Джонатан Кэрролл - Дитя в небе
– Потому что когда-то все равно приходится возвращаться домой. Чем дольше ты на чужбине, тем труднее вернуться. Мне хотелось вернуться в Америку, только не к той жизни, которую я вел раньше. Вот я и переехал в Нью-Йорк.
Когда я снова рванул с места, Вертун-Болтун положил голову Саше на плечо.
– Расскажи ей о своей теории «пополам-на-попо-лам». Ведь она, в какой-то мере, тоже на тебя повлияла.
–В общем-то, это даже не теория… Просто, вторую половину жизни я хочу прожить лучше, чем первую
Они тут же в один голос спросили:
– А что значит «лучше»?
И поняв, что задали вопрос хором, рассмеялись.
Поездка на пляж была сплошным солнцем, ветром и криками. Мы никак не могли придти к единому мнению по поводу того, что такое хорошо, но каждый яростно отстаивал свое мнение, и становилось ясно: у всех нас чертовски ясное представление о том, что каждый из нас считает хорошим.
В Санта-Монику мы приехали оживленные и готовые продолжать веселье. Уайетт вытащил наши вещи и предложил нам искупаться, а он, мол, тем временем, все приготовит. Долго уговаривать нас не пришлось, и мы тут же бросились в холодные океанские воды. Была самая середина дня в середине недели, и народу на пляже почти не было. Мы плыли до тех пор, пока волны не начали швырять нас по-настоящему.
– Ты похожа на симпатичную тюлениху-блондинку!
– А ты – на спасателя!
Она подплыла ко мне сзади и обхватила руками и ногами.
– Это была отличная идея, Уэбер. Спасибо.
– Всегда пожалуйста. Ты только взгляни на Вертуна!
Оставшийся на берегу Уайетт снял рубашку и занимался чем-то похожим на тай-ши. Резкие холодные шлепки волн и бегущая по поверхности воды рябь вокруг нас резко контрастировали с его медленными изящными движениями.
– Довези меня на спине. – Она куснула меня в шею. Я извернулся и тоже легонько укусил ее в руку, а затем медленно, по-стариковски, поплыл обратно к берегу. Приятно было ощущать на себе ее тело. С женщиной я в последний раз был уже очень давно, и сейчас давление женской груди на спину, теплое дыхание на шее и ушах… Когда все закончится, с этим нужно будет что-то делать – мне уже пора найти человека, который бы что-то для меня значил. Не считая моей мазохисткой любви к Каллен Джеймс, серьезные интимные контакты у меня бывали только с женщинами из Раковой Труппы. Но их потребности сильно отличались от моих. Едва начав там работать, я совершил ошибку, переспав с одной из них, но очень скоро ко мне пришло мучительное понимание того, что жалость – не слишком хорошая опора.
– Я не кажусь тебе тяжелее?
– Не знаю, Саша. Не так уж часто я плавал с тобой на спине.
– Нет, я имею в виду, из-за беременности. Может, мне просто кажется, что я стала лучше плавать.
– А что врач сказал насчет твоей беременности?
–Сказал, мол, все это довольно странно, но такое бывает.
– А сама ты что думаешь?
– Это ребенок Фила, и я хочу его. Это может быть только его ребенок! С тех пор как мы с тобой были в Вене, я ни с кем, кроме него, не спала.
Мы проплыли еще немного. Как много мне хотелось ей рассказать и сколько всего обсудить.
– Уэбер, нет, ты только посмотри, вон там! – Она указывала куда-то направо. В накатывающейся на нас сзади высокой волне виднелась большая золотистая собачья голова. Она быстро приближалась к нам, изо всех сил вытягиваясь над водой. Саша отпустила меня, и я поплыл к собаке, решив, что она, должно быть, вывалилась из лодки и теперь плывет к берегу.
– Сюда, дружок! – Я попытался свистнуть, но вместо этого лишь глотнул соленой воды. Пес заметил меня, но, похоже, не очень заинтересовался. Саша позвала его, и ее он тоже заметил, но результат был тем же. Пес (он был похож на венгерскую гончую или на золотого ретривера) миновал нас и продолжал плыть дальше. Мы переглянулись, и на лицах у нас появилось одинаковое выражение: «Ну что тут поделаешь?»
Оставаясь на месте, мы могли только наблюдать.
– Я думала, он тонет!
– Уж во всяком случае, точно не желает, чтобы мы ему помогали. Одиночество пловца на длинную дистанцию.
Доплыв до берега, пес с исключительно довольным видом выскочил на песок. Хорошенько отряхнувшись, он затрусил вдоль по пляжу.
Саша рассмеялась.
– Это мне нравится! И откуда он только взялся?
– От Нептуна. Она просияла.
– Да, наверное, это и впрямь собака самого Нептуна. Точно!
