Сергей Малицкий - Каждый охотник (сборник)
В зернохранилище стояла тишина. И время не уборочное и час для села уже поздний. Роман поинтересовался у запыленного, страдающего давним похмельем тракториста, где найти Кузьмина, и отправился к выцветшим деревянным вагончикам. Кузьмин обнаружился во втором из них. Он лежал на потемневшем от грязи топчане, положив голову на подушку, естественный цвет которой разобрать было невозможно. Морщась от запаха грязи, пота, перегара и еще неизвестно чего, Роман потряс его за плечо. Человек застонал, сел и тупо смотря перед собой, повел перед лицом дрожащим пальцем, готовясь вновь провалиться в обморочное состояние.
— Николай Егорович!
Роман достал из взятого с собой пакета бутылку водки, постучал ею по грязному заплеванному стакану, откупорил и налил половину. Кузьмин уставился на поданный стакан, втянул ноздрями воздух, ухватился за водку скрученной пятерней, выдохнул и опрокинул содержимое в рот. Следующие несколько секунд он молча сидел, закрыв глаза и поводя плечами с запрокинутой головой. Затем неожиданно резво вскочил, взял из рук Романа начатую бутылку, сунул ее под топчан, выудил оттуда кусок коричневого хозяйственного мыла и выскочил на улицу. Роман вышел следом. Кузьмин умывался. Из прилаженного к бетонной стене резинового шланга била холодная струя. Он стоял, широко расставив ноги в замасленных брезентовых штанах, сбросив себя все остальное тряпье, и намыливал лицо, голову, шею, плечи, руки, живот.
— Эй! — неожиданно трезвым голосом позвал он Романа. — Гринго! Полей-ка!
Роман взял шланг и направил струю на худую и мускулистую спину. Кузьмин фыркал, прогибался, опираясь рукой на выщербленную бетонную плиту. Наконец разогнулся, вытерся тем, что с себя снял, предварительно вывернув наизнанку, и бросил все это тут же.
— Курить есть?
Роман молча протянул сигарету. Перед ним стоял пожилой, но еще крепкий мужик, состоящий казалось из одних сухожилий, узких, но крепких мускулов, обтянутых темной от загара кожей. Закурив, мужик выпустил дым, прищурившись, внимательно посмотрел на Романа красным от постоянного подпития глазом, собрал в кулак жиденькую седую бородку.
— Что еще принес?
Роман зашелестел пакетом.
— Хлеб. Колбасы одесской кружок. Две скумбрии.
— Давай сюда.
Через секунду пакет с продуктами также исчез в недрах вагончика. По легкому блеску в глазах вновь появившегося Кузьмина, Роман понял, что содержимое бутылки уменьшилось еще на несколько хороших глотков. Мужик подошел к Роману, протянул крепкую ладонь:
— Николай Егорович Кузьмин. Бывший учитель истории из местной школы. Теперь на пенсии. Охранник данной территории. По совместительству — алкоголик. За чем пожаловали?
— Роман, — представился Роман, слегка удивленный стремительной метаморфозой, произошедшей с только что умиравшим человеком. — Помощь ваша нужна.
— Помощь это можно, — согласился Кузьмин, доставая из-за уха заначенный окурок. — Только если в богоугодном деле. Если насчет комбикорма или там зерна, то не по адресу. Я в расхищении народного добра не участвую. Даже за пол-литра. По этому вопросу к новым хозяевам. К директору не советую, а агроном, или скажем, агрохимик посодействуют точно. За приемлемую мзду посодействуют в ограблении родного хозяйства.
— Нет, комбикорм не нужен, — покачал головой Роман. — Мне посоветовали к вам обратиться насчет крыс. Кот мне нужен.
— Ну, здоров брат, — удивился Кузьмин. — Неужто в совхозе кошачья порода перевелась?
— Да нет, не перевелась, — вздохнул Роман. — У меня-то кота нет, я здесь живу только с весны до осени. На Пионерской улице. Третий дом. Но вот с неделю как появились крысы. Отраву не едят. А размером не меньше чем с кошку. Так что мне посоветовали только к вам.
— Ну, раз посоветовали, — Кузьмин вновь собрал в кулак бороду, задумался. — Если размером с кошку, то это крыса выдающаяся. Хотя на поверку, когда увидишь такую штуку наяву да в задавленном виде, обнаруживается, что половина этого размера хвост, а другая половина собственный испуг. Ну да ладно. Вообще я тебе скажу, что в таких случаях лучше помогают кошки, а не коты. Особенно если с котятами, то она насмерть биться будет. Хотя и не факт, что справится. Крысы они же редко по одиночке. Но у тебя, если тебе не почудилось, случай особый. Есть у меня тут один зверюга. Хвастаться не буду, но вот уже года три, как на всей этой территории не только крыс и мышей, но и котов не особенно встретишь. Такая, прямо скажем, абсолютная котовая монархия. Собаки, веришь, не приживаются. Хотя, последнее не очень хорошо.
