Кэрри Фишер - Хуже не бывает
В целях безопасности, хотя она уже знала, что поздно искать безопасности, Сьюзан позвонила Мишкину, чтобы выяснить, сработает ли это последнее заклинание. Трубку взяла секретарша.
– Извините, он уехал из города.
Уехал из города? Разве он не знает, что она приговорена к смерти?
– Да, но он оставил номер телефона?
– Нет, к сожалению. Но он может сам позвонить. Хотите оставить сообщение?
Сьюзан сидела, раскачиваясь-раскачиваясь-раскачиваясь, сна ни в одном глазу.
– Но, может быть, его кто-то замещает? Любой другой врач, на случай…
– Сожалею, мисс. У доктора Мишкина нет замены. А теперь, если вы назовете мне ваше имя и телефон…
Сьюзан повесила трубку. Что же дальше? Что делать? Кто подхватит ее, если она упадет? Хойт, вдруг подумала она. Вот зачем он здесь! Он станет заменой Мишкину! Вместе с Хойтом они смогут спасти ее, ради Хани! Да, вот как она поступит с тем, что от нее осталось, если еще что-то можно сделать.
Хойт вполне серьезно воспринял новую работу в качестве ангела-хранителя. Он будет присматривать за Сьюзан, пребывающей в новом для нее состоянии праведности. От ее праведности зависели другие. Следуйте за мной, праведные. Вот она, живое напоминание всем не следовать ее примеру Но Хойт не позволит Сьюзан пасть на его глазах; по крайней мере, если сможет. Он достаточно долго пребывал в плачевном положении, а теперь ее смена. Он нечаянно передал ей эстафету, как и опасался, и это заставило его преисполниться ответственности. Если он заразил ее своей болезнью, своей печалью, ему ничего не оставалось, кроме как засучить фланелевые рукава и спасать ее.
Он никогда не простит Мишкина за то, что тот дал ей новые подозрительные таблетки и исчез. Нет уж. Мама учила его быть преданным, добрым, порядочным и выбирать себе таких же друзей. А если у его друзей есть враги, значит, они должны стать твоими врагами. А если они больны, храни им верность. И принимай душ и чисти зубы – этого он не делал уже довольно давно, он нес дежурство возле нее на случай, если вдруг понадобится ей. Она нуждалась в нем, да, вот так обстояли дела, поэтому он приготовился и собрался с силами. И стал ждать. Потому что она была напутана и печальна, к тому же ему все равно было нечего делать. Но когда-нибудь все пойдет как надо, и он снова начнет. Заниматься делом. Но сейчас она важнее.
Крейг сидел на кровати и писал письмо на ноутбуке, сигарета свисала из уголка рта, пальцы стучали по клавишам. Мелкие мошки вьются вокруг лампы на прикроватном столике, на улице тихо. Вдалеке слышен шум машин, проезжающих вверх и вниз по холму, едущих куда-то через каньон в горячей душной ночи.
Он был настолько занят своим делом, что не заметил Хойта, появившегося в темноте в дверях веранды.
– Вам лучше поспешить, – низким голосом сказал Хойт, и Крейг подпрыгнул, уронив сигарету на клавиатуру и рассыпав пепел.
– Господи, Хойт! Не делай так больше, хорошо? Или ты хочешь, чтобы я заработал инфаркт?
Подобрав тлеющий окурок, он стряхнул пепел с клавиатуры.
– Что такое? Что на сей раз случилось?
Подняв взгляд, Крейг увидел в полумраке испуганное лицо Хойта.
– Что?! – повторил он. – Что стряслось?
– Она не дышит, – сказал Хойт.
Она вдруг оказалась внутри всего этого. Внутри чего-то плохого, готового выплеснуться наружу. Это нечто держало ее и тащило куда-то своими дикими путями. Но она не могла сказать, что ввергло ее в это состояние. Ее просто затянуло туда, она стала частью этого, заложенной собственностью без права выкупа. Она могла коснуться стен, таких гладких и скользких, что никогда не выбраться.
Лекарство, которое ей дал Мишкин, выключило звук, пытаясь усыпить ее. Но Сьюзан лишь продолжала двигаться с ним в никуда, все быстрее и быстрее.
Крейг рывком открыл дверь, Хойт едва успел отскочить в сторону.
– Что ты сделал? Ты позвонил в «скорую»? Ты хоть что-нибудь сделал?
Крейг помчался к дому, Хойт шел за ним, его слабый гром следовал за Крейговой вспышкой молнии.
– Что она приняла? Где этот идиот, ее доктор? Какой телефон у этого доктора Звездотраха?
– Я позвонил, но они сказали…
Они дошли до спальни Сьюзан прежде, чем Хойт успел договорить.
Она лежала на кровати, неподвижная, как керамическая статуэтка, актриса, навеки забывшая свою реплику.