Я подплыл и обнял ее. Она прижалась ко мне.
– Это так загадочно! Просто появился из ниоткуда и не пожелал иметь с нами никакого дела.
– Тайны морских глубин.
– Иногда эти тайны довольно симпатичны. Давай еще немного поплаваем. Хочу, чтобы ты еще немного прокатил меня на спине.
Когда мы, наконец, вернулись, Уайетт уже все приготовил и теперь лежал на спине, загорая, но на лице у него было выражение, наводящее на довольно мрачные мысли.
– В чем дело, Вертун-Болтун?
– Сама идея валяния на солнце мне всегда нравилась, но когда я загораю, то всегда начинаю нервничать и чесаться.
Я присел рядом с ним.
– Разве смысл не в том, чтобы просто расслабиться и позволить солнцу делать свое дело?
Он сел, увидел, что я весь мокрый и отодвинулся.
– То, что люди тратят сотни долларов ради возможности сидеть на солнцепеке и потеть, выше моего понимания.
– Вы только посмотрите, что наш друг приготовил на обед.
За едой Саша рассказала ему о собаке. С моей точки зрения, это было просто забавным, хотя и довольно странным происшествием, рассказать о котором вполне хватило бы и пяти минут. Но она была в полном восторге и даже не могла толком объяснить, что же произошло. Думаю, Уайетт в душе был солидарен со мной, поскольку то и дело просил ее продолжать, глядя при этом на меня глазами, в которых застыл немой вопрос: что все это может означать9 Только несколько часов спустя, я понял, насколько она изголодалась по чему-то легкому, хорошему и веселому в жизни – настолько, что даже плывущая собака оказалась достаточным поводом для удивления.
На пляже мы провели целый день, как можно ненавязчивее стараясь развлекать Сашу. Если она смеялась, нам хотелось, чтобы она смеялась еще больше, громче, дольше. Мы рассказывали разные истории, анекдоты, изображая их героев в лицах, как будто прямо здесь, на пляже, ставили какое-то шоу. Может, так оно и было. Саша ведь и вправду была очень хорошим человеком и вполне заслуживала всей нашей энергии и заботы. Мы знали, как высоко она ценила все то, что мы делали и, в случае необходимости, в один прекрасный день вернула бы нам все это сторицей. Именно поэтому они с Филом так хорошо и уживались вместе. Оба были необычайно щедрыми людьми, которые – и это очень трогательно – никогда по-настоящему не понимали, почему их так любят друзья.
В сумерках мы отправились в долгую прогулку по пляжу. Люди выгуливали собак, влюбленные держались за руки и выглядели даже романтичнее обычного, серфингист пропустил волну, и его взлетевшая в воздух доска поймала оранжевый луч вечернего солнца и на мгновение отразила его в нас. Раскинувшийся слева от нас океан волновался и шумел. Справа, по Тихоокеанскому шоссе с ревом проносились машины. У самого горизонта куда-то спешил далекий вертолет.
Уайетт был великолепным мимом и сам озвучивал большинство созданий в своем «Шоу Вертуна-Болтуна». По дороге мы просили его изобразить Злюку, Локтя, Слезку и других. Самым смешным было то, что всех их он изображал с совершенно каменным выражением лица. Руки в карманах, лицо бесстрастное, он легко перемежал тонкий птичий писк Слезки со, скажем, гулким басом Локтя. Они переговаривались, они вместе пели песни. Проходя мимо стоящего в воде рыбака с удочкой, Уайетт отвлекся и так похоже изобразил звук бешено вращающейся катушки, что можно было подумать, будто парень поймал Моби Дика114 .
Наконец, один из голосов потребовал и получил от нас шквал аплодисментов, после чего Уайетт остановился и, взяв Сашу за руку, притянул ее к себе. Она взглянула на него, но он лишь покачал головой и приобнял ее рукой за спину.
– Как тебя звать, милочка?
Саша открыла было рот, но не успела она еще ничего сказать, как голос, очень похожий на ее собственный, произнес:
– Миссис Пузырик.
– Откуда вы, миссис Пузырик?
– Из океана. Я душа океана.
– И давно вы узнали, что вы душа океана?
Саша, улыбаясь, потрясла головой. Замечательное у нее было выражение на лице: ребенок, которому только что показали чудо, дитя, сидящее на коленях у Сайта-Клауса в универмаге.
* * *На следующий день у нас с Уайеттом были намечены две встречи. Первая – с человеком, который стал продюсером ''Полночь убивает». Наша встреча с ним была короткой и деловой. Мы сказали ему, что готовы взять на себя монтаж «П.У.» и, если потребуется (я хотел оставить эту дверь открытой), заново написать и отснять сцену взамен той, которая пропала после смерти Стрейхорна и Портленда.
