Яна Дубинянская - Сад камней
ПРОДЮСЕР
Ясно, что по меркам крупных студий — не фонтан. У нас малобюджетное производство…
(хватает мобильный)
Алло? …Ага, помню, перезвоню.
(Марине)
Главное — чтобы вы поймали формат. Понимаете? Наш зритель…
(берет трубку)
Да, я. По две штуки. Давай.
(Марине)
Зритель, он по вечерам хочет отдохнуть, расслабиться. И мы производим для него качественный форматный продукт. Знаете, что это такое?
МАРИНА
Представляю.
ПРОДЮСЕР
Вот и хорошо. А то все, понимаешь, художники, Феллини. Чуть поработают — и начинают самовыражаться, тянуть в артхаус…
(по мобильному)
Сказал же, перезвоню! А, это ты, подожди…
(прикрыв рукой трубку, Марине)
Ну, если все устраивает, отдел кадров прямо по коридору.
МАРИНА
Я хочу посмотреть монтажку.
ПРОДЮСЕР
Это налево, девочки покажут.
(по мобильному, интимно)
Приветики-приветики.
Марина встает и выходит из кабинета.
ИНТ. МОНТАЖКА (ДРУГАЯ) — ДЕНЬМонтажка захламлена грудами каких-то распечаток, неровными стопками кассет и дисков, на столе возле пульта несколько немытых чашек, валяется упаковка из-под еды.
Марина, морщась, прибирает на столе, выбрасывает мусор, переставляет чашки на подоконник, складывает распечатки в кипу.
Затем садится за стол и включает аппаратуру — старую, с большими кнопками и выпуклыми мониторами. На экране фрагмент из сериала местного производства — тупой ситком со смехом за кадром. Марина нажимает на стоп.
Достает из сумки диск и ставит в плеер. Запускает.
На экране — горная страна, панорама, заснеженный лес, лицо Бранко, перечеркнутое свежей ссадиной, отворачивается от камеры, черное автоматное дуло смотрит в небо. Титр: «Морда войны». Следующий: «Памяти художника Михайля Когена».
За спиной Марины раздается деликатное покашливание, и она вздрагивает, судорожно выключает фильм и резко оборачивается.
На пороге монтажки стоит молодой парень в яркой футболке и драных джинсах, с длинными волосами, несколькими сережками в ухе и гитарой на плече, смешной и немного смущенный.
ПАРЕНЬ
Вы будете здесь работать, да?
МАРИНА (коротко)
Видимо.
Вынимает из плеера диск и прячет в сумку. Парень смотрит, не отрываясь, с живым интересом.
ПАРЕНЬ
А кем?
МАРИНА
Режиссером.
ПАРЕНЬ (присвистывает)
Ух ты! А я музыкант. Песни пишу для этой байды. Ну, и вообще, песни.
МАРИНА
Это замечательно.
Встает и выходит из монтажки — парень едва успевает посторониться.
Улыбаясь, он смотрит ей вслед.
ИНТ. ПРЕСС-КАФЕ — ДЕНЬМарина с Игорем сидят в пресс-кафе за тем же столиком у стеклянной стены, только за ней — весна, солнце.
ИГОРЬ
Ты сама все понимаешь. Наоборот, было бы странно, если б они разрешили. Забей, Маринка.
МАРИНА
Ага, два раза. Мне повестка в суд пришла.
ИГОРЬ (присвистывает)
Ничего себе, по-взрослому. Ты только не дрейфь. Что тебе реально могут припаять? Так, попугают слегка… за закрытыми дверями.
МАРИНА
Игорь, я хотела…
ИГОРЬ
А вот это стоп. Освещать процесс, делать тебе геройское паблисити я не буду, себе дороже. Говорю сразу как честный человек, чтобы без обид.
МАРИНА
Я всегда верила в твою честность.
У меня другая просьба.
ИГОРЬ
Ну?
МАРИНА
Пашка сдал им весь рабочий материал и почти все копии, хорошо, что у меня осталась пара дисков. Я хотела тебя попросить передать один за границу, организовать там показ, по твоим каналам.
ИГОРЬ
Тю. Попросила бы лучше Яра Шепицкого. Он для тебя что хочешь сделает, Маринка. Видела б ты, как они с покойным Михайлем здесь…
МАРИНА (перебивая)
Допустим, но он сейчас не здесь. Я прошу тебя.
ИГОРЬ (пожимая плечами)
Давай, не вопрос.
Марина достает из сумки диск, отдает ему. В этот момент подходит официантка, и он поспешно прячет диск под столом.
ИГОРЬ (Марине)
Тебе заказать что-нибудь?
МАРИНА
Кофе.
