Жан-Мишель Генассия - Удивительная жизнь Эрнесто Че
– Еще как уверен!
Кристина кивнула, улыбнулась и закрыла дверь.
Йозеф вернулся домой. Он был вполне доволен собой. О чувствах нужно всегда судить отстраненно, не впадая ни в эйфорию, ни в уныние. Главное, она не сказала «нет», значит надежда остается. Реакция Кристины, тон разговора, заданные вопросы свидетельствуют о том, что предложение не показалось ей ни диким, ни смешным. Да, она не кинулась ему на шею с криком «Ура!», не дала немедленного согласия. Йозеф не строил иллюзий, он прекрасно понимал, что может рассчитывать на симпатию Кристины, на ее дружбу, но никак не на любовь, что все ее мысли заняты Морисом, но теперь все изменится.
* * *Сколько времени требуется человеку на раздумья? «Почему она тянет?» – снова и снова с тоскливым ожиданием спрашивал себя Йозеф, готовясь к отъезду. Шли дни, а вестей от Кристины все не было. Йозеф пытался поставить себя на место девушки, что было очень непросто. Сам он сразу сказал бы «да». Он с трудом сдерживал себя, чтобы не рвануть к Кристине, бродил по кварталу в надежде на встречу, крутился у ее дома, но судьба была к нему неблагосклонна. «Мое предложение показалось ей несуразным, и она молчит из жалости, чтобы не отказывать в лицо».
Плохой знак.
По случаю отъезда Йозефа Сержан дал настоящий прием. В институте не было принято устраивать светские мероприятия, приглашать представителей власти и именитых горожан, но директор, как он сам объяснил в своей замечательной речи, хотел публично засвидетельствовать ему уважение и выразить надежду, что он очень скоро вернется в эту страну, где у него остается так много друзей, в страну, для которой он столько сделал и может сделать еще больше.
– Я очень вам благодарен, господин директор, но это маловероятно, – коротко ответил Йозеф.
Ему не раз приходила в голову мысль пригласить на вечеринку Кристину, чтобы она увидела, как его уважают коллеги, но он не решился и теперь горько сожалел о своем решении.
«Нужно было рискнуть. Она могла бы передумать».
Сотрудники и гости праздника отнесли сдержанность Йозефа на счет волнения, а он был в отчаянии, сознавая, что его попытка была заведомо обречена на провал. Чем больше Йозеф об этом думал, тем сильнее терзался: он смешон, если эта женщина и смотрела в его сторону, то лишь потому, что он был лучшим другом ее любовника. Между ними никогда не возникало даже намека на притяжение, разве что один раз, очень давно, когда они танцевали у Падовани под «Возвращение», его любимое знойное танго, и он чувствовал, как напрягалось и трепетало тело Кристины. Она полностью отдалась во власть партнера, расслабилась, дышала часто и прерывисто, он ощущал аромат ее кожи. Помнит ли Кристина о тех трех минутах полного доверия и единения? Наверняка помнит, потому и не хотела больше с ним танцевать. Йозефу не терпелось уехать и все забыть.
Йозеф купил два больших крепких чемодана (взамен пяти средних, которые у него были) и всю вторую половину дня перекладывал в них вещи, чтобы не обременять себя лишним багажом. Он взял лишь то, что могло пригодиться в туманах Северной Европы, а остальные продал по дешевке старьевщику. Из Алжира в Прагу он привезет немного одежды и полное собрание пластинок Гарделя, которое терпеливо восстанавливал все годы жизни в Африке.
Около шести – Йозеф как раз решал, что делать с остальными «сокровищами», – в дверь позвонили. Он открыл и обмер, увидев Кристину.
– Ты не заболел? – встревожилась она.
– Да нет… просто не ждал, что… Зайдешь?
– Нет, у меня еще много дел. Во сколько завтра отплытие?
– В полдень.
Кристина бросила взгляд на стопки книг и ворох одежды на стульях:
– Собираешься тащить все это с собой?
– Как раз это я оставляю, все нужное удалось запихнуть в два чемодана.
– А я до сих пор вожусь.
– Ну еще бы…
– У меня много вещей, любимые платья, гора книг – они мне необходимы, в них вся моя жизнь, понимаешь?
– Так ты согласна? Едешь со мной?
Она кивнула.
– Уверена?
– Конечно. Я очень счастлива, Йозеф, и благодарна тебе за предложение. В моей жизни появился свет, я снова могу дышать. Думаю, у нас получится. Каждый человек имеет право на второй шанс, так ведь? Но как быть с вещами?
– У меня есть два чемодана, бери, если хочешь.
Йозеф почувствовал, как по его телу, снизу вверх, поднимается волна счастья, ему хотелось закричать, дать выход изначальной энергии, но он ограничился скупой улыбкой.
