Евгений Степанов - Застой. Перестройка. Отстой
У меня оставалось примерно два месяца для того, чтобы хорошенько подготовиться к Ученому совету.
А тем временем Доздроперова допустила ошибку – напечатала в каком-то журнале не слишком лестную статью про одного из наших начальников. Через неделю ее уволили. Не заступился никто.
Я продолжил спокойно работать. Меня опять курировал Гальпер. Но я уже точно знал: спокойный и созидательный труд в “Страхуй” – явление временное.
Через два месяца пришел еще один пиарщик. Пятидесятилетний, суховатый и сутулый Игорь Вольдемарович Мендросов. Этот сразу поставил вопрос ребром:
– Новости на сайте размещаю я. Подписываю в печать все материалы я. В нашем медиа-холдинге я буду председателем редакционного совета. Я! За все отвечаю я! You undestand me?
Я возражать не стал. Подобные речи я слышал в “Страхуй” не первый раз. Пошел к Гальперу. Он был взволнован:
– Этого просто так не убрать. Он пришел от “Семьи” и ФСБ, он работал пресс-секретарем у Ельцина, а до этого служил в АПН, в Вашингтоне и Лондоне. Это самые гэбэшные места. Даже не знаю, как мне самому себя с ним вести.
– Понятно, – сказал я, – может, мне уволиться?
– Пока не надо, – ответил Гальпер. – Может быть, рассосется.
Мои сотрудники попытались по старой доброй традиции стравить меня с новым руководством.
– Евгений Викторович, а Мендросов сказал – все материалы по его Департаменту ставить на главную страницу сайта. Но ведь это же абсурд, – защебетала Эльза Белкина. – Я бы так не поступила.
– Если сказал ставить – ставьте!
Мои сотрудники растерялись. Они привыкли, что я иду на противника рогом. А я не пошел.
29 декабря 2002 года зашла Шульман. Обнялись. Говорили друг другу комплименты. Она немного рассказала о своей работе в Совете Федерации. Хвасталась, конечно. Но уже меня не раздражала – делить нам было нечего. Конфликт интересов нам более не грозил.
Вдруг в мой кабинет влетела Лерка:
– Слышали? Слышали, что случилось?!
– Что, что? – мы перепугались.
– Жена Аметистова погибла в авиакатастрофе, она летела из Засибирского округа! Говорят, летела на собственном самолете, и на подлете к Москве самолет рухнул. Причины непонятны. Может быть, это даже теракт.
Мы замолчали.
На следующий день, когда информацию Лерки подтвердили все информационные агентства, газеты и ТВ, я позвонил Аметистову на мобильный и выразил соболезнования.
Он сказал: “Спасибо”. И положил трубку.
Причину авиакатастрофы списали на какую-то неисправность самолета, хотя я точно знал, что он был практически новый – Аметистов его купил в Штатах полгода назад.
Вместе с Юлей Аметистовой погибли все члены экипажа и два ее охранника.
А на работе продолжалась череда новых назначений и увольнений. Увольняли практически всех директоров Дочерних предприятий, в регионы выезжал заместитель начальника Управления кадров Соколиков и вручал руководителям черные метки. Соколикова ненавидели, но ему его работа, похоже, нравилась.
Он работал в “Страхуй” двадцать пятый год.
В период пертурбаций многие делали карьеры. И очень редкие после этого оставались людьми. Очень странно. Когда повысили Диму Миронова из Отдела страхования сложных и технических рисков (его назначили начальником Отдела), он резко изменился. Теперь, когда здоровался с менеджерами более низкого звена, он отворачивал лицо и сквозь зубы бросал:
– Привет.
* * *
Новые собственники (и их топ-менеджеры) знали свое дело хорошо. Первым делом они хотели максимально освободиться от опеки государства и готовы были заплатить за это очень большие деньги. Также они понимали, что нужно нанять опытных, квалифицированных специалистов. За первые полгода работы Аванесян и Гальпер (их покровители) вложили в компанию пятьдесят миллионов долларов. Выкупили двадцать пять процентов акций у государства. Наняли новых управленцев среднего звена, приобрели суперсовременные компьютеры, выпустили много сувенирной рекламы, модернизировали сайт… Потратились. И готовы были еще тратиться. Их заверяли во властных структурах, что дадут выкупить еще двадцать шесть процентов – контрольный пакет. И тут Мингосимущество заявило: “А мы не хотим продавать оставшиеся акции компании…”
Государство, как всегда, решило по-своему.
Аванесян и Гальпер не знали, что предпринять. Но потом все-таки придумали. Подключили своих патронов, те вышли на Администрацию президента, “занесли” кому надо и сколько надо. И победили. В 2003 году контрольный пакет оказался у частных акционеров. “Страхуй” перестал быть государственным страховым концерном.
