Крас Алин - Чужая. Книга первая.
- Ты можешь такое?! - удивилась я.
- Теперь, да.
- А ты ментально контролировал Вождя?
- Да, но в его голове не родилось ни одной мысли, которую я бы мог использовать, кроме 'может, заняться ими завтра?' Вот с караульными не было проблем, каждый из них думал 'вот бы поспать', и Ирголаэль сразу вышла на Зов.
- А ты сам не можешь внушить нужную мысль?
- Наверно, теперь могу, но только при прямом контакте.
Я потянулась к его губам, он накрыл их своими, и нежный поцелуй, становясь все глубже, перетек в жаркий, страстный. С трудом оторвавшись друг от друга, мы еще некоторое время посидели обнявшись. Затем он снова взял весло и начал грести.
- Бедные матери этих детей, мне их так жалко, - вздохнула я тяжело.
- Они будут утешать себя тем, что дети спаслись, ведь ты рассказала им, что иномиряне не убивают детей.
- Эдмунизэль, я взяла на себя смелость говорить с Ирголаэль от имени эльфов, но прекрасно понимаю, что, скорее всего, ни Королева, ни Совет Старейшин, ни твои сородичи не согласятся принять к себе орчат. Поэтому, прошу тебя помочь убедить их выделить для меня с детьми резервацию и, если эльфы не захотят воспитывать этих детей в эльфийских традициях, я сама воспитаю их в человеческих.
- Что такое 'резервация'? - напряженно спросил Эдмунизэль.
- Это охраняемая территория для насильственного, обособленного поселения.
Его аж передернуло от негодования и смятения:
- Счастье мое, иногда мне кажется, что мы говорим на разных языках и никак не можем понять друг друга. Постарайся осознать - я никогда не оставлю тебя, если ты сама не прогонишь, я никогда никому не дам тебя обидеть и отправить в резервацию, я всегда поддержу тебя в любом твоем начинании.
- И ты пойми, я никогда не прогоню тебя, но всегда буду оставлять тебе возможность самостоятельного выбора, - непреклонно возразила я.
- Да, - вздохнул он, - я понял, язык общения один, традиции разные, и это иногда труднопреодолимо... - и помолчав, продолжил, - что касается резервации, об этом не может быть и речи. Мы сумеем убедить остальных в том, что орочьи дети - залог выживания нашей расы, и в этом нам очень поможет пример Ирголаэли. Но, кроме правильных слов и примеров, для этого нужно еще и время. Поэтому, прошу тебя, не спеши и не убегай, если что-то поначалу пойдет не так.
Дальше плыли молча, говорить не было никакой возможности, от сухости во рту язык прилип к небу. Детские личики от обезвоживания заострились, им видимо тоже не давали пить.
Нас заметили с эльфийского берега издалека и навстречу поплыли два дозорных на плоту. Когда плоты поравнялись, мы радостно приветствовали друг друга. Было видно, что эльфы счастливы безмерно, и что на возвращение Эдмунизэля они почти не надеялись. И теперь смотрели на него, как на героя, о котором будут слагать легенды.
- Вода есть? - первое, что спросил Эдмунизэль. - Мы вторые сутки как не пили.
Ему тут же перекинули две фляги, которые он протянул мне. Взяв одну, повернулась к детям, которых эльфы не заметили за нашими спинами.
- Эдмунизэль, детей надо напоить, ослабь, пожалуйста, их сон, - попросила я.
По очереди приподнимая детские головки, я осторожно вливала им воду в рот, они, к счастью, глотали. Дозорные от увиденной картины надолго, безмолвно, потрясенно застыли и их плот стал отставать от нашего. Когда вода в первой фляге закончилась, я выпила половину из второй и протянула оставшуюся воду Эдмунизэлю, он отказался, и никакие мои уговоры и демонстрация недовольства не помогли. Поэтому и эту воду я влила в детей. Тут наши встречающие взяли себя в руки и, наконец, задали вопрос:
- Откуда у вас орочьи дети и зачем они вам?
Ответил Эдмунизэль:
- Это долгий рассказ, на который сейчас у нас нет сил. Доберемся до берега, поедим, попьем, помоемся, поспим, а потом все объясним. А вы пока доложите, что было у вас в наше отсутствие.
- За те четыре дня, что вас не было, происшествий нет. Смена дозора через декаду.
- Хорошо. Возможно, мы дождемся смены дозора и с вами вернемся в Асмерон.
Когда приблизились к берегу, я попросила:
- Эдмунизэль, разбуди детей, пусть они видят, как попали сюда, будет меньше вопросов и недоверия в будущем.
Дождавшись осмысленного взгляда орчат, я, гладя их по головам, спокойным, ласковым голосом стала объяснять, что мы плывем по океану вот на этом плоту, что дома нечего кушать, а здесь и еды полно, и жить интересно, поэтому мамы отпустили их с нами. На удивление дети спокойно восприняли мой рассказ, ни слез, ни капризов, ни желания вернуться назад.
Эльфы ошарашено рассматривали орчат и прислушивались к моим словам.
