Диана Кизис - Ищу классного парня
Я не видела Макса и не разговаривала с ним уже целые две недели. После того отвратительного уик-энда, когда я изображала из себя девушку, живущую Полной жизнью, в надежде на то, что это привлечет его внимание, он оставил только одно сообщение на автоответчике. В нем говорилось, что японцы решили остаться еще на пару дней и «у него дел по горло».
Я не перезвонила ему.
Он, однако, тоже больше не звонил.
Где он был? Что происходило? Что это значило? Каждый день я чувствовала себя так, как будто невидимая рука медленно душит меня и смерть подкрадывается все ближе и ближе. Я не могла дышать. Я не могла есть. Я не могла спать.
Я уже собиралась позвонить ему и прямо спросить, в чем дело. Но мне почему-то казалось, что поступить так будет большой ошибкой. Создавалось впечатление, что Максу нужно больше свободы. Но чем больше свободы я ему предоставляла, тем больше он требовал. Я продолжала вспоминать тот день, когда мы смотрели «Влюбленного Шекспира» и он не захотел разговаривать, и наш омерзительный уик-энд в Палм-Спрингс, который Кики и я окрестили «Фиаско». Как можно говорить с человеком, который никогда не хочет разговаривать?
– Ну и что ты собираешься делать? – спросила Кики, закрыв дверь за Кертисом и печально вздохнув.
– Я собираюсь убить его, черт побери, – сообщила я, устраиваясь на замусоренном полу рядом со старыми газетами и полупустым пакетом кошачьего наполнителя. – Я понимаю, что Макс очень занят с японцами, но, Господи Иисусе, они ведь уже давно должны были уехать, разве не так?
– Возможно, что так, – согласилась Кики, задувая свечи и включая свет. Она предложила мне кружку пива, которую я с радостью приняла. – И что?
– Может, мне просто прийти к нему и сказать, что если он будет так ко мне относиться, то я выйду из игры? Я не собираюсь мириться с этим.
– А как же Полная жизнь? – спросила она.
Я посмотрела на нее, словно говоря: «Ты шутишь?», и сказала:
– Его мне все равно не переплюнуть.
Кики еле заметно кивнула. Она убрала газеты, наполнитель, какие-то туфли и плащ, чтобы примоститься на ковер рядом со мной. Потом она поставила между нами пепельницу. Минуту мы провели в тишине, покуривая и раздумывая над тем, что мне делать. Казалось, выбор у меня невелик.
– Может, стоит собрать все его замечательные подарки, оттащить их к нему домой и вывалить ему на кровать? – предложила я.
– Очень даже неплохо.
– Или, может, просто заявиться к нему и заорать на него что есть мочи, так чтобы соседи вызвали полицию?
– В высшей степени разумно. Может, тебе надо… Даже не знаю, Би. – Кики начала пародировать Макса. Она зажгла вторую сигарету и подалась вперед, приняв расслабленную позу. – Прикинься доброй и пушистой лапочкой, а потом достань охотничий нож, вырежи у него сердце и сожри его.
– Слушай. А это хорошая идея. А еще можно притащить мини-пулемет «узи», Ки, прицелиться ему в задницу и изрешетить его на фиг.
– А знаешь что, Би? Ты можешь подменить все гребаные сливки в его холодильнике на молоко и посмотреть, как он умрет от удушья.
– Догадываешься, что он скажет в последнюю минуту? – выдохнула я.
Мы вместе крикнули:
– Это не сливки, Би!
Я откинулась на спину, пытаясь отдышаться. По-видимому, я выкурила слишком много сигарет: у меня в груди была сильная боль, но я не могла удержаться от смеха. От того самого истеричного, свистящего смеха, каким, по моим представлениям, обычно смеются люди, прежде чем сигануть с моста в ледяную реку.
– Подожди пять сек. – Кики отошла, чтобы взять трубку. Звонил Кертис. Я поняла это по восторженному выражению ее лица. Я взглянула на часы: прошло всего семь минут, с тех пор как они расстались.
– Правда? – переспросила она, подняв вверх указательный палец. – В самом деле? – Она засмеялась. – Потом. Нет, потом. Обязательно. Обещаю. Пока.
– Я пойду. А то я вам все испортила.
– Никуда ты не пойдешь. – Кики вернулась на место рядом со мной. – Ладно тебе, он позвонил, чтобы сделать мне приятное.
– Значит, у вас все хорошо.
– Просто потрясающе. Серьезно. На днях он сказал мне, что хочет съездить со мной домой на Хануку[81] и познакомиться с моими родителями.
– Здорово. Ау меня даже не получается познакомить Макса с моим пылесосом.
Кики фыркнула:
– Нет, правда, что ты собираешься предпринять?