— Ну, так вы можете мне помочь?
— Я, нет, — озорно улыбнулся Кузьмин. — Кот сможет. Только, во-первых, это тебе будет стоить еще два пузыря.
— Не слабо вы оцениваете своего крысолова! — удивился Роман.
— Ну, ты не торгуйся, — успокоил его Кузьмин. — Ты просто еще этого зверя не видел. Во-вторых, я тебе его даю на день, два — не больше. Ему этого хватит, будь уверен. Кормить его ни в коем случае нельзя. Ничем. Не волнуйся, с голоду не умрет. И еще, принесу я кота сам. Мне его еще поискать надо будет, и подумать, как донести, чтобы он мне самому глаз не выцарапал. Так что имей в виду, что трогать его руками не надо. Оставишь в доме и жди результата. Да держи окна и двери закрытыми, а то уйдет. Ну, а как дело будет сделано, дверь откроешь. Он сам дорогу домой и найдет.
— А как я узнаю, что дело сделано? — спросил Роман.
— Узнаешь, — подмигнул Кузьмин. — Не волнуйся. Сейчас сразу в магазин дуй и жди меня дома, потому что если тебя не будет или водки, я животину в аренду не сдам. А дом номер три по Пионерской я знаю. Там когда-то приятель мой жил. Так что не сомневайся. Жди.
— Ну, вы уж не подведите, — собрался уходить Роман. — А то я как увидел, понял, что не усну теперь. Такая крыса может и горло перегрызть.
— Не сомневайся, через пару часов буду. Покедова.
— А почему гринго? — остановился Роман.
— А что не нравится? — засмеялся Кузьмин. — А кто же вы есть то, приезжие? Ты не обижайся! Комплимент это, однако.
07Через два часа Кузьмин не пришел. Роман засунул купленную водку в старенький пожелтевший холодильник, раздвинул занавески, вымел пол, смахнул пыль с подоконников и полок. Расставил вдоль стен холсты, вскипятил на керосинке чайник, перекусил и начал перебирать сваленные на комоде детективы в потрепанных обложках, надеясь занять голову или попросту убить время. В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул Роман, рассчитывая, что Кузьмин несмотря ни на что все-таки прибыл, но увидел соседа.
Палыч перешагнул через порог, аккуратно закрыл за собой дверь, и почему-то кивнув Роману, вновь начал извиняться.
— Здравствуйте, вот по-соседски решил навестить вас, чтобы закончить начатый разговор, или продолжить. Это уж как угодно. Если вы конечно не возражаете.
— Заходите, раз уж пришли, — буркнул Роман. — Садитесь.
Появление соседа вызвало у него уже не ненависть, а досаду. Но ощущение какой-то недосказанности давало о себе знать, поэтому Роман не удивился и теперь внимательно смотрел на этого неприятного человека, который разулся и пытался усесться на маленькой табуретке посередине комнаты.
— Нет, нет, не надо, я уже обедал, — засуетился Палыч, увидев в руках Романа чашку чая, хотя тот и не думал предлагать ему почаевничать. Сказав это, сосед начал озираться, поочередно останавливая взгляд на эскизах, которые Роман в связи с уборкой расставил лицевой стороной внутрь комнаты. Видимо ничего его не заинтересовало, потому что через минуту он с некоторым разочарованием облизал губы и повернулся в сторону Романа.
— Собственно цель моего визита не только засвидетельствовать соседское, так сказать, благонамеренное почтение, но и для того, чтобы вы не забыли о том нашем разговоре. Все мои предложения по поводу приобретения вашей работы остаются в силе.
— Собственно никаких предложений я не услышал, — сказал Роман. — Вы курите?
— Курите? — переспросил Палыч. — Нет, конечно! Но вы курите. Я не испытываю дискомфорта. Пожалуйста. А насчет предложений, ну что вы? Я же все вам сказал. Я хочу приобрести вашу картину. Именно ту, которая находится у Софьи Сергеевны, и которая рано или поздно должна перейти в вашу собственность. За эту картину я готов заплатить названную вами цену. В том числе уже теперь. Картину я согласен ждать.
— А если обстоятельства так сложатся, что даже после смерти Софьи Сергеевны, дай бог ей здоровья, я не получу эту картину? Насколько я понимаю, пожелание Митрича было высказано в устной форме?
— Вполне вероятно, что в устной, — согласился Палыч. — Только что же нам пенять на обстоятельства? Обстоятельства вещь вполне управляемая. Но как вы понимаете, я готов взять обстоятельства на себя. С Софьей Сергеевной мы знакомы, так что если у меня на руках будет ваше письменное согласие, думаю, что проблем с разрешением нашей сделки не будет.
