Андрей Шляхов - Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома
— Естественно, — согласился Мусинский. — Но если вы в полной мере владеете искусством написания протокола вскрытия, то и придуманный напишете правильно. Главное – правильно чувствовать причинно-следственные связи. Разве не так? Давайте-ка, посмотрим ваше творение…
Илья изрядно напортачил и в описании, и в диагнозе.
— Но вот это уж ни в какие ворота не лезет, — напоследок заведующий кафедрой оставил самый значимый прокол. — По малой кривизне желудка вы описали опухолевидное образование и не отправили срез с него на гистологическое исследование. Как так получилось? Почему?
— Простите, случайно, — сконфузился Илья.
— За случаянно бьют отчаянно, — улыбнулся Мусинский. — Учитесь писать правильно. Так, чтобы потом не было бы ни стыдно, ни больно.
Глава шестнадцатая
Новость
В субботу утром Данилов отправился на вещевой рынок – покупать шапку. Зима уже уверенно вступила в свои права, а старая его шапка – гибрид кепки с ушанкой, сшитый из овчины, — от старости начала расползаться по швам.
На рынке по раннему времени было малолюдно – в основном покупатели приходили ближе к обеду. Пока выспятся, пока позавтракают, пока раскачаются… Данилов обошел весь рынок, сравнивая цены и определяясь с моделью. Практичность подталкивала выбрать ушанку – функциональный и теплый головной убор, — а душа просила чего-то оригинального. Заметив, что народу прибавляется и там, где было просторно, уже не пройдешь без толкотни, Данилов спохватился и выбрал шапку из овчины мехом внутрь, с оторочкой из лисьего меха. Уши можно было связать на затылке или опустить. И так, и эдак шапка смотрелась хорошо.
— Вечная шапка! — заверил золотозубый торговец. — Ничем не пахнет, мех не лезет, и сшита крепко, по совести…
— На совесть, — машинально поправил Данилов, вертя головой перед зеркалом.
— На совесть, — повторил продавец и озабоченно поинтересовался: – Не мала?
— Нет, — Данилов снял шапку, придирчиво оглядел ее со всех сторон и снова надел. Размер подходил – надевалась и снималась легко, но на голове сидела крепко. — Почем отдаешь?
— Всем по четыре с половиной, вам – за четыре, — глаза продавца на секунду подернулись грустью от столь великой скидки.
У входа на рынок точно такую же шапку оценивали в три семьсот, то есть отдавали за три с половиной тысячи.
— Мне за три с половиной, — сказал Данилов. — Или я пойду в другое место, где дешевле. Могу и вас отвести.
— Не надо! — решительно отказался золотозубый. — Если покупаешь – пусть будет три с половиной. Но больше ничего не сброшу – мне свой интерес тоже надо помнить.
— Покупаю, — Данилов достал деньги. — Держи без сдачи.
Придя к соглашению, покупатель и продавец незаметно перешли на «ты».
— Носи на здоровье! — пожелал торговец. — Жену и детей тоже приводи, обеспечим!
— Как женюсь – так приведу, — пообещал Владимир. — Будь здоров.
— В этой шапке всем будешь нравиться, — сказал ему в спину золотозубый.
Шагов через десять Данилов налетел на высокого мужчину в синем пуховике, извинился, взял вправо, намереваясь обогнуть препятствие, но услышал неуверенное:
— Владимир Александрович?
— Он самый, — отозвался Данилов, оборачиваясь. — Эдик?
Мужчина в синем пуховике оказался Эдиком Старчинским, врачом с шестьдесят второй подстанции «скорой помощи» – той самой, которой сейчас заведовала Елена. Эдик пришел на «скорую» незадолго до ухода Данилова.
— Тебя не узнать, — окидывая бывшего сослуживца взглядом и одновременно пожимая ему руку, сказал Владимир. — Поправился, подстригся, лицо округлилось…
— Заматерел, короче, — улыбнулся Эдик. — Я тебя тоже только по глазам узнал.
— Неужели я так изменился? — прищурился Данилов.
— Есть немного, — кивнул Эдик.
— Вы бы еще разлеглись тут, — сварливо прошипела какая-то тетка, ощутимо толкая Данилова в бок. — Встанут же на проходе, как в родной деревне…
— Ты в какой деревне родился? — спросил Данилов, перемещаясь вбок, к прилавку с шарфами и платками.
— В Москве, — ответил Эдик.
— Представь себе, я тоже.
— Шарфик желаете? — напомнила о себе продавщица.
Намек был ясен: покупайте или уходите, нечего товар загораживать. Данилов и Эдик медленно (идти быстро не позволяла толпа) пошли вдоль ряда.
— Ты за чем сюда пришел? — спросил Данилов.
