Джон Фаулз - Червь
В: От вашего мнения до крамолы один шаг, Лейси. Презирать облечённого званием — презирать самоё звание. Но оставим празднословие. Где вы расположились на ночлег?
О: В Бейзингстоке, в «Ангеле». Наутро выехали в Андовер, а оттуда — в Эймсбери, где и провели следующую ночь.
В: Похоже, вы не слишком спешили.
О: Не слишком. А на другой день спешки было и того меньше, потому что в Эймсбери мистер Б. пожелал осмотреть знаменитое языческое капище, что находится неподалёку, в Стоунхендже. Нам же было предложено расположиться в Эймсбери на отдых. Хотя я думал, мы продолжим путь.
В: Вас это удивило?
О: Удивило, сэр.
В: На этом прервёмся. Мой канцелярист отведёт вас обедать, а ровно в три часа продолжим допрос.
О: Но, сэр, миссис Лейси ждёт меня к обеду домой.
В: Ждёт, да не дождётся.
О: Вы даже не дозволите уведомить её, что я задержан?
В: Не дозволю.
Тот же самый далее под присягой показал, die annoque praedicto[73].
В: Не случилось ли в ту ночь, которую вы провели в Бейзингстоке, чего-либо примечательного?
О: Нет, сэр, всё прошло, как было задумано. Мистер Б. изображал моего племянника, уступил мне лучшую комнату в «Ангеле» и на людях обращался ко мне с сугубой почтительностью. Мы отужинали у меня в комнате — в общий зал он выйти не захотел, и то же повторялось всюду, где бы мы ни останавливались. Сразу после ужина он не мешкая удалился к себе, а мне предложил распоряжаться собой по собственному усмотрению. Он поступил так, по его уверениям, не в знак немилости, но дабы избавить меня от общества такого нелюдима. И до самого утра я его не видел.
В: Вам неизвестно, чем он занимался наедине с собой?
О: Нет, сэр. Вернее всего, чтением. Он возил с собой сундучок с книгами, которые называл bibliotheca viatica[74]. При мне он открывал сундучок не более двух-трёх раз. На постоялом дворе в Тонтоне, где нам пришлось поселиться вдвоём в одной комнате, он после еды принялся за чтение каких-то бумаг.
В: Что же лежало в сундуке — книги или бумаги?
О: И книги, и бумаги. Он сказывал, математические труды, походная библиотека, как я вам докладывал. И что будто учёные занятия отвлекают его от тревожных мыслей.
В: Не давал ли он более подробных объяснений, какого рода труды?
О: Нет, сэр.
В: А сами вы неужто не полюбопытствовали?
О: Нет, сэр. Я не весьма сведущ в таких предметах.
В: Не углядели вы заглавия хотя бы одной книги?
О: Я приметил написанный по-латыни труд сэра Исаака Ньютона — забыл название. Ни один учёный муж не удостаивался от него столь лестной похвалы, как сэр Исаак: мистер Б. говорил, что почтение к этому имени внушил ему его Кембриджский наставник, вышеназванный мистер Сондерсон. Как-то в дороге мистер Б. тщился растолковать мне учение сэра Исаака о производных и переменных величинах. Я, признаться, стал в пень и осторожно намекнул, что его объяснения пропадают всуе. В другой раз, когда мы приехали в Тонтон Дин, он завёл речь о монахе, который много веков назад открыл способ увеличивать числа. Это уж я уразумел, премудрость невелика: для получения каждого числа надо сложить два предшествующих, вследствие чего получаем один, два, три, пять, восемь, тринадцать, двадцать один и так далее, сколько вам будет угодно. Мистер Б. утверждал, будто, по глубокому его убеждению, эти числа здесь и там скрыто запечатлены в природе как некие божественные тайнообразы, с тем чтобы всё живое им подражало; соотношение между соседствующими числами есть тайна, ведомая ещё древним грекам, которые вывели совершенную пропорцию. Мне помнится, он определил это отношение как один к одному и шести десятым. И он уверял, будто бы можно найти эти числа во всём, что нас в тот миг окружало, и множество иных примеров привёл, только я всё перезабыл — кроме того, что некоторые из этих чисел усматриваются в расположении лепестков и листьев у деревьев и трав.
В: Он рассуждал об этих тайнообразах как о важном для него предмете?
О: Нет, сэр, как о занятной диковине.
В: Не разумел ли он, что проник в некую тайну природы?
О: Не совсем так, мистер Аскью. Вернее сказать, будто он угадал эту тайну, однако до конца ещё не постиг.
В: Не нашли вы тогда странным, что предпринятому по указанной причине путешествию сопутствуют подобные изыскания и походная библиотека?
О: Да, сэр, я немного удивился. Но чем дальше, тем больше я убеждался, что это необычный человек и, уж конечно, необычный возлюбленный. Я заподозрил, что страсть к учёным занятиям в нём куда сильнее, чем мне было явлено, и он не хочет отрываться от них, даже отправляясь увозить свою избранницу.
В: Вот вам последний вопрос касательно его занятий. Не видали вы в сундуке сделанный из меди инструмент со множеством колёсиков, по виду сходный с часами?
О: Нет, сэр.
В: Но вы ведь говорите, будто видели сундук открытым?
О: И каждый раз он бывал полон и наверху лежали размётанные листы; я не имел случая обозреть всё содержимое сундука.
В: Вам не случалось замечать, чтобы он работал с таким инструментом?
О: Нет, сэр.
В: Вернёмся в Эймсбери.
О: Но прежде я должен упомянуть одно происшествие, имевшее место в Бейзингстоке.
В: Хорошо.
О: Оно касается до горничной Луизы. Джонс рассказал, что она не пожелала, как заведено, спать в отдельной комнате с тамошними служанками и спросила себе особый покой. За общий стол она также не села, но просила, чтобы немой подал ей обед наверх. И вот ещё что: как уверял Джонс, немой слуга из-за неё ходит сам не свой. Джонса это весьма удивило. Уж мы с ним судили, рядили, но так ни к чему и не пришли.
В: Замечал он в девице те же чувства?
О: Он никак не мог разобрать, сэр, а только усмотрел, что девица немого не чурается. Дальше открылись новые обстоятельства, но о них в своё время.
В: Она всегда держалась этого обычая — есть и почивать отдельно?
О: Всюду, где только находилась для неё комната. А то на постоялом дворе в Уинкантоне к таким капризам не привыкли, и вышел спор — пришлось обратиться к мистеру Б., и он велел уважить её просьбу. Меня при этом не было, я знаю со слов Джонса.
В: Рассказывайте про Эймсбери.
О: Как я уже говорил, мистер Б. предуведомил меня, что в Эймсбери мы задержимся, хотя могли бы ехать и дальше. Ему пришло на мысль осмотреть капище. Вознамерившись отправиться в долину после обеда, он пригласил и меня полюбоваться этим местом. День выдался погожий, ехать предстояло недалеко, а я и подлинно любопытствовал взглянуть. Только, сказать по правде, зрелище оказалось куда менее приятным и величественным, чем я воображал. Вам, сэр, не доводилось посещать это место?