– Понятия не имею. – Я снова легла на пол и уставилась на трещины в потолке, которые остались здесь со времен последнего землетрясения. – Я не хочу заканчивать эти отношения и не могу их продолжать. В то же время, если я все-таки положу им конец, я не уверена, что смогу это пережить.
– Ты знаешь, что я поддержу тебя в любом случае.
– О да, знаю. Только не волнуйся за меня. – Я встала, чтобы уйти. – Я отправляюсь домой умирать от одиночества, чтобы вы двое могли потрахаться.
Я вздернула брови, посмотрела на Кики и подошла к двери.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – спросила она как раз в тот момент, когда телефон опять зазвонил.
Я заверила ее, что все, что мне было необходимо, – это дружеская болтовня и теперь я в полном порядке. Вместо прощания Кики ткнула меня в плечо. Потом она обняла меня.
– Я шлюха, – сказала она и захихикала.
– Да, – вздохнула я. – Я тоже.
Фили-колесо (не)решительности
Ты так запуталась, что начинаешь сходить с ума? Ломаешь голову над тем, что хочет сказать тебе предательский хрустальный шар? Любит? Не любит? Хватит играть в игрушки! Прекрати уничтожать ромашки! Воспользуйся Филли-колесом (не)решительности! Оно впитало в себя психическую энергию экспертов по паранормальным явлениям и может ответить на любой вопрос. – Б.Ф.
Инструкции[82]
– Вырежь по пунктирной линии.
– Прикрепи стрелку при помощи металлического гвоздика (или канцелярской кнопки, кусочка проволоки и т.п.)
– Сконцентрируйся
– Раскрути стрелку
– Сделай то, что скажет колесо.
Каждый вечер в течение недели я звонила Максу домой. Нам нужно было выяснить, расстаемся мы или нет. Откладывать разговор и дальше было просто невыносимо. Однако он не отвечал на звонки, поэтому я вешала трубку, прежде чем включался автоответчик. Он явно меня избегал. И в конце концов, так как у меня не осталось выбора, я позвонила ему на мобильный в рабочее время. Это означало полное поражение.
– Это Макс, – сказал он.
– Это я, – отозвалась я.
– Привет, – ответил он. Казалось, его голос звучит за тысячу миль отсюда.
– Послушай, по-моему, нам надо поговорить. – Я хотела, чтобы это прозвучало деликатно.
– Я знаю. – Значит, он к этому готов…
– Сегодня? – спросила я, стараясь не показывать свое отчаяние.
– Сегодня не могу.
– Тогда завтра.
– Завтра тоже не могу.
– Когда же?
– В пятницу?
– Макс, – сказала я как можно спокойнее, – это же через целых три дня.
– Раньше я не могу.
– Хорошо. Ладно.
– У меня дома, в шесть?
– Идет. – Я поразмыслила над тем, хочу ли я сказать ему еще что-нибудь, но потом просто произнесла: «Пока» – и повесила трубку. Я сидела, уставившись на телефон. Казалось, он был не рад меня слышать. Совсем. «Он ждал, что я просто исчезну, – недоумевала я. – Он что, действительно этого хотел?» Нет, невозможно. Он ведь ни слова не говорил о том, что между нами все кончено. Или предполагалось, что я сама до этого додумаюсь?
Следующие несколько дней прошли как во сне. Я не могла ни на чем сконцентрироваться. Я врезалась головой в стены. Я сильно ударила палец на ноге. Я посадила себе синяк, когда в прострации распахнула дверцу машины и треснула ею себе по лбу. Я плакала – очень много. Кертис уехал из города по делам, поэтому у Кики было время, чтобы обсудить со мной все возможные последствия нашего Разговора. Каждый день мы так долго разговаривали, что у меня садилась батарейка на телефоне. В общем, она предрекала одно из двух. Вариант А: мы с Максом поговорим, и все станет на свои места. И менее приятный, но более правдоподобный вариант Б: я порву с ним, он будет уничтожен и захочет вернуть меня, прежде чем наступит Рождество. Главное, утверждала Кики, – не проявлять слабость. Мне нужно было прийти к нему и заговорить тоном, не допускающим возражений. Я должна была сказать, что больше не потерплю такого наплевательского отношения, если он хочет, чтобы я осталась в его жизни. Таков был мой единственный шанс пережить это чувство, не возненавидев себя. Но несмотря на все радостные заверения Кики, что все будет хорошо, неделя тянулась бесконечно долго. Меня охватило нехорошее предчувствие, что надвигается какая-то катастрофа. Такое же ощущение возникает, перед тем как попадаешь в аварию: ты видишь опасность, видишь опасность, видишь опасность, и это длится так долго, что, кажется, ее можно избежать. Но ты не в силах что-то изменить.