— Да вот, после смены заехал за перчатками.
— Сюда? — удивился Данилов. Хороший выбор перчаток по схожей цене можно было найти и ближе к подстанции. — К чему такой крюк?
— Ну, не совсем после смены, — замялся Эдик. — Сначала заехал в гости к одной знакомой, а потом сюда.
— Все с тобой ясно, распутник, — Данилов остановился около перчаток. — Выбирай.
— Перчатки не жена, — пошутил Эдик, тыкая пальцем в один из образцов. — Такие на мою руку есть? — для наглядности он сунул под нос продавцу свою растопыренную пятерню.
— Есть! — продавец нырнул в одну из огромных сумок, стоявших за его спиной и вытащил требуемое. — Триста рублей.
— Нормально, — одобрил Эдик после примерки.
Он расплатился, натянул обновку на руки и доложил Данилову:
— Шопинг окончен.
— Тогда пошли, выпьем пива, — пригласил Данилов.
— Я бы и перекусил, — Эдик любовно погладил себя по животу.
— Тебя что, в гостях не накормили? — поддел Данилов.
— Нам было не до еды, — скромно признался Эдик.
На то, чтобы пробиться к выходу, ушло минут пять, не меньше.
— Так… — Данилов огляделся и показал рукой направление. — Нам туда. Там есть и пиво, и салаты, и жареная картошка с сосисками. Бекасы и трюфеля в субботнем меню отсутствуют.
— Да ну их, — поддержал шутку Эдик. — Они мне дома надоели.
— Ну рассказывай, как живешь, — попросил Данилов, ожидая, пока остановится поток машин и можно будет перейти дорогу.
— Нормально живу, полноценно, интересно. На будущий год по твоим стопам в ординатуру собираюсь. По кардиологии. Надумал наконец.
— А откуда ты про мою ординатуру знаешь? — удивился Данилов. — Я вроде никому из наших не говорил…
— И Елене Сергеевне тоже? — деланно удивился Эдик.
— Действительно, — смутился Данилов.
— Мы еще кое-что знаем, — многозначительно сказал Эдик. — Например, о дежурствах в морге. Но это уже из других источников.
— Там я больше не дежурю, — без сожаления сообщил Данилов. — Подрабатываю врачом в фитнес-клубе.
— Здорово! — позавидовал Эдик. — Девчонок молодых куча и еще небось абонемент бесплатный.
Машины наконец-то замерли, недовольно фыркая и едва заметно дрожа.
— Девочки большей частью тебе в матери годятся, — ответил на ходу Данилов. — А бесплатным абонементом пользоваться некогда. И без того устаю, как собака.
— Но оно того стоит? — поинтересовался Эдик.
— Стоит, — подтвердил Данилов. — Сам же тоже в ординатуру собрался. А почему именно кардиология? В спецы[6] захотел податься?
— Нет, в стационар, — мотнул головой Эдик.
— Чего так?
— Сейчас сядем и расскажу.
Шум оживленной улицы и впрямь мешал разговаривать. Приходилось сильно повышать голос.
Папок для меню в кафе не заводили – листок, вложенный в когда-то прозрачный файл и заклеенный для надежности скотчем, лежал на усыпанном крошками столе. Едва гости успели усесться за слегка шатающийся стол у окна, как к ним подошла пожилая официантка в застиранном клетчатом фартуке. Метелкой, раскрашенной под павлиньи перья, она смела со стола крошки и приняла заказ: две кружки пива и две порции сосисок с картошкой фри.
— А тут ничего, — оглянувшись по сторонам, констатировал Эдик.
— Выбирать не приходится, — хмыкнул Данилов. — Зато пиво всегда хорошее.
— Сейчас проверим, — Эдик увидел идущую к столу официантку.
После первого глотка продолжили беседу.
— Пора развиваться дальше, — сказал Эдик. — На «скорой», конечно, интересно, но всю жизнь бегать по этажам и таскать носилки не хочется.
— А чего хочется? — Данилов поддел вилкой сосиску и откусил от нее немного. Ножей в заведении не подавали.
— Хочется кандидатства, своего отделения и спокойной работы на одном месте, — Эдик выдал свою «жизненную программу» сразу, не задумываясь.
— О покое можешь не вспоминать, — сосиска оказалась не такой уж и плохой, как можно было предположить по ее стоимости. — Особенно, если сядешь на заведование и начнешь отвечать не только за себя, но и за всех в отделении. Лучше иди на кафедру.
— Там очень долго выбиваться в люди, — с набитым ртом промычал Эдик, но Данилов его понял.
— Это да, но зато спокойнее.
— Нет, я уже все решил: ординатура, аспирантура и какой-нибудь приличный стационар. Ну, не сто шестьдесят восьмая, конечно. А там посмотрим.
