Ирина Степановская - Экспертиза любви
— Лен, ты рассуждаешь как типичная городская девочка. Окончила институт — сразу в клинику. Но ведь не все будут работать в крупных медицинских центрах, не все поступят учиться в аспирантуру, и не все будут сидеть под прикрытием штатных судебных медиков. На свете существуют самые разные случаи и ситуации. Люди путешествуют, ездят в экспедиции, работают в районах весьма далеких не только от многопрофильных больниц, но даже и от районных медицинских учреждений. Вот представь себе, что где-нибудь на какой-нибудь арктической станции, или в горах на отдыхе, или в морском круизе далеко от берега происходит какой-то непредвиденный случай. Короче, где-то при каких-то неизвестных обстоятельствах обнаруживается труп. Или, наоборот, ничего не обнаруживается — исчез человек. До полиции — как до луны. До ближайшего населенного пункта много километров или даже миль. И вот кто тогда должен провести все необходимые действия по приказу капитана корабля, начальника экспедиции или просто какого-нибудь главного геолога? А тот, кто может это сделать по закону. А это врач. И не важна специальность. И не важно, на работе ли он находится в этом месте или приехал с девочками поотдыхать… Или судебный медик уехал в отпуск, а вместо него никого не прислали…
— Знаете, Петя, — Лена тоже случайно перешла на имя без отчества. — А вы интересно рассказываете. Я ничего такого не слышала, когда была студенткой. Прямо как в кино. Только я на сто процентов уверена, что студенты этого тоже не слышали.
— Лена, а ты на лекции-то вообще ходила? — Петю уже стало бесить, что его новая ассистентка будто с незнакомой планеты свалилась — то не слышала, это не знает. — И давай ты все-таки при посторонних будешь обращаться ко мне по имени и отчеству.
— Случайно вырвалось, — покраснела Лена. — Конечно, Петр Сергеевич. Даже и не при посторонних.
— Лен, ты понимаешь…
— Петр Сергеевич, я все понимаю, субординацию никто не отменял.
— Ну так какие тогда занятия оставим?
— Тогда я бы оставила преступления, совершенные медицинскими работниками. Мы, кстати, их тоже не изучали…
— И обязательно — освидетельствование живых лиц, — перебил ее Петя.
— По-моему, это скучно. Студенты уже привыкнут к остренькому — трупы, убийства, а тут — «освидетельствование живых лиц»… синяки, ссадины.
— Но если на то пошло — сюда же подозрения на изнасилование, повреждения, причиненные собственной рукой… а это очень важно. Да и интересно. Впрочем, Лена, в нашем предмете все интересно. Не соскучишься. Важно только, как преподать.
— Ну наверное… — Лена уже смирилась с тем, что судебная медицина, оказывается, просто прошла мимо нее. Надо начинать сначала.
В дверь заглянула Людмила Васильевна:
— Обедать будете?
И вдруг Лену осенила странная мысль:
— Людмила Васильевна, можно вас на минутку?
Лаборантка вошла, вытирая руки о передник, надетый поверх медицинского халата.
— У меня там картошка вообще-то разваривается…
— Людмила Васильевна, вот Петр Сергеевич сейчас очень интересно рассказывает об учебном процессе. А когда я училась, что-то я не помню, чтоб нам что-то такое говорили…
— Вы не помните! — хмыкнула Людмила Васильевна. — Что ж тут удивительного? Никто, наверное, с вашего курса не помнит. У вас же заведующий был — Генка Придурок! Его так все и звали, от проректора до последнего санитара.
— Геннадия Ильича? — вдруг всплыло в памяти Лены имя ее преподавателя.
— Ну для студентов, конечно, Геннадия Ильича, а так — вылитый придурок! Он же был того! — Людмила Васильевна покрутила пальцем у виска. — Контуженый.
— Сумасшедший? — изумилась Лена. — Мы не знали…
— Студенты вообще чем меньше о преподавателях знают, тем лучше, — махнула рукой Людмила Васильевна. — Он же пил. И пил по-черному. А пил оттого, что, как он сам говорил, у него в голове пулька сидит. Правда это или нет, я не знаю, но ходили слухи, что кто-то его по молодости подстрелил. Вот он и остался контуженный на всю жизнь. Чтобы студенты не видели, как он пьет, придет в группу, методички раздаст — и в свой кабинет. А у него там всегда канистра со спиртом стояла. Потом в конце занятия вернется — методички соберет, пару предложений скажет и домой всех отпустит.
— У-у-у… — Лена почему-то при этом рассказе даже почувствовала за себя гордость. Оказывается, не такая уж она дура. И слова-то какие помнит — реборда железнодорожного колеса!
— Так будете обедать?
— А у меня с собой бутерброды есть. Я из дома захватила.
— Хорошо! — Рябинкин заговорщицки зачем-то подмигнул Лене. — И вот что, Людмила Васильевна. Разведите нам сегодня по двадцать граммов спиртяшки. До сорокаградусного состояния. Мы, конечно, не как Геннадий Ильич, напиваться с Еленой Николаевной не будем, но… завтра — первое сентября. Надо отметить. А то некогда будет. Студенты подвалят — повернуться не успеем.
— А вы что, сегодня без мотоцикла?
— Я без мотоцикла не бываю, но поеду еще не скоро. Через шесть часов, согласно таблице — двадцать граммов водки выведутся из крови.
— По какой таблице?
— По таблице определения уровня опьянения, Елена Николаевна.
— Это из занятия по освидетельствованию живых лиц, — подсказала Людмила Васильевна. — Через пять минут будет все готово. Мойте руки и за стол. — И Лене вдруг от этих ее слов впервые за последние несколько дней стало весело. Она достала свои бутерброды и отправилась помогать Людмиле Васильевне.
7
— Мам, ты будешь сегодня дома после пяти? — Перед тем как уйти в секционную, Саша позвонил и отцу, и матери. Отец сказал, что ночевал дома, что ждет Сашу и приготовил обед. С мамой Саша решил поговорить во вторую очередь. Каждый звонок к ней все-таки давался Саше с трудом, хотя не было, наверное, на свете человека, которого он любил бы больше, чем мать.
— Я буду и до пяти.
Саша по голосу слышал, что мать старается быть веселой. Так она старалась в разговорах с ним всегда в последнее время.
— Разве ты не в школе?
— Я не в школе.
— Почему?
— Не хочу туда идти. Я уволилась еще летом. Только тебе не говорила, чтобы ты не расстраивался.
— Но ты нашла себе другую работу? — Саша почему-то считал, что мать обязательно должна работать. Ни к чему ей одной сидеть дома. Она ведь еще молода, ей нет и пятидесяти. Правда, двадцать проработанных в экспертизе лет дают ей право на получение пенсии раньше, но мама — пенсионерка? Этого Саша представить не мог.
— Я подыскиваю. Но пока что-то ничего стоящего не подворачивается. Ты приезжай. Мы поговорим с тобой обо всем.
