Мейв Бинчи - Хрустальное озеро
— Эрнест? Тот самый, с которым мы познакомились в пятницу?
— Тот самый, с которым я уже много лет вижусь каждую пятницу. Ради этого и живу всю неделю… А его жена по пятницам ездит к своей матери.
— Как же так вышло?
— Мне не хватило духу. Я струсила. — Сделав паузу, Айви наполнила рюмки. — Я начала работать в его пивной, когда разразилась война. Мой муж Рон ушел на фронт. Хорошее это было время. Конечно, глупо говорить, что война доставляла нам удовольствие, но вы меня понимаете… Люди были очень дружелюбны. Никто не знал, где окажется через неделю, поэтому все быстро находили общий язык Если бы не война, я бы никогда не узнала Эрнеста по-настоящему… Когда объявляли воздушную тревогу, все спускались в бомбоубежище. Там мы чувствовали себя как люди, покинувшие в шлюпке тонущий корабль.
Воспоминания заставили Айви улыбнуться.
— У Эрнеста было двое детей, а Шарлотта не спускала с него глаз, словно предвидела все заранее. В то время много говорили о храбрых парнях, сражающихся на фронте, и их женах-потаскушках, не теряющих времени даром. Это было очень неприятно.
— А вы любили Рона?
— Во всяком случае, совсем не так, как Эрнеста. Понимаете, тогда девушки рано выходили замуж А я, как видите, вовсе не красавица. Поклонников у меня было не много. Я была рада, что Рон сделал мне предложение. Когда мы поженились, мне было почти тридцать, а ему сорок. Рону была нужна хозяйка и кухарка. Мы никуда не ходили, детей у нас не было, но его это не волновало. Наверное, он думал, что они будут путаться под ногами и все пачкать. Я ходила к врачу, проверялась, но его заставить так и не смогла. Когда я предложила кого-нибудь усыновить, он ответил, что не станет растить ребенка другого мужчины.
— Ох, Айви… Как жаль…
— Тогда так жили многие. Судя по тому, что вы рассказывали, в вашем Лох-Глассе тоже по одежке протягивают ножки.
— Верно. Все, кроме меня.
— Что ж, у меня тоже был шанс, но я им не воспользовалась. Поэтому поверьте: я знаю, что говорю.
— Так это Эрнест? — спросила Лена.
— Да, он предлагал нам уехать вместе. Но я не хотела чувствовать себя виноватой. Мой муж воевал, защищая страну. У Эрнеста были жена и дети. И я боялась, что он пожалеет о содеянном и разлюбит меня. Боялась причинить боль Рону. И никуда не поехала.
— А что происходило в пивной?
— В пивной? Ах да… Сражение там было почище, чем на фронте. Шарлотта все знала, как будто у нее в голове был радар. Знала, что Эрнест уговаривал меня уехать с ним. Знала, что я отказалась. И, выбрав нужное время, сказала, чтобы я выметалась и больше не показывалась ей на глаза. Я ушла в тот же день.
— И что было потом?
— Вернулась домой и убиралась до тех пор, пока все не заблестело. Рон пришел с войны таким же, каким и ушел. Был недоволен всем. Говорил, что стране плевать на своих солдат. Его все раздражало. А потом драгоценная Шарлотта прислала ему письмо и описала мое поведение. Рон взбеленился. Обзывал меня последними словами и сказал, что не хочет больше меня знать. Невеселая история, правда, милочка?
— И на этом все кончилось?
— Нет. У меня остались мои пятницы.
— А как же Рон?
— Ушел. Через несколько дней после письма Шарлотты.
— А вы хотели, чтобы он остался?
— Какое-то время думала, что хочу. У меня никого не было. Никого и ничего, ради чего следовало бы жить. Но, конечно, он должен был уйти. Он ненавидел меня, а я его даже и не знала толком. Потом я переехала сюда. И началась другая жизнь. Сначала я убирала этот дом и другие дома. Копила деньги, а когда дом выставили на продажу, взяла ссуду в банке и купила его.
— Но это же чудесно! — Лены восхищалась этой женщиной.
— Слабое утешение. Поверьте мне, Лена, очень слабое. Когда я думаю о том, что могло бы быть…
— А если бы она… предположим, что она…
— Слишком поздно, милочка. Я приняла решение — и упустила свой шанс.
Наступила тишина.
— Понимаю, — наконец сказала Лена.
— У вас есть человек, которого вы любите и любили всегда. Если вы позвоните домой, то потеряете все.
— Значит, пусть думают, что я умерла?
— Вы оставили письмо, где объяснили свой уход. Вас нельзя осуждать за то, что они подумали.
— А Кит и Эммет?
— Во всяком случае, они будут вспоминать вас с любовью, а не с ненавистью.
— Я не смогу…
— Я видела, как вы на него смотрите. Сможете, — ответила Айви.
Льюис вернулся в половине восьмого утра. Настроение у него было приподнятое.
— Так ты возьмешь отгул и побалуешь меня? — спросил он, склонив голову набок и глядя на Лену с лукавой улыбкой, которую она так любила.
— Слишком мягко сказано, — ответила она. — Я затащу тебя в постель, замучаю до смерти, а потом уйду и дам тебе отоспаться.
Льюис хотел возразить, но Лена уже медленно снимала блузку. Он любил смотреть, как она раздевается.
— Ты не очень торопишься, — сказал он.
Лена начала расстегивать его рубашку…
Льюис уснул еще до того, как она вышла из квартиры.
— Вы всегда такая бодрая и жизнерадостная, миссис Грей, — с одобрением отметил мистер Миллар.
Польщенная Лена посмотрела на него с улыбкой…
Он, конечно, не может знать, как она на ходу оделась, как бежала по мокрым улицам, расталкивая людей, торопившихся на работу. Как она сходит с ума при мысли о том, что ее дети навсегда потеряют мать, а этот человек назвал ее бодрой и жизнерадостной.
В Лох-Глассе все отмечали, что у нее усталый вид. «Миссис Макмагон, у вас был грипп?» — спрашивали ее в мясной лавке Хики. «Давай я выпишу тебе тонизирующее», — часто предлагал Питер Келли. «Элен, любимая, ты такая бледная», — тысячу раз в год говорил ей Мартин. Сейчас Лена находилась в страшном душевном смятении, но жила с любимым человеком, и потому все говорили, что она выглядит цветущей и счастливой.
— Мистер Миллар, у вас такое замечательное агентство… Я рада, что могу работать с вами и мисс Парк.
На лицах мистера Миллара и мисс Парк было написано, что Лена Грей стала для обоих светом в окошке. Поняв это, она почувствовала себя лучше.
Шли дни. Иногда они пролетали так быстро, что Лена не успевала опомниться: пора было закрываться, а ей казалось, что наступил перерыв на ленч. А иногда тянулись еле-еле, словно время остановилось. Она обошла все лондонские распродажи, все магазины подержанных товаров и нашла чудесные шторы и индийские покрывала, которыми можно было накрыть обшарпанную мебель, стоявшую в их квартире. Купила Льюису кожаный чемоданчик и шлифовала медные замки, пока те не засверкали.
— Слишком шикарная вещь для швейцара гостиницы, — уныло заметил он.
