Дмитрий Правдин - Записки из арабской тюрьмы
В Тунисе Кемара успел продать только три замечательных аппарата по размножению денег, при реализации четвертого был схвачен вместе с двумя подельниками и препровожден в тюрьму. Сколько он на самом деле успел продать и какова истинная численность его группировки, не сообщал.
Вообще Кемара был парень веселый, не унывал, видно, что о подобных местах знает не понаслышке, но вот общение с ним было затруднено. Он не знал арабского, а я не знал французского, приходилось общаться через третье лицо, которое знало французский.
Кемара был очень осторожен, лишнего не болтал, говорил только то, что было известно следствию. Но и той информации мне хватило, чтобы сделать вывод, что лохов везде хватает. Не знаю, как люди отдавали такие деньжищи за «волшебную» камерунскую машинку. У того же Кемары на лице написано, что он первостатейный жулик.
Я поначалу удивлялся, что Кемара говорил на любые темы, кроме своего бизнеса, лишь после узнал, что в каждой камере есть внештатные агенты администрации, помогающие следственным органам. Вычислить их практически невозможно, так как они хорошо законспирированы. Их функция собирать информацию и доносить потом в следственный отдел.
В тюрьме есть такие «моршеды», ходят они по гражданке, в пиджаках и галстуках, имеют внутри тюрьмы свой кабинет и занимаются бумажной работой. Как обозвать их по-русски — не знаю. У них свой начальник — Самир, щеголеватый араб в дорогом костюме, всегда одет комильфо, и каждый день новая рубашка и галстук.
До конца функция моршедов мне не ясна, по-видимому, это следователи, которые ведут внутритюремные дела и оказывают помощь следователям городской прокуратуры. Знаю лишь, что большинство всех тюремных стукачей работают на них. Лично я ходил к ним брать конверты и марки и требовал ускорить свое дело.
Когда освоил сносно язык, я заметил, что со мной стали чаще разговаривать о смерти Наташи, порой даже незнакомые люди. Они подходили и после традиционного приветствия интересовались, правда ли, что я убил свою подружку? И некоторые сокамерники тоже подсаживались и интересовались, мол, скажи, как было на самом деле, мы ж тут все друзья! Друзьям надо правду говорить, ведь убил, да?
— Да идите вы все к шайтану! Не убивал никого! — кипятился я.
— Да не нервничай так, тут все свои, все сахби, мы же никому никогда не расскажем! — подначивали меня подозрительные типы.
Но так как душа была чиста, крови на мне нет, то никакие ухищрения не могли вытянуть то, что они хотели услышать.
Потом уже Титти меня просвятил, что по местным законам, если я в присутствии трех свидетелей сознаюсь в преступлении, а они дадут показания, этого вполне хватает, чтоб осудить человека. Ну, а тех, кто дал такие показания, как правило, ожидает амнистия, и если срок небольшой, то в ближайшее время сексот оказывается на свободе.
На суде даже фамилии стукачей не озвучат, один лишь судья в деле прочитает их фамилии, и этого будет достаточно. Сексотов не сдают, их берегут, и если им угрожает какая опасность, то либо переводят в другие камеры или тюрьмы, либо даже амнистируют.
Я думаю, ко мне таким макаром подбирались, все «правду» хотели узнать, да не вышло за мой счет на свободу пораньше выйти. А как его, стукача-то, расколешь? Сидит, ест с тобой из одной тарелки, спит под одним одеялом, другом называет, преданно в глаза смотрит при разговоре, а сам, может, думает, как показания на тебя дать да на амнистию заработать. Единственное, в ком можно было быть уверенным, что не продадут, — это ваххабиты, им религия не позволяет доносить на ближнего. Ему проще убить тебя, чем пойти к моршеду и дать показания.
Был у нас еще один мужичок по имени Али, вокруг которого всегда народ вился и все расспрашивали о ремесле его. А Али этот был профессиональным кладоискателем.
Земля Туниса буквально нашпигована разного рода историческими артефактами. Исторически Карфаген был основан финикийской принцессой Элиссой в 814 году до нашей эры, затем владели римляне, вандалы, византийцы, арабы, турки-османы, французы, и каждая цивилизация оставила свой след. До сих пор в некоторых тунисских городах стоят отлично сохранившиеся римские арены, на которых когда-то проходили гладиаторские бои.
Кроме того, с XVII по XIX век население Туниса массово промышляло пиратством и имело с этого приличные доходы. Алжирские и тунисские пираты довольно долго наводили ужас на жителей Средиземноморья. Как известно, банков у пиратов отродясь не водилось, и свои награбленные сокровища они просто зарывали в землю в укромном месте. Практика показывала, что, как правило, век пирата был недолгим: либо лихие людишки в бою убьют, либо на плаху отправят, а сокровища, так никому и не доставшись, хранятся в земле сырой.
Али был человеком образованным, много читал, годами не вылезал из библиотек и составил свою примерную карту, где искать исторические артефакты и пиратское наследие. Видимо, он в этом деле преуспел, так как имел трехэтажный дом с бассейном, хорошую машину, грузовик, катер.
По местным законам, что находится в земле, то полностью принадлежит государству. У нас хоть 25 процентов отдают за найденный клад, а у них — нет. Нашел — сдай все, утаил — получи срок. Если уж вещь очень дорогая и имеет большую историческую ценность, то могут дать почетную грамоту и небольшую премию рублей в сто. Но это скорее исключение, чем правило.
Но тем не менее народ, поправ закон, ищет артефакты и продает иностранцам. Благо богатых толстосумов на яхтах, желающих приобрести предметы старины, особенно в золоте, вдоль береговой линии Туниса достаточно.
Жил Али замечательно, удача несколько лет была на его стороне, сокровищ много добыл, были и постоянные покупатели из числа обеспеченных европейцев и американцев. Но донесли на него завистливые соседи и упекли кладоискателя в клетку. Говорят, во время ареста только одних золотых изделий времен Римской империи 18 килограммов конфисковали.
Десять дней Али провел в пыточной камере, ему сломали половину ребер и нижнюю челюсть, но он больше ничего не отдал. По тем же слухам, у него еще килограммов тридцать должно быть припрятано. Он выдержал все пытки, получил свои восемь лет, но про оставшуюся часть не сказал. Вот вокруг него стукачи роем и роятся, а вдруг да проболтается? А он только посмеивается да отмахивается от них, нету, мол, ничего, все отобрали.
Героический парень, хоть и дурак, сокровищ себе при желании еще можно добыть, а так могли убить или еще хуже — покалечить, да так, что калекой бы на всю жизнь остался. Тогда уж никакое золото не нужно.
Официально золото иметь гражданам разрешено, но только то, что можно купить в ювелирном магазине.
