Юстейн Гордер - Мир Софии
Слияние различных культурных традиций наблюдается и в эллинистической науке. Ключевую роль тут играла Александрия — город, ставший местом встречи Востока и Запада. Если Афины, в которых сохранились школы Платона и Аристотеля, все еще были столицей философии, то Александрия взяла на себя роль столицы естественных наук. При своей огромной библиотеке этот город сделался центром развития математики, астрономии, биологии и медицины.
Эллинизм вполне сопоставим с XX веком, который также характеризуется все большей открытостью мирового сообщества. В наше время это, помимо всего прочего, привело к серьезным переменам в религиозном и общем мировоззрении. Если в начале нашей эры в Риме можно было встретить веру в греческих, египетских и восточных богов, то в конце XX века нет ни одного сколько-нибудь крупного европейского города, в котором не были бы представлены религиозные верования из самых разных уголков земного шара.
Сегодня мы также наблюдаем, как смешение старых и новых верований, философии и науки увеличивает предложение на «рынке мировоззрений». В действительности очень многое в так называемом «новом знании» — товар весьма старый, часть этих идей восходит к эпохе эллинизма.
Итак, эллинистическая философия продолжала разработку проблем, поставленных еще Сократом, Платоном и Аристотелем. Все они хотели ответить на вопрос о том, как человеку следует жить и умирать. Иными словами, на повестку дня были поставлены проблемы этики. В новом мировом сообществе они стали главным предметом философских исканий. Вопрос ставился следующим образом: в чем заключается подлинное счастье и как его можно достичь? Теперь рассмотрим четыре философских течения, занимавшиеся этими проблемами.
КИНИКИ
Говорят, Сократ однажды долго стоял у прилавка с выставленными товарами. «Сколько же есть вещей, без которых можно обойтись!» — наконец выпалил он.
Это высказывание послужило бы достойным эпиграфом к кинической философии, основы которой заложил на рубеже V-IV веков до н. э. Антисфен из Афин. Как ученика Сократа, его в первую очередь привлекала неприхотливость последнего.
Киники (или циники) отстаивали следующий тезис: подлинное счастье состоит не во внешних вещах вроде материального достатка, политической власти или хорошего здоровья, а в том, чтобы не ставить себя в зависимость от этих случайных и недолговечных вещей. И поскольку настоящее счастье не зависит от них, оно доступно любому человеку. Более того, обретя подобное счастье, человек не может утратить его.
Наиболее известным киником стал ученик Антисфена Диоген. О нем рассказывают, что он жил в бочке и все его имущество состояло из плаща, посоха и котомки для провизии. (Вот уж кого трудно было лишить счастья!) Однажды, когда Диоген грелся на солнце около своей бочки, его навестил Александр Македонский. Став перед мудрецом, царь спросил, есть ли у него какое-нибудь желание, чтобы тотчас это желание исполнить. И Диоген ответил: «Тогда отойди на шаг в сторону, потому что ты заслоняешь мне солнце». Таким образом Диоген дал понять, что он богаче и счастливее великого полководца. У него есть все, чего он себе желает.
Согласно киникам, люди не должны беспокоиться о своем здоровье. Не стоят волнений даже страдания и смерть, почему не следует принимать близко к сердцу также мучения окружающих.
В настоящее время слово «цинизм» означает пренебрежительное отношение к мукам и страданиям других (отсюда же прилагательное «циничный»).
СТОИКИ
Киники оказали воздействие на стоическую философию, возникшую в Афинах около 300 года до н. э. Ее основателем был Зенон, который, будучи родом с Кипра, после кораблекрушения попал в Афины и присоединился к кинической школе. Своих приверженцев он обычно собирал в крытой галерее с колоннами — портике, а потому греческое слово стоя (портик) и дало название его философской школе — стоицизм. Впоследствии стоицизм приобрел большое значение для римской культуры.
Вслед за Гераклитом стоики утверждали, что все люди наделены одним мировым разумом, или «логосом». Они считали, что каждый человек представляет собой крохотный мир, «микрокосмос» (или «микрокосм») и мир этот отражает «макрокосмос» (или «макрокосм»).
Отсюда вытекала мысль о существовании некоего универсального права, так называемого «природного», или «естественного», права. Поскольку естественное право основывается на извечном разуме человека и Вселенной, оно не зависит от пространства и времени. Таким образом, стоики принимали сторону Сократа против софистов.
Естественное право распространяется на всех людей, в том числе и на рабов. В сводах законов разных государств стоики видели несовершенные подражания праву, заложенному в самой природе.
Стоики не только стирали грань между индивидуумом и Вселенной, но и отрицали противопоставление «духа» и «материи». Согласно их учению, мир един. Подобные воззрения носят название «монизма» (в противовес, скажем, явному «дуализму» Платона, делившего сущее на две части).
Как истинные дети своего времени, стоики были ярко выраженными «космополитами». Следовательно, они были более открыты современной культуре, чем «бочечные философы» (киники). Они указывали на общность людей, интересовались политикой, а некоторые из них, в частности римский император Марк Аврелий (121-180), были активными государственными деятелями. Они способствовали распространению в Риме греческой культуры и философии, в чем особенно преуспел оратор, философ и политик Цицерон (106-43 до н. э.). Именно он ввел понятие «гуманизма», иными словами, мировоззрения, ставящего во главу угла отдельную личность. Несколько десятилетий спустя стоик Сенека (4 до н. э.-65 н. э.) сказал, что «человек — предмет для другого человека священный». Эти слова стали впоследствии лозунгом гуманистического движения в целом.
Кроме того, стоики подчеркивали, что все естественные явления — скажем, болезнь или смерть — подчиняются нерушимым законам природы, поэтому нужно научиться примирению с судьбой. Ничто не происходит случайно, утверждали они. Все обусловлено необходимостью, так что, когда судьба стучится в твою дверь, нет смысла стенать и роптать. Впрочем, следует невозмутимо встречать и счастливые события своей жизни. Такой взгляд отражает близость стоиков к киникам, призывавшим безразлично относиться ко всему внешнему. Мы до сего дня говорим о «стоическом спокойствии», имея в виду, что человек не позволяет страстям брать над собой верх.
