До свидания, Сима - Буркин Станислав Юльевич

— Прежде всего нам необходимо получить снимки снизу, чтобы увидеть, как там все устроено, — лениво и в растяжку объяснял толстяк по имени Кеннет. — Можно делать фотографии в темное время суток с помощью ночного видения, но лучше все-таки днем. И желательно, чтобы днем за мостом не было солнца, потому что оно может оттенять конструкцию.

Мне дали в руки старинную на вид камеру и начали водить от опоры к опоре, показывая, в каком месте нужно сделать снимки.

— А что, если снимки не подойдут? — спросил я.

— Не беспокойтесь! — хором ответили они и замахали руками.

— Все должно получиться, — сказал Джек. — В крайнем случае, если будет видно, что вы хотя бы старались, мы заплатим вам все деньги, как и договорились.

— Как видите, все очень просто, — добродушно улыбнулся толстяк. — Все вопросы и уточнения по старому электронному адресу Джека. Да, и еще! Вам не придется перевозить снимки через границу. Создайте новый ящик и отправьте нам их по мейлу из любого интернет-кафе.

— Это что, цифровик? — удивился я, вертя в руках «лейку».

— Да, конечно, — подтвердил Кеннет, взял у меня аппарат и показал, как вытащить стандартную флэш-карту.

— Могу ли я использовать другой аппарат? — спросил я.

— Нет, ни в коем случае, — погрозил пальцем Кеннет. — В этом аппарате все настроено в соответствии с нашими требованиями. Это очень жесткие требования, и снимки с любого другого аппарата нам не подойдут. Когда будете отправлять снимки, никак их не редактируйте и не сжимайте. В этом случае они нам не подойдут.

Мы вернулись на дорогу и минут пять шли по мосту, по его пешеходной части.

— В России мост будет в три раза длиннее, но в целом конструкции очень похожие. Видите, лестница, — указал толстяк на металлическую стремянку за перилами. — Там обязательно должна быть такая же. Вы должны будете сделать снимки этой лестницы, спуститься по ней под пролет и сделать несколько снимков стальных конструкций с близкого расстояния, чтобы хорошо были видны их устройство и толщина. В опоре ищите дверь. Нам нужны ее подробные снимки. Постарайтесь сделать снимки замкового устройства. Если есть замочные скважины, делайте фотографии в упор, прислоняя объектив к щели.

— Если хотите, можете задержаться в России сколько угодно, — великодушно разрешил Джек. — Мы переведем деньги на ваш счет, и вам не придется с нами снова встречаться. Все банковские реквизиты мы получили на вашей прежней работе.

— А аппарат?

Он улыбнулся:

— Можете оставить себе на память.

— Что делать в случае, если меня задержат с этой штукой на границе или под мостом?

Они вдруг дружно засмеялись и переглянулись. Потом посоветовали все отрицать и прикидываться любителем индустриальной романтики.

— Но ведь наши сразу поймут, что это не любительская техника?

Джек посмотрел на меня исподлобья с иронией:

— Поэтому-то и лучше всю технику уничтожить сразу, как только мы дадим вам добро.

После инструктажа, по моему собственному пожеланию, меня подвезли на станцию и посадили на ночной поезд до Лондона. Больше я никогда не видел ни Джека, ни его молодых друзей.

3

Честно говоря, я понятия не имел, повезло ли мне страшно или я просто по-крупному попал. Я решил, что домой-то я поехать поеду, а там уж будь что будет. Когда я так постановил, мне стало как-то грустно. Я стал париться над тем, что будет, когда я вернусь. Если вернусь? Ведь если я не выполню поручение, то дадут ли мне дальше спокойно жить в Европе? Последние месяцы я думал, что Лондон мне осточертел, но как странно все переворачивается, если завтра тебе уезжать!

Как бы там ни было, я сдал в кассу билеты, которые мне дали эти ребята. Билеты были дорогие, купленные на мое имя, и в них были указаны мои паспортные данные, включая серию, номер и дату выдачи. В офисе авиакомпании мне вернули полную стоимость без сборов, и на эти деньги я заказал целую кучу билетов с тремя пересадками в Европе и в России, чтобы мой след было сложнее проследить.

