Мэри Кайе - Далекие Шатры
– Нет, прошу прощения, сэр, но и дураку понятно, что вы не в форме, а я не вправе так рисковать, – резко сказал Уолли. – Если вы свалитесь с ног от слабости, нам придется остановиться и поднять вас, в результате мы можем потерять нескольких ценных людей. Кроме того, солдатам ни к чему видеть, как вы падаете. Пойдем, Уильям, у нас времени не навалом…
Аш и Накшбанд-хан, а с ними несколько сотен афганцев явились свидетелями второй вылазки и, увидев только трех сахибов из четырех, сделали свои выводы. Враг, убежденный, что один из сахибов убит, сильно воодушевился, а Аш и сирдар, заметившие повязку на голове Каваньяри и понявшие, что он ранен, сильно встревожились, поскольку знали: смерть посланника может пагубно сказаться на моральном духе осажденного гарнизона.
Стороны снова по необходимости прекратили огонь, и разведчики снова оттеснили неприятеля с пустыря. Но на сей раз ценой двух убитых и четырех раненых, причем двоих из них тяжело.
– Мы не можем продолжать в том же духе, – вытирая пот с глаз, проговорил Рози, после того как приказал отнести носилки с ранеными в комнаты, оборудованные под госпиталь. – Ты понимаешь, что у нас уже свыше дюжины убитых и бог знает сколько раненых?
– Знаю. Но на каждого нашего убитого приходится по меньшей мере десять убитых врагов – если тебя это хоть немного утешит.
– Нисколько не утешит, ведь эти дьяволы численно превосходят нас в двадцать раз, а когда вернутся солдаты, убежавшие в лагеря за оружием, численное превосходство станет пятидесятикратным или стократным… Хорошо, Рахман Бакш, я иду… Слушай, Уолли, не пора ли попробовать отослать еще одно письмо этому мерзавцу-эмиру?.. Ладно-ладно, уже иду.
Келли торопливо ушел прочь, а Уолли отдал саблю своему носильщику Пир Бакшу и, взяв с собой хавилдара, направился к казармам – проверить, как обстоят дела у сипаев, ведущих огонь из-за парапетов, и посмотреть, можно ли повысить обороноспособность зданий казарм для отражения массовой атаки, которая неминуемо произойдет, если эмир не пришлет подмогу. Ответа на письмо, унесенное рассыльным Гуламом Наби, так и не пришло, и теперь сэр Луи написал еще одно и отослал с одним из слуг-мусульман, который вызвался попробовать выйти с территории миссии через временно очищенный от противника Кулла-Фи-Аранги, а оттуда добраться до дворца через дворцовый сад.
– Держись южной стороны казарм и прячься за любыми укрытиями, какие только найдешь между ними и конюшнями, – наказал сэр Луи. – Джаваны будут отвлекать внимание противника массированным огнем, покуда ты не достигнешь стены. Да хранит тебя Бог!
Уильям велел ординарцу найти Уолли, сообщить о задуманном и попросить обеспечить заградительный огонь. Вскоре посыльный выскользнул из-за казарм под прикрытием огня и, перебежав через опасный открытый участок между ними и стеной Кулла-Фи-Аранги, перелез через нее… и больше его не видели.
Вероятно, где-то между той низкой глинобитной стеной и дворцом его подстерегала судьба, которую Аллах от рождения предначертывает всем своим созданиям. А возможно, у него были друзья или родственники в Кабуле или еще где-нибудь в Афганистане и он предпочел укрыться у них, нежели выполнять поручение, сопряженное со столь ужасным риском. Известно было одно: письмо так и не достигло дворца, а сам посыльный бесследно исчез, точно песчинка, подхваченная осенним ветром.
В казармах Уолли и хавилдар Хасан с помощью полудюжины сипаев, нескольких саисов и нескольких слуг баррикадировали лестницы в толще стены, ведущие справа и слева от сводчатого прохода на длинные крыши, что тянулись по сторонам затянутого парусиновым навесом центрального двора. У них оставалась лишь одна лестница, расположенная в дальнем конце казарм, у двери, выходящей на узкую улочку и резиденцию, но, по крайней мере, в случае массовой лобовой атаки людям на крыше не придется опасаться, что противник хлынет на крыши снизу, если установленную Уолли самодельную наружную дверь выломают.
Их позиция и без того была опасной, и Рози ошибался, предполагая, что Уолли не знает о размерах потерь, понесенных гарнизоном. Уолли не только знал, но и мысленно вычеркивал убитых и тяжелораненых одного за другим и производил перегруппировки своего малочисленного войска, в высшей степени разумно используя резервы личного состава и делая все возможное, чтобы не подвергнуть ненужному риску ни одного человека и не позволить людям впасть в уныние. У него самого боевой дух по-прежнему оставался на высоте, ибо вид знакомой бело-голубой вазы свидетельствовал, что Аш находится где-то поблизости, и он не сомневался, что друг не станет бездействовать.
Аш непременно позаботится о том, чтобы эмира известили об отчаянном положении британской миссии, даже если все министры и высокопоставленные чиновники афганского правительства полны решимости скрывать от него происходящее. Он добьется своего тем или иным способом, и помощь придет. Нужно только продержаться достаточно долго и не позволить противнику захватить территорию миссии…
– Здорово, Хамзулла! Аб мазбут хат… Это остановило бы и полчища мидян, – сказал Уолли. – Теперь если бы еще…
Он умолк, прислушиваясь к новому звуку: низкому, медленно нарастающему гулу, который последние несколько минут звучал отдаленным фоном к треску выстрелов и воплям за северо-западной чертой территории, но сейчас явно приближался. Только на сей раз не крики «денег и хлеба», а воинственный клич мусульман-суннитов – «Бей неверных!» – раздавался все ближе и ближе, звучал все громче, все яростнее, так что даже прочные стены казарм стали сотрясаться от громового рева толпы, скандирующей слова пламенного призыва.
– Это войска из лагерей, – сказал Уолли. – Заложите засовами двери и возвращайтесь в резиденцию, все вы. Скажите джемадару Дживану Сингху, чтобы он сформировал отряд и приготовился к очередной вылазке. Нам придется снова выбивать противника с пустыря.
Он бросился к лестнице в дальнем конце казарменного двора, взлетел по ступенькам и побежал по крыше мусульманской казармы к короткому участку крыши над сводчатым проходом.
Посмотрев за парапет с прорубленными в нем бойницами поверх голов стоящих на коленях сипаев, которые вели безостановочный огонь, Уолли увидел на возвышенности у арсенала неистово бушующее людское море: теснимое напирающими сзади тысячами, оно неуклонно подступало к ненадежным баррикадам, отделяющим территорию миссии от окружающих улиц и домов. Мятежные солдаты, убежавшие обратно в свои лагеря за оружием, вернулись, причем не одни, – они привели с собой оставшиеся гератские полки и тысячи бадмашей из города. В считаные минуты бунтовщики достигли баррикад, сооруженных из тюков сена, и, сметя их на своем пути, захватили разграбленные конюшни.