* * *Кристина долго пребывала в мучительных сомнениях. За прошедшую неделю она успела несколько раз передумать, но не потому, что собиралась отвергнуть предложение Йозефа: просто хотела понять, что побуждает ее согласиться.
Возможно, она поддалась пресловутому страху середины жизни и не захотела остаться одна и стариться, не имея рядом родной души. Или сказала себе: «Ты и рассчитывать не могла, что получишь третий шанс. Ты дважды отвергла Мориса – и что хорошего из этого вышло?» Кристина не была влюблена в Йозефа, но находила его красивым (она не раз замечала блеск в глазах женщин, танцующих с ним танго) и слышала о нем немало лестных отзывов. Он великолепный танцор, весельчак, интересуется театром, кино и литературой, Мате его по-настоящему уважает (а это что-то да значит!). Йозеф намного умнее и образованней Мориса, в нем гораздо меньше мужского шовинизма, и у них общие политические взгляды. Как это ни странно, последнее обстоятельство никак не повлияло на ее решение.
Не исключено, что народная мудрость насчет «синицы в руках» тоже сыграла свою роль. Ей тридцать четыре, не стоит быть слишком переборчивой. Йозеф дает ей возможность покинуть эту проклятую страну, где с ней случилось столько несчастий. Или она прислушалась к своему сердцу, и оно подсказало: «Кто знает, вдруг именно с ним у тебя что-то да выйдет?» Сеятель, кидающий зерна в землю, тоже не всегда знает, что взойдет весной… И разве та же самая народная мудрость не утверждает, что самые удачные браки основаны на уважении и доверии, что счастье и любовь – два совершенно разных и даже противоречащих друг другу чувства, а дуракам, спутавшим одно с другим, несть числа?
Отказалась ли Кристина от своих феминистских убеждений в пользу выгодной партии? Вряд ли, она никогда не была расчетливой. Вернее всего будет предположить, что она подвела итог прожитых лет, вспомнила того потрясающего актера, который безумно ее любил и бросил через полгода, гида, знавшего два языка, с чудесными глазами, женой, двумя детьми и беременной любовницей, учителя гимнастики, собиравшегося развестись и передумавшего из-за продуктового пайка, ну и, конечно, Мориса, куда же без него! Почему все, в кого она влюблялась, оказывались лжецами и предателями? Что это – невезение или злая судьба? Кристина осознала, что сердечные порывы не приносили ей ничего, кроме неудач, разочарований и поселившегося в душе цинизма. Приходится признать, что выбирать она не умеет.
Кристина была в смятении, но знала, что может доверять Йозефу: этот человек ее не предаст, он – ее земля обетованная.
* * *Йозеф стоял на палубе и спокойно ждал Кристину. Машины в трюме набирали обороты, погрузка заканчивалась, но он не волновался, потому что твердо знал: она ни за что не передумает.
За пять минут до отплытия к трапу подъехало такси, и из него вышла Кристина.
Йозеф вспомнил, как впервые увидел деловую суету Алжирского порта. С тех пор прошло семь лет. Он и подумать не мог, что задержится так надолго. Йозеф многому научился и обрел силу. Теперь он готов к противоборству с миром, покидает эту страну без сожалений, но не исключает, что однажды они вернутся и останутся тут навсегда. Если, конечно, не решат жить в Праге или Париже.
Все будет так, как захочет Кристина.
Семь лет назад Йозеф проспал заход в порт и не собирался пропустить отплытие. Они с Кристиной стояли на верхней палубе «Гальени», он смотрел на медленно удаляющийся город и показывал ей Музей изящных искусств, похожий на мавританский дворец главный корпус института, она узнала Адмиралтейство и величественное здание форта Императора[100] на холме. Ветер швырял им в лицо пахучий дым пароходных труб, и Кристина предпочла укрыться в тесной каюте Йозефа: если она не увидит, как корабль дает задний ход, небо на землю точно не упадет. Внутрь она попала с трудом – мешала груда чемоданов и сумок. Йозеф увидел, как скрылся из виду Алжир, и ему на миг почудилось, что море проглотило землю.
Всю вторую половину дня они провели в шезлонгах, греясь на солнце и разговаривая. Ближе к вечеру поднялся ветер, море поменяло цвет, став серым и угрюмым, началась качка, и палуба опустела. Кристина почувствовала дурноту и вернулась в каюту. Когда-то давно, до войны, «Гальени» был лучшим из судов своего класса, но он слишком долго бороздил моря, проржавел и начал разваливаться. Одна из двух труб зловеще скрипела, когда в борт ударяла волна; пассажиры пугались, а моряки смеялись и клялись, что «Гальени» только-только из ремонта. Йозеф дважды проведывал Кристину, она ужасно страдала от морской болезни и не собиралась вставать.
