Маша Царева - Жиголо для блондинки
Тогда они и подружились. Беременная Зойка пришла на премьеру. Встретили ее радостно, все соскучились по бывшей однокурснице, всем было интересно знать, что же у нее за муж такой, на которого можно было с такой легкостью променять блестящую карьеру и славу? Зоя с гордостью показывала всем свадебные фотографии. Ей тогда казалось, что ее муж – самый красивый мужчина на свете. Но никто с ней не согласился, она не могла не заметить, как однокурсницы недоуменно переглядываются – и что она могла найти в этом долговязом мрачноватом типе в костюме с коротковатыми брюками? И только Карина, бывшая соперница, как ни странно, ее поддержала.
– Все ты сделала правильно, Зоя, – сказала она тогда. – Настоящая любовь один раз в жизни дается. А в кино ты еще сможешь вернуться, если захочешь.
Это прозвучало так рассудительно, что все замолчали. Потом Карина напросилась в гости. У Зои почти не было подруг, школьные приятельницы разбежались кто куда, у всех своя жизнь. Поэтому как-то незаметно вышло, что они с Кариной быстро сблизились. Надо же, еще год назад терпеть друг друга не могли, а теперь не разлей вода! Когда родился ребенок, Карина стала ее палочкой-выручалочкой. Зоя уставала, не высыпалась, у маленького был диатез, и он постоянно капризничал. Несколько раз в неделю Карина вызвалась сидеть с малышом – а Зоя в это время ходила в парикмахерскую, по магазинам или просто прогуляться. Зоя была ей благодарна и пообещала самой себе никогда в жизни Карину не оставлять. Так оно и получилось, их дружбе больше тридцати лет. Никого ближе Карины у Зои нет и не будет.
И тогда, двадцать восемь лет назад, застав своего мужа в постели с другой, она побежала именно к Карине. Потом вернулась, конечно, домой, но к мужу охладела. Зоя не смогла справиться со всепоглощающим отвращением. Каждый раз, глядя на мужа, она вспоминала тот вечер: ее наманикюренные пальцы на его потной спине, его тяжелое громкое дыхание и ее удовлетворенный стон. Она была, конечно, гораздо красивее ее, Зои. Худая, блондиночка, ухоженная. А Зоя после родов сильно подурнела, расплылась.
Муж неумело оправдывался:
– Она такая красивая… Она сама ко мне приставала. Честное слово, Зоинька, я не хотел.
– Не хотел бы, не было ничего.
– Как ты не понимаешь, я же мужчина. И потом, это только секс. Никакой близости.
Никакой близости. Только секс. Вот во что превратились их отношения после того случая. Зоя перестала ему доверять. Перестала рассказывать о себе. А ему хоть бы что, он так уставал на работе, что даже не заметил, какой замкнутой вдруг стала жена. Никакой близости. И так почти тридцать лет.
А потом у нее появился первый любовник. Она познакомилась с ним в Доме кино, куда привела ее Карина. Какой-то молодой многообещающий сценарист.
Многообещающий сценарист многого ей наобещал. Даже жениться вроде бы на ней хотел. Зоя тогда была молодая совсем, поэтому во все наивно верила. Пропади все пропадом, думала и потихонечку паковала чемоданы – переезжать от нелюбимого мужа к тоже нелюбимому, но страстному сценаристу. Только в итоге ничего не получилось. Однажды сценарист уехал на творческий семинар в Липки и вернулся оттуда в компании тощей томной поэтессы. На которой и женился – через несколько лет. А Зойку опять утешала Карина.
Потом она и сама научилась проще относиться к ярким мимолетным романам. Научилась не влюбляться в мужчин, с которыми спала. Впрочем, какое там – влюбляться. Сердце Зойки было занято давно. Окончательно и бесповоротно.
Марк Коннорс «докопался» до него только во вторник. В понедельник Арсений решил устроить себе выходной. Спал до полудня, позавтракал в кофейне «Аристократ», зашел в автосалон на Маяковке посмотреть на новые модели мотоциклов, купил себе пару свитеров в Манеже. Вечером отправился в кино в гордом одиночестве, хрустел попкорном под какую-то дурацкую пустую комедию. Потом выпил текилы в «Спортбаре» и отправился домой спать. В общем, расслабился по полной программе, знал, что его ждет насыщенная трудовая неделя.
Так оно и вышло. Неделя началась с безумного Марка Коннорса, который позвонил ему во вторник, в половине седьмого утра.
– Дарлинг? Ты куда пропал? – Капризный голос Марка заставил невыспавшегося Арсения досадливо поморщиться.
– Уезжал по делам.
– Навещал родителей, да?
– Нет. По другим делам. Я неважно себя чувствовал.
– Но, надеюсь, с тобой ничего серьезного, дарлинг? – обеспокоенно поинтересовался американец.
У Арсения язык чесался ответить что-то вроде: «Ничего особенного, только вот триппер подхватил непонятно от кого! Может, от тебя, дарлинг?» Но он благоразумно промолчал. Вежливо ответил, что да, мол, теперь с ним все в порядке.
– Тогда мы можем встретиться! – радостно заключил Марк. – У меня есть для тебя подарок.
Подарок – это хорошо, решил Арсений. Марк любил делать ему подарки. И, надо сказать, лишь бы что он не дарил. Именно он приобрел для Арсения автомобиль – серебристый «БМВ» с тонированными стеклами. Он дарил дизайнерскую одежду, дарил украшения – например, перстень с неограненным алмазом – алмаз был мутным, как горный хрусталь, и Арсений не сразу оценил этот дар, ему сначала показалось – фи, дешевка. Только потом Марк объяснил, что это новая европейская фишка, которая так и не вошла в моду в России. Ну да, русские толстосумы любят показной шик. А европейцы даже шубы носят мехом внутрь – кто знает, тот поймет.
– Как насчет того, чтобы прокатиться со мной?
– Куда? – нахмурился Арсений. Неужели старый извращенец ангажирует его на несколько дней? Наверное, он задумал устроить «тихий семейный» отдых в одном из подмосковных пансионатов. Марк любил классический шик – уютный «люкс» с джакузи, шоколадные пирожные в постель, большой теннис, лошади.
– В Лондон. Меня пригласил в гости старый друг. У него торжество. Мне скучно ехать одному, дарлинг.
«Если он еще раз скажет это «дарлинг», меня стошнит прямо на телефонный аппарат, – решил Арсений. – Я столько работаю, я такого мечтал добиться – и что в итоге? Для чего? Чтобы престарелый гомик нежно говорил мне «дарлинг»?!»
– Вообще-то я только что вернулся из Амстердама. Очень устаю от перелетов.
– Ну, не куксись, солнышко. Мы полетим первым классом, как ты любишь. В аэропорту возьмем кеб, до центра не больше получаса. Поселимся у моего друга, он живет на Реджент-стрит, это самое сердце Лондона.
– Ну, не знаю.
На самом деле Арсений прекрасно понимал, что придется согласиться. Это была как бы часть игры. Марку Коннорсу нравилось, что он так холоден, что он капризен, как признанная красавица. Ему нравилось уговаривать, угождать, а если надо, и подчинять красивого русского друга.
