Дафна Дю Морье - Полет сокола
В предвкушении у нее задрожали ноздри, как у племенной кобылы, готовой ожеребиться. Я так и ждал, что она вот-вот начнет бить копытом.
— А знаете, — сказал я, — Джузеппе Фосси и его жена получили приглашение. Что, если он нас увидит? Это не испортит вашу восхитительную дружбу?
Она рассмеялась и пожала плечами.
— Он должен довольствоваться тем, что ему дают, — сказала она. — Кроме того, он так раздуется от гордости, что ему будет не до нас. Ну что, пойдем?
Было около четверти восьмого. В библиотеке Джузеппе Фосси говорил, что собираться начнут в четверть девятого. Я сказал об этом Карле Распа.
— Я знаю, — сказала она. — Но я вот что придумала. Мы поедим пораньше, а потом, когда гости Донати соберутся в холле, выскользнем из ресторана и присоединимся к ним. Никто и не догадается, что мы не из числа приглашенных, пока они не пойдут к столу.
Прежде в мои обязанности входило прибегать к подобным уловкам, чтобы доставить удовольствие моим путешествующим клиентам. Они целый вечер пребывали под впечатлением, если им удавалось хоть пять минут постоять вблизи кинозвезд или дипломатов, воображая, будто и они принадлежат к их кругу.
— Как вам будет угодно, — сказал я. — Но с одним условием: мы не последуем в ресторан за приглашенными и не подвергнемся унижению быть выставленными из-за стола.
— Обещаю вести себя прилично, — сказала она. — Но как знать, что может случиться. Возможно, приглашенных окажется меньше, и тогда я без зазрения совести займу свободные места.
Я усомнился в том, что прием Альдо так плохо организован, но не стал лишать ее надежды. Мы спустились на улицу, и по предложению Карлы Распа я сел за руль соседской машины. Мы промчались вниз по улице, миновали церковь Сан Чиприано, взлетели по северному холму в сторону пьяцца дель Дука Карло и, не доезжая до нее несколько сотен ярдов, остановились перед импозантным отелем «Панорама».
Обещанные Тони уличные зеваки еще не успели собраться, но наше прибытие не осталось незамеченным. К машине бросился швейцар в форме и помог нам выйти. Второй швейцар при таком же параде распахнул двери. Я с грустью подумал о моем старом друге синьоре Лонги и его заведении.
В просторном, обрамленном колоннами вестибюле с каменным полом стояли кадки с апельсиновыми деревьями и журчали фонтаны. Окна в глубине выходили на террасу, где, как сообщила мне моя спутница, в жаркую погоду постояльцы отеля отдыхают и даже обедают. Отель работал уже второй сезон, и управлял им некий синдикат. Ходили слухи, что профессор Элиа, ректор факультета экономики и коммерции, является его членом. Меня это не удивило.
— О счете не беспокойтесь, — шепнула мне Карла Распа. — Если вы поистратились, у меня денег хватит. Цены здесь умопомрачительные. Ресторан конечно же рассчитан на немецких и американских туристов. Кроме миланцев, его мало кто может себе позволить.
Мы прошли в ресторан, где, кроме нас, никого не было. Огромный стол в центре, накрытый для предстоящего обеда, напомнил мне такие же столы, которые я заказывал для «Саншайн Турз». Только флагов недоставало. Метрдотель, склонившись, подвел нас к столику, который Карла Распа заранее заказала, и подал меню размером с прокламацию. Карла Распа широким жестом сделала заказ на двоих; блюдо — посмертное сплетение угря и осьминога, чреватое бессонницей.
— Мне бы хотелось всегда так жить, — сказала она. — Но пока я остаюсь лектором при здешнем университете, едва ли получится.
Я осведомился о возможных вариантах. Она пожала плечами.
— Богатый мужчина где-нибудь когда-нибудь, — ответила она. — Предпочтительно с женой и при доме. Неженатые быстрее устают. У них слишком большой выбор.
— В Руффано вам такого не найти, — сказал я.
— Не знаю, — сказала она. — Я живу надеждами. У профессора Элиа есть жена, которая никогда не выезжает из Анконы. Сегодня ее здесь не будет.
— А я думал, — сказал я, показывая рукой на ее наряд, — что все это с целью привлечь Донати?
— Чем плохо поймать обоих? — ответила она. — Донати почти неуловим. Но мне говорили, что у Элиа больший аппетит.
Ее откровенность обезоруживала, и я почувствовал себя в безопасности. Стол на двоих в маленькой кухне и диван-кровать мне не грозили.
— Конечно, — продолжала она, — если бы какой-нибудь коротышка предложил мне замужество, я бы его приняла. Но при наличии солидного счета в банке. — Я понял намек и ответил глубоким вздохом. Она ласково похлопала меня по руке. — В качестве кавалера вы незаменимы, — сказала она. — Если бы мне удалось поймать свою рыбку, а вы остались в Руффано, мы могли бы разделить поживу.
