Лидия Раевская - Билет на вчерашний трамвай
– Ты не умрешь. Ты просто не посмеешь это сделать. Я ждала тебя всю жизнь, Вербицкий. Я ревела ночами и грызла подушку. Потому что знала, что ты меня ищешь и не можешь найти. Ты искал меня слишком долго, Дима. Я почти сломалась. Ты успел вовремя. И теперь ты не можешь меня оставить. Как бы тебе этого ни хотелось. Не сможешь. Понял меня?! – вдруг завизжала я и ударила Генри по щеке.
– Понял, – испугался Дима и быстро сказал: – Пойдем на
УЗИ.
Но теперь уже я рухнула на банкетку и закрыла лицо руками. Последние два часа дались мне очень тяжело. Нервы не выдержали.
Дав мне пореветь, Генри, морщась, присел на корточки и положил мне голову на колени.
– Не плачь, Ксюш. Прости меня, дурака, напугал тебя… Да что со мной сделается? Меня же рельсой не перешибешь. Знаешь, мне в тринадцать лет хотели ногу ампутировать… Врач так и сказал. Мне в лицо. Тринадцатилетнему мальчишке… А нога – вот она. Все прошло. И тут мы прорвемся, я обещаю. Вставай, родная, пойдем…
Я медленно поднялась на ноги, вытерла лицо тыльной стороной ладони и всхлипнула:
– Обещай мне, что ты поправишься…
Димка поцеловал меня в мокрую щеку, улыбнулся.
– Даю слово. Пойдем.
Из кабинета УЗИ Димка вышел взволнованным, но не испуганным. Это уже вселяло оптимизм.
– Ну что? – невежливо спросила я у врача и покраснела: – Извините…
– Он в последнее время покидал пределы города? – вопросом на вопрос ответил тот, а я пожала плечами.
– Нет. Ну, может, в ближнее Подмосковье только. По работе.
– А кем он работает?
– Экспедитором. Все время на машине… Ездит иногда в Зеленоград, в Королев, в Подольск… А в чем дело?
Врач посмотрел на бумажку, которую держал в руках, и пояснил:
– У него селезенка размером с футбольный мяч. Значит, вирус в организме какой-то. Учитывая анализ крови, я подозреваю малярию.
Я вытаращила глаза.
– Какая малярия? Вы еще скажите: ящур… Где б он ее подцепил?
Доктор пожал плечами.
– Вам виднее. Я просто сказал то, что есть. По-хорошему, его надо бы в инфекционную больницу положить. Там разберутся.
Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы.
– А… А рака у него нет?
– Вряд ли. Вот вирус есть точно. Так что обратитесь к инфекционистам.
Мы поблагодарили врача и пошли в ординаторскую к Марчелу. Тот лениво тушил окурок в большой железной пепельнице. Увидев нас, он оживился:
– Ну, что Юра сказал?
Я тяжело опустилась на стул и протянула Марчелу снимок.
– Сказал, что надо в инфекционку… Господи, я больше не могу. Я замучилась…
Марчел посмотрел на снимок, на анализ крови, пожевал губами.
– Могу позвонить в инфекционку, пусть сюда за ним приедут…
– Звони.
Через пять минут стало ясно, что сегодня Димку никто никуда не заберет. Машина у инфекционистов освобождалась только через сутки. Я устало обернулась.
– Ну, что? Будешь тут ждать? Генри помотал головой.
– Нет, я домой. Лучше сам завтра сюда приеду, днем. Марчел кивнул.
– Нет проблем. Приезжай часикам к двум, разберемся.
Я встала и протянула брату Бумбастика деньги. Он отвернулся:
– Не надо, Ксюш…
– Надо. Спасибо тебе огромное. Спасибо…
Я положила деньги на стол, взяла Димку за руку, и мы вышли из ординаторской.
– Ну что скажешь? – скалой навис надо мной Шубин, красноречиво тыкая пальцем в монитор моего компьютера.