В Москве я успешно прошел таможню, и в Барнауле мой скачкообразный перелет закончился. Оттуда я поехал на автовокзал и нанял частника до Томска. И вот за окнами легковушки уже замелькали до боли знакомые пейзажи, от которых у меня по-детски приторно затрепетало в груди. Все эти странные сибирские названия, вроде Тызырачево, Шадаево, Гарлык, и откуда они только взялись? Что это — слады местных народностей? В таком случае до Ермака здесь обитали орки. Гнилые огородики, обнесенные ржавым хламом, серенькие покосившиеся домишки, такие жалкие, что трудно даже представить, что в них еще кто-то живет. На наших полях к тому времени уже местами лежала тонкая корочка снега, там, где снега еще не было, Сибирь напоминала саванну, и лишь однообразные осиновые рощи, то и дело подползавшие к шоссе и проносившиеся мимо, рябя тоненькими стволами, разрушали эту мою зыбкую иллюзию.

— Откуда едешь? — спросил водила после часа езды в молчании.

— Из Москвы. — Я специально сел назад, чтобы не болтать, а хорошенько все обдумать и, если получится, поспать.

— И как там теперь в Москве? — спросил шофер. Ему, наверное, было скучно.

— Нормально, — думая о своем, отозвался я. — В Москве как в Москве. Слякотно.

— А я подумал, из-за границы.

Я отвлекся и посмотрел в его глаза в зеркале:

— С чего это ты так решил?

Он пожал плечами:

— Не знаю. По повадкам видно. Не блатной, а ходишь смело.

— Такие у нас теперь повадочки в Москве, — со вздохом сказал я. — Притормози-ка, мне нужно по нужде.

Он не спеша сбросил скорость, и мы остановились в чистом поле. Только вдали серой стеной тянулся лес с прозрачными макушками деревьев. Я, не сходя с дороги, помочился на камыш, при этом за моей спиной не промчалось ни одной машины, вернулся в старенькую «десятку», и мы молча поехали дальше.

Эта земля уже давно не дикая. Здесь через каждые пять километров деревня или даже поселок. Все поделено между хозяйствами. Но какое же все-таки давящее одиночество застыло в этом распахнутом всем ветрам пространстве. В какой тоскливый час сотворил эти пейзажи бог и почему привел сюда именно нас?

Мы добрались до города, когда уже стемнело, и я заплатил ему как договаривались и дал полтинник сверху.

— Если хочешь, можешь переночевать у нас, — предложил я, когда он помог мне надеть рюкзак возле калитки нашего дома.

Он смутился:

— Да нет, спасибо, браток. Я поеду.

— Нет, честное слово, — настаивал я. — Поужинаешь и спать. Я приглашаю. А с утра пораньше поедешь.

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Ладно, — сказал он. — Я только закрою машину.

Я открыл дверь ключом, и мы вошли тихо как мыши в темную прихожую. Я сразу почувствовал, что нахожусь дома, когда меня вместе с теплом обволок немного затхлый запах старого дома. Когда я зажег свет, мне стало грустно и приятно видеть этот немного беспризорный уют, старинную тяжелую мебель, гардероб и серенькую старуху в рамке на стене, первой встретившую меня.

Мы прошли на кухню, и я подогрел для нас кастрюлю щей.

— Давно дома не был? — спросил меня водитель, оглушительно всасывавший бульон с ложки.

— Давно, — задумчиво ответил я, глядя в отражающее кухню окно.

Мне было очень приятно, что я его пригласил. На кухне с прошлого века стоял старый раскладной диван, и я принес ему подушку и одеяло. Сам я устроился в гостиной, так как не хотел шуметь наверху (ведь такая бы буча поднялась, если бы кто проснулся), и я долго не мог уснуть из-за разницы во времени. Все думал о большом старом доме и о моем прошлом в нем. Сам дом казался мне безнадежно бедным и грубым. Честно скажу, мне было бы стыдно показать его друзьям в Лондоне, но я хотел как можно скорее привыкнуть к нему вновь и оставить эти предательские мысли.

Когда я проснулся, ни водителя, ни его машины на дворе уже не было. Была только неожиданная густая и обильная метель за окном. Никого не было, все разошлись кто куда. Родители на работе, Лизка на учебе, скорее всего. На столе в столовой завтрак из бутербродов с яйцом и шпротами и еще записка с жирным пятнышком: «Рады, что приехал! Надеемся, что будешь подольше. В холодильнике салат и сардельки. С Галкой познакомишься». Похоже, дом привыкал ко мне быстрее, чем я к нему.