…Я зашел в отдел. Отдал распоряжения по сайту и сувенирке. И вышел. Никто, конечно, моих распоряжений не поспешил выполнять.
Лерка стала шептаться с Эльзой. Как всегда, костерила Надежду.
Через пять минут Лерка подсела к Надежде.
– Надюш, пойдем чайку попьем.
Они пошли на кухню, мило воркуя.
* * *
Узнав, что мой новый начальник (еще неназначенный) был руководителем Пресс-службы первого президента России, я понял, что бороться с ним придется посложнее, чем с Шульман и Доздроперовой. Я позвонил своему старинному знакомому Володе Роговому, который работал вице-президентом компании “Нефтесиб” и раньше по пиаровской линии сотрудничал с Мендросовым. Я надеялся на помощь Володи.
Просто так (как будто просто так) болтали. Он спросил:
– Ты где сейчас?
– В “Страхуй”.
– Понял. Сейчас туда пришел Игорь Мендросов.
– А ты его знаешь?
– Это мой товарищ.
– Тогда нужно встречаться.
– Женя, это нечестно. Если я товарищ Мендросова, значит, надо встречаться. А так – не надо. Я обижен.
– Не обижайся. Ты же все понимаешь – что тут лукавить.
Встретились.
Володька пригласил в свой довольно скромный кабинет. У него постоянно звонил мобильник. Приходили какие-то люди. Володька – матерком – шутил, решая вопросы. При этом, когда надо, был очень жесток. Вежливо, но отказывал. Меня слушал минуты три. Потом сказал:
– Держись! Мендросову я позвоню. Скажу о тебе самые хорошие слова.
– Володь, а, может быть, сможешь меня порекомендовать в “Нефтеслав?” Вы ведь недавно эту компанию купили. Они издают газету, кстати говоря, очень слабо делают…
– Как бы они не делали – будут делать и впредь. Это мои люди. Я их поставил. С тобой решим вопрос по-другому. Все будет нормально. Зачем тебе уходить?! Проверенные люди нужны всегда.
Роговой встал, давая понять, что разговор завершен.
Я ушел. Звонил или не звонил Володька – я не уточнял.
На следующее утро (а это было 31 декабря) Мендросов прибежал ко мне и закричал:
– Где тексты для сайта?!
– У меня в портфеле.
– А почему не у меня на столе?
– Вы были в командировке.
– Я же сказал вам, чтобы они лежали у меня на столе!
– Вы мне этого не говорили. И вообще давайте не будем оскорблять друг друга и портить Новый год.
Мендросов попытался улыбнуться. У него получилась гримаса. А челюсть задрожала.
Информация о нашем жестком разговоре по каким-то неведомым каналам тут же (секунда в секунду!) дошла до моего отдела.
Через пять минут Лерка набрала Чебоксары. Болтала с новым верстальщиком Димой (он фактически жил на два дома) по телефону.
– Песенка Жаркова спета. Его отодвигают ото всех позиций. Пришел крутой мэн Игорь Вольдемарович Мендросов.
– А Жарков что? – спросил Дима.
– Да ничего, что он может?! Он тут уже всем надоел. И мне, кстати, тоже! Выгонят его скоро, это точно!
– Ну и хрен с ним, а то раскомандовался, падлюка!
* * *
Я опять оказался в подвешенном состоянии, но уже не так сильно расстраивался. Привык. Я зашел в свой любимый ОМС. В этом отделе главная тема для разговора – как мало платят.
Им платили действительно мало.
Юра Пересветов через день писал заявления об увольнении, но вышестоящему начальству их почему-то не отдавал.
– Пятьсот пятьдесят “баксов” – это не так плохо. Где ты найдешь больше? – успокаивал я Юру.
– Да где угодно, я врач, уйду в больницу, мне сумки со жратвой и коньяком тащить будут, или пойду в охрану, – кипятился Пересветов.
– Так уходи!
– А зачем? Надо еще найти место.
Начальника ОМС тоже начали выживать.
Его сотрудники сразу же стали мне жаловаться:
– Он врун, он все время заливает о своих возможностях, никаких связей у него нет, все на папу рассчитывает, а отец его не очень сильный человек, да и к сыну относится довольно прохладно…
Выслушав бранные слова в адрес Окуркова, я продолжил беседовать с Юрой Пересветовым.
– Я не могу понять одного, – сокрушался Юра, – какая политика у этой компании? Никакой! Если человеку с двумя высшими образованиями платят пятьсот пятьдесят у.е., то это беда!… Надо же смотреть хоть чуть-чуть вперед, а не жить сегодняшним днем!
