Дмитрий Григорьев - Господин Ветер
Затем прозвучало несколько резких хлопков, за спиной Криса звякнуло и машина, проехав несколько метров, дернулась и замерла. Крис влетел головой в паутину трещин, побежавших по лобовому стеклу, но мгновенно пришел в себя. Он посмотрел на драйвера. Тот, открыв рот, лежал грудью на руле, вниз на светло-серые брюки капала кровь.
Кристофер вжался в сиденье.
— Выходи, — прозвучал властный голос снаружи.
Крис не помнил как вышел. Он видел лишь дуло автомата, направленное на него.
— Лицом к машине. Ноги.
Кристофер чуть не скорчился от резкого пинка. Его заставили опереться на крышу машины и широко расставить ноги.
Чужие руки уверенными движениями прошли по телу Криса.
— Так стоять, — сказал тот, кто обыскивал.
— Все, хозяин. — Один из боевиков успел вынуть ключ и залезть в багажник. — Все здесь.
— А бабки?
— Кейс тоже. Он с ним был. О, еще какое-то говно.
Краем глаза Крис заметил как бойцы потрошат его рюкзак.
— Это мой рюкзак, — голос Криса стал высоким и хриплым одновременно, — там ничего нет…
— Повернись, чучело.
Крис развернулся. Перед ним стоял невысокий лысый человек в темном костюме.
— Откуда ты взялся?
— Да я так. Застопил.
— Чего-чего? — лысый улыбнулся.
— Я ловил попутку. Просто попутчик.
Лысый оглядел Кристофера, затем перенес взгляд на кучку вещей вытряхнутых из рюкзака, и улыбка на лице бандита быстро сменилась брезгливой гримасой.
— Мальчики, уберите все это.
— И этого?
— И этого.
— Пойдем. — Крепыш с автоматом хлопнул Криса по плечу. — Не ссы. Это не больно. Это как уснешь.
Рядом рассмеялись.
Другой принялся закидывать в багажник вещи Криса.
— А может не стоит? — Крис не ожидал, что способен на такие плаксивые нотки. Язык не ворочался, ноги были ватными. Он всегда считал себя готовым к смерти, однако, стоило ей появиться совсем рядом, вся готовность куда-то пропала. — Я же ничего не видел. И вас даже не помню.
— Давай, давай.
Взгляд Лысого вдруг остановился. Казалось он пытается разглядеть нечто лежащее под машиной.
— А это что?
Кристофер пригляделся. Возле колеса — сверкающая серебряная полоска — блик света на полированной трубке, выпавшем из рюкзака слайде.
— Это слайд. Для гитары.
— Блюзмен, что ли?
— Да, — почувствовав проблеск надежды, ответил Крис. — Музыкант.
— А где гитара?
— Из Ебурга на поезде едет.
— Откуда?
— Из Е-ка-те-ринбурга. — Язык плохо слушался Криса и длинное название города пришлось произнести по слогам.
— Что, Коленька, может оставим музыканта? — Лысый снова улыбнулся.
— Как скажете.
— Вот что, чувак. Знаешь как меня здесь зовут, — Лысый обращался уже к Крису, — Блюзмен. Я духовик. Раньше я тоже играл… на саксофоне. Теперь… — он усмехнулся, — у меня другие инструменты. Тебе очень повезло. Пока повезло. Сегодня ты сыграешь для моего друга. Но запомни, я очень не люблю когда лажают.
— Можно вещи взять?
Лысый кивнул.
— Крис поскидывал в рюкзак все свое, что было в багажнике.
Никогда Крис не ехал с таким эскортом: справа — бык, слева — бык. Эти «ребята» казались большими даже для просторного «мерса». Кристофер снова вспомнил некий фильм, где главный герой, которого играл Африка, сидел между такими же жлобами, и даже умудрялся спать и видеть сны. «Но там, в фильме, Африка их не боялся. А я?» Крис смотрел по сторонам — трасса, трасса. Они возвращались. Спереди, рядом с шофером, сидел лысый. Часть боевиков, та, что приехала на «девятке», осталась убирать «это».
— Где я буду играть? — спросил Крис.
— У большого человека. Самого большого в этих местах.
— Президента, что ли? — нервно усмехнулся Крис.
— Не базарь. Не люблю.
Час, два часа молчания, они миновали деревню, где недавно покупали молоко, миновали поворот на Сызрань, миновали место, где Крис застопил «Форд», они приближались к Тольятти. Голова Кристофера пухла от множества отрывочных и нелепых возможностей продолжения, от перемалывания уже произошедшего — словно перед ним кто-то постоянно прокручивал фильм, где водитель «Форда» падает грудью на руль и из его рта течет вниз кровь.
«Надо проснуться, парень, и все будет хорошо. Ты попал в притчу, где висишь над пропастью, зажав зубами лозу. Проснись!»
«Но это не сон».