– О, твою мать! Твою мать. Твою мать.
Крейг подошел, прижался ухом к ее рту, убедился, что она действительно не дышит, затем поднял ее за плечи и прижал к себе, ее голова безвольно откинулась назад.
– Сьюзан!!! – тряс он ее. – Очнись, мать твою! Это Крейг!
Но если она и слышала его, то не подала никакого знака, и тогда Крейг действительно испугался. Он посмотрел на Хойта.
– Что он сказал? Этот доктор Задница?
– Он ничего не сказал, потому что его там не было.
– Что значит «его там не было»? Как можно куда-то свалить, если лечишь людей, склонных к самоубийству? А что… ты звонил еще куда? Другому доктору?
Хойт покачал головой:
– Нет, они сказали, у него нет замены.
Крейг сделал глубокий вдох, обдумывая оставшиеся возможности.
– Звони в Службу спасения, – тихо произнес он.
– Да, сэр, – ответил Хойт и отправился выполнять свой долг, радуясь, что кто-то взял на себя все заботы.
Крейг присел, пальцами открыл рот Сьюзан.
– Что ж, попробуем.
Он зажал ей нос и наклонился. Накрыл ее рот своим, глубоко вдыхая в нее воздух, затем отодвинулся, посмотреть, реагирует ли она.
– Ну, давай же, – умолял он, затем снова принялся делать искусственное дыхание. – Дыши, – шептал Крейг, вдувая воздух в ее рот, в ее легкие, где тот неожиданно расцвел, как цветок.
Сьюзан слабо застонала.
– Да! – завопил он. – Слава богу!
Хойт появился в дверях.
– Они едут, – объявил он.
– Хороший мальчик, – сказал Крейг. – Помоги мне поднять ее, мы ее поддержим, пока они не появятся.
Хойт серьезно кивнул и направился получать свою половину их беспомощной хозяйки. Подхватив ее под руки, они принялись таскать Сьюзан взад-вперед по комнате.
Готовы, на старт, вперед, безумцы
Ее привезли на кресле-каталке в отделение госпиталя «Синайские кедры», которое поглотило ее вместе с прочими, оказавшимися далеко на западе от здоровья. Они стремились вернуть ее туда она находилась, прежде чем ушла далеко, пытаясь исцелить ее, уничтожить то, что уводило ее прочь отсюда. Все дальше и дальше, до тех пор, пока она не перестала понимать, кто и где она. Она понимала лишь, что не понимает, что случилось с ней это было пугающе, непривычно и захватывающе И так будет продолжаться, пока она не разгадает остальное.
Крейг поехал на «скорой помощи» вместе со Сьюзан, медики продолжали наблюдать за ее состоянием, а водитель гнал вперед. Хойт ехал следом на машине Сьюзан. Когда они добрались до госпиталя, солнце уже начало подниматься, проливая свет на темное нечто, завладевшее ею. Она была темной отметиной на прекрасном счете дня.
В палате с нее стащили ночную рубашку и переодели в больничную сорочку, одну из этих голубых штуковин с завязками на спине, хит больничной моды. Медсестры воткнули в нее затычку, чтобы не дать болезни вырваться из нее. Никогда не знаешь, когда тебе это потребуется. Всегда разумнее закупорить болезнь внутри, на случай, если пойдет дождь. Медсестры сгрудились вокруг нее с капельницами и прочими орудиями экзорцизма, ожидая, что нечто вырвется из ее груди, проступит на коже, когда войдет священник.
Меры приняты, клапаны задраены, шторм начался. Поддерживаемая подушкой для милой, милой жизни, Сьюзан ждала чего-то, например, смерти.
Что-то прорвалось сквозь ее сознание, и это было нормально, потому что ее самой там не было. Телевизор мрачно пялился на нее огромным немигающим глазом. Сьюзан уставилась на него, этот квадратный иллюминатор над ее кроватью, окно с незамутненным видом в другой мир, мир, на который она смотрела, пока он не начал смотреть на нее в ответ.
Теперь уже не было никакого порядка. Просто что-то случалось, затем прекращалось. События отказывались быть понятными, сопротивляясь привычной предписанной гравитации. У нее забрали то, что она считала подарком. Такие мелочи, как сон, упорядоченные мысли и молчание были потеряны для нее, казалось, навсегда.
Даже сидя, съежившись, в окопе, побежденная и едва дышащая, Сьюзан понимала, что ничто не спасет ее от надвигающейся атаки. Случившееся отправило ее под дулом ружья из дома на эту кровать, где она сейчас лежала и с колотящимся сердцем ждала, чем закончится весь этот ужас.
Пришел доктор, темноволосый человек с невыразительным лицом, вооруженный знаниями о здоровье и стетоскопом.
– Ей нужен продолжительный отдых под медицинским наблюдением.