– Скажу, что ты мудак, Витя, – устало ответила я и повернулась к нему лицом.
– Выбирай выражения, мы тут не одни, – процедил сквозь зубы Виктор и нервно дернул себя за галстук.
– Да пошел ты, Шубин… И без тебя проблем хватает. Что тебе не нравится? Мы работаем тут четвертый месяц и выходим почти в ноль. Чем ты недоволен?
– Чем? А вот этим твоим «почти»! «Почти»! Мне нужен ноль! Полный и абсолютный ноль! Хотя бы. В идеале, вы мне давно должны были уже прибыль приносить!
– В идеале мне надо было тебя послать куда подальше еще в мае и самой открыть фирму.
– Кишка тонка!
– Да уж потолще твоего члена. Шубин взвился до потолка.
– Я тебя предупреждал. Я тебя по-хорошему просил. А ты… Не хочешь по-хорошему, значит, будем по-плохому. Никаких авансов из кассы не брать, завтра в одиннадцать утра чтобы оба были здесь, будем серьезно разговаривать. Всё.
Хлопнув дверью, красный Шубин умчался, а я тупо смотрела на экран монитора и размышляла.
Через полчаса я набрала номер Генри:
– Ну, что там нового?
– Все нормально. И даже хорошо. Марчел сказал, что положит меня к себе в отделение и сам будет меня лечить. Сейчас он меня оформляет, а потом я пойду на рентген, сделаю флюорографию, и еще из меня выкачают кубометр крови для анализов.
– Слава богу…
– Ксюш, ты не волнуйся, теперь я почему-то уверен, что все будет хорошо. Спасибо тебе…
– За что? Когда-то ты вытащил меня, теперь я помогаю тебе.
– Только поэтому?
– Только потому, что люблю.
– Я тебя тоже, малыш.
– Я еще позвоню, котенок. Не скучай. Просто у меня сейчас куча проблем на работе…
– Шубин?
– Угу. Ладно, не заморачивайся. Сама все решу. Целую. 198
Я швырнула телефон на стол и наконец подняла глаза от монитора. Мартынов сидел, вытянувшись в струнку, и молчал. Я криво подмигнула ему.
– Релакс, Сережа. Мама все сделает красиво. Не дрейфь. Мартынов с хрустом сломал карандаш.
– Он нас завтра выпрет, Ксень. Это дураку понятно. Зазвонил рабочий телефон. Я протянула к нему руку и ответила Сережке:
– Не успеет. – После чего сняла трубку. – Компания «Регламент», Ксения.
– Здравствуй, Ксюшенька.
– Здравствуйте, Натан Евгеньевич, как ваше здоровьице? Давно нам не звонили…
День пошел своим чередом.
Не считая того, что голова у меня была забита кучей нерешенных проблем.
В четыре часа дня я выключила свой компьютер, убрала в сумочку сигареты, надела куртку и повернулась к Мартынову.
– Я поехала к Димке в больницу. Шубин сегодня больше не придет. Если позвонит и спросит меня – скажи, что я уехала по своим делам, пусть звонит на мобильный. Или просто пошли его в жопу. Терять тебе уже нечего. Завтра приезжай сюда к десяти утра. Ты мне будешь нужен. Все, комментарии потом. Не опаздывай.
Выйдя из дверей офиса, я зашла в магазин и купила Димке несколько литров сока, фрукты, йогурты и банку красной икры. Сумки получились тяжелыми, и я волоком тащила их до метро, периодически названивая Марчелу – в этот раз я добиралась в больницу своим ходом.
Через час я втащила свои баулы в четырехместную палату. Генри лежал на койке возле двери и выглядел отвратительно. Серое лицо, небритые щеки и ввалившиеся глаза лишь отдаленно напоминали того Димку, которого я знала.
– Здрасьте! – поздоровалась я с тремя забинтованными мумиями по соседству с Димкой.