«Сам говорил, жизнь — лишь иллюзия, один из снов, так чего же ты боишься? Ведь мучить не будут, не садисты же. Просто убьют».
«Когда тебя избивают — больно, но когда убивают совсем, совсем не больно», — вспомнил он тяжелый и густой голос питерского художника по имени Транк, все его зубы были потеряны в драках, и улыбка казалась зловещей, несущей маниакальное стремление к смерти как к своей, так и чужой. Кристофер сидел с ним в пивняке, пролетарий от искусства пил уже несколько дней, и большую часть из них был на тропе войны. «Транка уложили бы еще около Форда».
«А я ничего и сделать не смогу. Надо быть послушным и угодливым. Они не завязали мне глаза. Я же свидетель убийства. Значит, уверены в том, что не скажу. А не сказать может только мертвый. Значит, после того, как я сыграю, убьют. Господи, не допусти…»
«Чего же ты боишься, суфий? Смотри смерти в глаза…»
«А где у нее глаза? Ты даже мыслишь красивыми фразами из боевиков. Что ты будешь играть этим дяденькам?»
«Все, что попросят… Лысый любит блюзы. Я тоже».
Лысый достал из кармана мобильный телефон, включил его.
«Уже в зоне действия сотовой связи, — подумал Крис. — Или она везде действует? Звонит «большому человеку»».
— Блюзмен. — серьезным тоном сказал Лысый. — За грибами сходил. И на жаркое, и на соление. Два белых. Один пришлось выкинуть. Червивый.
Крису вдруг стало смешно: его охватил нервный внутренний смех, лавина, готовая вылиться наружу волной сумасшедшего хохота. Кристофер читал в книжках о бандитской конспирации, но не ожидал, что она существует на самом деле, и что это будет выглядеть так нелепо. К тому же ему вспомнился вчерашний сбор грибов — подберезовики-подосиновики и даже два белых. «Даже два белых. Один червивый».
Выслушав некую фразу с той стороны, Блюзмен продолжил.
— Другой взял. Увидишь. Я тебе его подарю.
Очередная реплика неслышного Крису собеседника, заставила Блюзмена улыбнуться.
— Нет. Как договорились. — Лысый убрал телефон в карман и обратился к водителю: — Сначала ко мне.
Через полчаса машина свернула с трассы. Крис пытался запоминать дорогу, но вскоре запутался — слишком много улиц, слишком много поворотов.
— Я прямо сейчас буду играть? — спросил Крис.
— Вечером.
— Мне нужно порепетировать. — Крис сказал это, чтобы хоть немного расширить собственную «свободу». На самом деле, он в репетиции не нуждался, ибо часто играл на разных «чужих» гитарах и пальцы за несколько минут привыкали к новому инструменту. Или хотя бы посмотреть гитару.
«А чего на нее смотреть, на ней играть надо, — услышал он внутри себя мысленное возражение, в котором узнал интонацию Вани Жука, — А попади ты в такую кашу? То-то». Нет, Жука на своем месте Крис представить не мог.
— Посмотришь.
Машина остановилась перед железными воротами в довольно высоком каменном заборе. Они отъехали в сторону, и Крис увидел в глубине небольшого парка двухэтажный дом. Рядом с воротами никого не было, но на крыльце дома сидел здоровенный скуластый татарин в защитной униформе. Откуда-то сбоку, навстречу «мерсу» черными молниями метнулись два добермана.
Блюзмен открыл дверь и собаки сунувшись в кабину, принялись облизывать его лицо.
— Слим, Бетси, — он ласково потрепал одну, другую, а затем проговорил совсем иным, злым голосом, — пошли вон!
«Психопат», — поставил диагноз Крис. Он, как и многие его друзья, довольно хорошо знали психиатрию — отмазывание от армии часто осуществлялось через дурку, и психопатию (статья 8б) было легче всего симулировать, ибо каждый человек в некоторой степени психопат.
— Рашик, возьми собак, у меня гость. — Блюзмен повернулся к Крису. — Видишь как собачки меня слушаются. Ты должен быть еще послушнее.
— Юра, — он обратился к одному из соседей Криса, — отведи его во флигель и предупреди мальчиков о дорогом госте.
Флигелем оказалась одна из боковых пристроек.
Они миновали маленькую прихожую и зашли в комнату. Камин, ковер на паркетном полу, кресло, телевизор, журнальный столик, цветы на окнах. И телефон. За полуоткрытой дверью — угол кровати, видимо, спальня.
— Располагайся.
Крис бросил на пол рюкзак и принялся расшнуровывать ботинки.
Охранник прислонился спиной к дверному косяку и, сложив руки на груди, наблюдал за действиями Криса.
— Мне нельзя выходить? — спросил Крис.
— Почему, можно.
— Нет, я серьезно.
— И я серьезно. — Охранник продолжал улыбаться. — Только не советую. Собаки незнакомых не любят. Вымойся, от тебя как от бомжа воняет.