Когда мы причалили, Эдмунизэль быстро раздал команды:
- Есть! Пить! Мыться! Пока мы заняты, установите за Дозором просторный шалаш, где мы все впятером временно поселимся. - Поймав мой полный обожания взгляд, тихо сказал: - Ты напрасно опасаешься, что детям могут причинить вред, эльфы не способны убить ребенка, к какой бы расе он не принадлежал. Просто так будет удобнее всем: и детям привыкать легче в привычных стенах, и воинам, которым, поначалу, общение с этими детьми надо дозировать.
Ели дети с большим энтузиазмом и в таком количестве, что я опасалась за их самочувствие, но обошлось. По ходу дела рассказывала им о незнакомых фруктах, овощах, как растут, как собирать, чем полезны. Девочки слушали с интересом, мальчик больше с любопытством глядел по сторонам, маленький еще. Проблемы возникли, когда пошли мыться. Детям эта процедура им не понравилась, особенно мытье головы. Были и крик, и слезы, но я, продолжая их отмывать, объясняла, как это здорово, полезно, приятно, красиво быть чистым и душистым. Рассмотрев их внимательно, отметила, какие они худые. Торчат ребра, позвоночник, суставы, живот выпирает, головы сзади приплюснуты, кожа сухая. Истощение и авитаминоз - констатировала я. Выяснилось, что мальчику пять лет, одна из девочек его сестра, ей восемь лет, а второй девочке - семь.
Призвав на помощь Эдмунизэля, попросила его сбрить мальчику волосы на голове, и гигиеничней, и для эльфов привычней, но девочкам волосы оставила, будем теперь втроем щеголять косами.
Во что одеть? Вот в чем вопрос! Эльфы, наблюдая за всей этой кутерьмой, визгом, писком, смехом и слезами, постепенно как-то расслабились, даже намек на улыбку иногда появлялся. И я решилась попросить их поделиться чем-нибудь из одежды или тканей, ножницами, иголкой и ниткой. Мне выделили простыню светло-голубого цвета и я, недолго думая, разрезала ее на три части, в каждой посередине вырезала дырку для головы, зашила с боков, оставив проемы для рук, и, одев на них эти балахоны, прорезала дырочки для хвостиков, подпоясала яркой веревочкой, получилось вполне симпатично. У детей это была первая одежда в жизни, и они были в восторге, гордо демонстрируя себя окружающим. Очень забавно.
К этому времени был готов наш дом-шалаш, детей уложили в нем спать и они, без помощи Эдмунизэля, мгновенно заснули. Эдмунизэль назначил одного из дозорных караульным по лагерю, на случай неожиданного вторжения на прилегающую территорию диких животных.
Теперь можно заняться собой. Зашли в душ вместе. Эдмунизэль, быстро сбросив одежду, помог раздеться и мне. Стон удовольствия вырвался невольно, когда я осталась без костюма, такой прилив радости жизни, энергии, слияния с этим Миром.
'Хорошо?' - возник в голове вопрос Эдмунизэля.
'Очень!' - послала я ответ.
'И мне хорошо, когда тебе хорошо'.
'Спасибо'.
Он притянул меня, крепко прижав, и сердце, вздрогнув, упало в пятки. Привстав на носочки, обняла его за шею, притянув его голову, лизнула и чуть прикусила кончик его уха:
-Я соскучилась...
- И я... - ответил он, посасывая мою нижнюю губу, а его ласковые руки заскользили по моему телу, уделив особое внимание моей груди.
Возбуждение такой силы накрыло меня, что ноги подкосились, и я бы грохнулась на пол, но он удержал меня, приподняв и прислонив спиной к стене, поддерживая за бедра. Я крепко вцепилась в него, обняв руками и ногами. Шепча слова любви, он подарил мне такое наслаждение, что чуть не лишил сознания. Потом, вымыв и завернув в полотенце, отнес в наш шалаш, положил рядом с детьми, укрыл одеялом, лег рядом, прижавшись, и мы дружно засопели во сне.
Утром дети проснулись первыми и, затеяв возню, разбудили нас. Пора вставать и приступать к повествованию о нашем посещении орков, пока эльфы не умерли от любопытства.
Эдмунизэль раздобыл мне мужской эльфийский костюм, у которого я закатала рукава и штанины, сделал мне расческу, взамен утерянной у орков, и вскоре я была готова. Позавтракав и отпустив детей погулять поблизости с Кроки, Эдмунизэль призвал пять свободных эльфов, пообещав повторить рассказ тем, кто сейчас в дозоре.
Он рассказывал об Орочей Степи долго, обстоятельно, не упуская никаких мелочей. О природе, климате, о самих орках, их одежде, быте, ремеслах, оружии и о том, что там с нами случилось. Несколько раз я ловила на себе осуждающие, гневные взгляды дозорных. Особое внимание Эдмунизэль уделил встрече с Ирголаэлью, пересказав ее историю и ее поведение. За все это время ни один эльф не шевельнулся и не произнес ни звука. Да и после рассказа они еще долго сидели неподвижно и молчали. Видно переваривали такой поток новой важной информации.
