенью, искал жилье. Кто-то его ко мне послал.

— Но хотя бы это вы все же могли выяснить, имели возможность убедиться, что все, о чем вам рассказывал квартирант — выдумки. Вот он говорил, что болен, а вы, будучи его соседом по комнате, легко могли заметить, что это неправда.

— Он был болен.

— Был, — улыбнулся один из них.

— Был. У него что-то с желудком. Кажется, он даже что-то принимал, какие-то таблетки.

— Да? И кто их ему приносил? — допытывался второй. — Правда, если у кого-то болит желудок, это еще не значит, что он болен. По крайней мере, не настолько болен, чтобы бросить учебу. К тому же, не кажется ли вам, что для студента он немного староват?

— Я знаю студентов и старше.

— Кто приносил ему лекарства? И на что он жил? Скажите, на что он, собственно, жил?

— У него же есть родные. Мама. И брат.

Мужчина, сидевший на кровати Йожо, слегка поерзал.

— Ну, этот бы ему не очень-то помог, — сказал он и махнул рукой, давая понять, что знает, о ком идет речь. — Говорите, вы с ним познакомились осенью. Вы можете нам сказать, кто его к вам привел?

— Он сам пришел. Я уже сказал, его кто-то ко мне послал.

— Кто?

— Не знаю.

— Как так?! Вы не знаете этого человека?

— Не знаю.

— А он вас знает? — ввернул свой вопрос второй.

— Про людей, которых мы не знаем, нельзя сказать, знают ли они нас.

— А он, Патуц, вам его имя не раскрыл?

— Не раскрыл.

— Хотите сказать, что вас это не интересовало?

— Интересовало, но я же не мог вытянуть из него это имя силком.

— И вас не волновало то, что он был таким скрытным?

— Я не говорил, что он был со мной скрытным. В конце концов, все то, чему вы придаете такое значение, не казалось мне настолько уж важным.

— К нему кто-нибудь приходил?

— Никто не приходил. Только один раз здесь была его двоюродная сестра. Это было еще в прошлом году. Хотя нет, в этом. Через пару недель после того, как Йожо здесь появился.

— И больше никого не было?

— Никого.

— Наверняка она посылала ему и деньги.

— Не знаю. Я не интересовался тем, откуда он берет деньги. Но должен сказать, что жил он очень скромно, намного скромнее, чем я. Ему и надеть было нечего. Иногда я даже думаю, что никто его ко мне и не направлял, а этого знакомого, на которого он ссылался, он просто выдумал. Он замерз. Хотел где-нибудь согреться. Заметил в окне меня и решил со мной заговорить. Он от меня и не требовал ничего, просился только переночевать. А потом мы подружились, и я сам его задержал, но не для того, чтобы он тут жил, а чтобы просто немного отдохнул.

— И до каких пор он тут жил? — спросил тот, что сидел на кровати Йожо. Я посмотрел на него недоуменно. И подумал, что вопрос этот или очень тонкий, или с его помощью у меня хотят выведать что-то другое, с ним связанное.

— Вы не поняли? — торопил он меня с ответом. — Я спросил, до каких пор он тут жил?

— Понял. Про людей, которых мы не знаем, нельзя сказать, как проходит их время.

Надо быть очень осторожным. Мне не верилось, что он мог быть настолько невнимательным, чтобы задать мне такой глупый вопрос. Откуда мне знать, когда Йожо ушел или когда его отсюда увели?

— Почему вы говорите, что он тут жил, когда он тут не жил? Из ваших слов я сделал вывод, что вы наверняка выясняли, имел ли он тут постоянный или временный вид на жительство. Нет, не имел, ведь он даже не записан в домовой книге. А значит, понимайте это так, что он у меня только несколько раз переночевал.

— Не юлите! Чем больше вы это дело запутываете, тем хуже для вас. Мы хотим знать, где находится Йожо Патуц. Вы поддерживали с ним отношения, и поэтому должны нам сейчас помочь.