Я изобразил признательность. Бутылка вердиккио помогла нам быстро расправиться с угрем и осьминогом. Неожиданно для себя я обнаружил, что улыбаюсь без видимой причины. Стены отеля «Панорама» расступились. Метрдотель стал менее предупредителен и все время поглядывал в сторону вестибюля с колоннами.
— Вы наелись? — спросила Карла Распа. — Если да, то нам лучше идти. Судя по шуму на улице, они начинают прибывать. Попросите принести счет.
Счет был готов и сложенным лежал на тарелке. Мы взяли только одно блюдо, но по цифрам я мог судить, что сумма в банке, о которой недавно шла речь, нам бы отнюдь не помешала. Я вынул бумажник, а тем временем моя спутница под прикрытием скатерти сунула мне на колено денежное подкрепление.
Я расплатился с высокомерным видом бога, который досыта наелся до прибытия смертных, и повел свою спутницу из ресторана. Выйдя в вестибюль, мы увидели, что он уже заполняется приглашенными гостями. Всюду сновали официанты с подносами, уставленными бокалами. Мужчины, как и предупреждал меня Джузеппе, были в смокингах, женщины — в самых разнообразных вечерних платьях. Парикмахеры Руффано сегодня явно работали сверхурочно.
Карла Распа не моргнув глазом схватила бокал с подноса, который поднес ей ближайший официант. Я сделал то же самое.
— Вот он, — сказала моя компаньонка по бесчестью. — В смокинге он выглядит еще обольстительней. Так бы его и съела!
Альдо стоял спиной к нам, но, несмотря на гул голосов, слова Карлы Распа, произнесенные тоном, более подходящим для студенческой аудитории, к которой она привыкла, чем для официального приема, долетели до его ушей. Он обернулся и увидел нас обоих. На мгновение он растерялся — с моим братом такое случалось крайне редко. Неужели два приглашения попали не по адресу? Но мое замешательство и попытка уйти, должно быть, его успокоили. Меня он полностью проигнорировал, но довольно вежливо поклонился моей спутнице. Затем отошел поприветствовать вновь прибывшего гостя — профессора Риццио, одного, без сестры. У заместителя ректора вид был усталый и очень напряженный. Он пожал руку Альдо и что-то пробормотал, я не расслышал, что именно, в ответ на заботливый вопрос о здоровье его сестры. Измученный вид профессора Риццио пробуждал во мне невольное беспокойство, и я с трудом мог на него смотреть. Чтобы не слышать их разговора, я из вежливости отошел в сторону и стал наблюдать за прибывающими гостями. Всех их я видел впервые. В толпе незнакомцев я опознал только Джузеппе Фосси, который, как перестоявшее тесто, выпирал из своего чересчур узкого смокинга, и его жену, больше чем когда-либо похожую на клюющую зерна курицу. Я украдкой вышел на улицу к выстроившимся у тротуара машинам и, миновав их, подошел к шумной толпе, глазеющей на отель «Панорама». Наизнанку вывернулся, разумеется, не весь Руффано, но значительная его часть, как горожане, так и студенты.
Я вернулся в холл. Джузеппе Фосси уже успел заметить Карлу Распа и теперь старательно направлял свою жену в противоположную сторону. Альдо по-прежнему беседовал с профессором Риццио. Время от времени он поглядывал на свои часы и хмурился. Моя спутница боком подошла ко мне.
— Второй почетный гость опаздывает, — сказала она. — Уже почти без десяти девять. Естественно, он делает это специально. Чтобы своим прибытием произвести больший эффект, чем профессор Риццио.
Я совсем забыл о профессоре Элиа. Целью приема было публичное примирение. И как следствие — триумф Альдо.
В холле стоял оглушительный шум голосов. Звенели бокалы. Мне предложили третий мартини, но я жестом отказался.
— Может быть, пойдем? — шепнул я Карле Распа.
— И пропустим встречу гигантов? Ни за что на свете, — ответила она.
Минуты казались часами. В холле стрелки часов показывали без трех девять. Альдо прервал разговор с профессором Риццио и нетерпеливо постукивал ногой по полу.
— Ему далеко ехать? — спросил я свою спутницу.
— Три минуты на машине, — ответила она. — Знаете большой дом на углу пьяцца дель Дука Карло? Ах, нет, все совершенно ясно. Это его способ показать свое превосходство.
У конторки портье зазвонил телефон. Я стоял близко, потому и услышал звонок. Я видел, как портье снимает трубку, слушает, затем берет блокнот и что-то торопливо пишет. У него был смущенный вид. Знаком попросив служителя, который стоял рядом, посторониться, он торопливо подошел к моему брату и протянул ему записку. Я наблюдал за лицом Альдо. Он прочел записку, затем повернулся к портье и о чем-то его спросил. Портье, явно смущаясь, повторил то, что услышал по телефону. Альдо поднял руки и призвал всех к тишине. Все мгновенно смолкло. Все лица обратились к нему.