ИГОРЬ (официантке)
Два эспрессо.
(Марине)
Михайля жалко. Тоже ведь хотел куда-то лететь, кого-то спасать… и прямо на пороге мастерской. Глупо.
МАРИНА (резко)
Почему глупо?
ИГОРЬ
Не бросайся только в меня сахарницей, ладно? Глупо, когда кончается вот так. Вся гениальность, все творческие планы… И в один момент — ни фига. Пшик.
МАРИНА
Это неправда. Все, что придумано, уже существует. Гораздо более реальное, чем…
Делает кругообразный жест, задев пальцами за стекло.
Официантка приносит им кофе.
ИГОРЬ
Слова, слова. Объективная реальность у нас одна. И против нее не попрешь, сама же видишь.
МАРИНА
Объективная реальность — это, по-твоему, что? То, во что все верят? Что показывают по телевизору?
ИГОРЬ
То, с чем нельзя не считаться.
МАРИНА
А ты когда-нибудь пробовал? У Михайля, между прочим, получалось. Я даже не знала, что он. Никто не знал.
ИГОРЬ
Да. Но картину-то он не закончил, то есть и не начал. До последнего страдал всякой фигней.
МАРИНА
Прекрати. Ты не понимаешь. Она уже есть, она все равно проявится. Где-нибудь, когда-нибудь, у кого-то… Ладно. Главное — надо работать. Я побежала.
ИГОРЬ
Беги. За фильму свою не волнуйся, все образуется в конце концов.
МАРИНА
Спасибо.
Встает, достает кошелек, Игорь машет руками, мол, сам расплачусь. Марина кивает ему на прощание, порывистыми шагами пересекает пресс-кафе, выходит на улицу, сквозь стекло видно, как она перебегает через дорогу.
Игорь допивает кофе. Подходит официантка, он просит счет, расплачивается, встает, идет к выходу. Возле самых дверей замедляет шаг и, не останавливаясь, ненавязчиво опускает в урну коробку с диском.
HAT. УЛИЦА, ПАРК — ДЕНЬМарина идет по улице. Яркое солнце, слишком жарко для весны, люди идут раздетые до футболок и легких блузок, и она тоже снимает куртку, повязывает на пояс за рукава.
Она сворачивает за угол и входит в парк. Много зелени, много воздуха, сверкает яркий пруд за стволами. Навстречу попадаются изумительно красивые девушки, влюбленные парочки, чудесные дети, мамочки с колясками, на клумбах уже распустились цветы и вылетели первые желтые бабочки, пробегает смешная собака, мечется по дорожке воздушный шарик.
Марина смотрит по сторонам и, профессиональным движением сделав рамку из пальцев, ловит в нее кадр за кадром.
Внезапно в одну секунду наползают фиолетовые тучи, солнце исчезает, небо становится низким и громыхает грозой. Мамы расхватывают и уводят детей, влюбленные разлетаются по кафешкам, собака забивается под куст. Ударяет ливень.
Марина идет через парк под дождем, она уже насквозь мокрая, черные с проседью волосы залепляют ей лицо. Запрокидывает голову, и струи дождя смывают пряди со лба и щек. Она поднимает над головой рамку из пальцев.
В очерченном ими квадрате — безумное, фантасмагорическое клубящееся небо. Прочерчивается зигзаг молнии. Ливень падает сверху веером, словно из одной точки. Это кадр. Это картина на холсте.
В пузырящейся луже плавает воздушный шарик.
Марина идет дальше в непроглядный дождь. Продолжая прикидывать кадры, компоновать их, выдумывать свою собственную реальность. Работать, несмотря ни на что.
ЗТМ
ФИНАЛЬНЫЕ ТИТРЫ
КОНЕЦ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава первая
БАРИТ
Заснеженный лес за окном — быстро, дробно, ритмично, словно продергивают сквозь проектор нескончаемую ленту белого кружева с поперечными мережками. Колеса стучат совсем неслышно, так тикают часы или шумит привычный для аборигенов водопад на гигантской реке. Мимолетно мелькает белая поляна, а может быть, и озеро подо льдом, слишком быстро, чтобы разглядеть, а может, и не было ничего, показалось, а на самом деле есть лишь тот же лес, сказочный, вечный, навсегда. Зима никогда не кончится, дорога никуда не приведет, пейзаж за стеклом не изменится, сколько ни смотри в подрагивающее окно. Разве что потребовать остановку, рвануть стоп-кран и выйти на станцию с обледенелым названием, в снег, в стужу, в неизвестность, которая по определению не скрывает ничего хорошего. Но все-таки выйти, потому как это единственное, что я могу — сама.
