Лорен Вайсбергер - Дьявол носит «Прада»
– Я подожду здесь. Отнеси все в ее квартиру, в пентхаус А. Просто открой дверь, оставь Книгу на столике в фойе и повесь одежду на крючки возле шкафа. Не в сам шкаф – возле шкафа. А потом уходи. Не вздумай стучать или звонить, она терпеть не может, когда ее беспокоят. Просто тихо войди и выйди. – Она передала мне пластиковые пакеты и проволочные вешалки и снова взялась за свой мобильник.
Ну хорошо, я отнесу все это, только к чему такие сложности?
Лифтер грустно улыбнулся мне и нажал кнопку пентхауса. Он был похож на женщину, которую колотит муж: унылую, целиком покорившуюся своей участи.
– Я подожду вас здесь, – кротко сказал он, глядя в пол, – это займет у вас не больше минуты.
Ковер в холле был сочного рубинового цвета; я чуть не упала, когда мой каблук запутался в его густом ворсе. Стены были затянуты плотной кремовой тканью, по длине полотна виднелись крохотные кремовые же шляпки обойных гвоздиков; возле стены стояла обитая кремовой замшей скамеечка. На раздвижных дверях прямо передо мной было указано «пентхаус Б»; я развернулась и увидела точно такую же дверь с надписью «пентхаус А». Вовремя вспомнив предостережение Эмили, я отдернула руку от звонка и вставила ключ в замочную скважину. Дверь тут же открылась, и не успела я и глазом моргнуть, как очутилась в просторной комнате и ноздри мне защекотал чудесный запах бараньей отбивной. Она была там: изящно подносила вилку ко рту, а две совершенно одинаковые черноволосые девочки, разделенные столом, оглушительно кричали друг на друга. Высокий, сурового вида мужчина с крупным носом и серебристой шевелюрой читал газету.
– Мам, скажи ей, что она не имеет права заходить в мою комнату и брать мои джинсы! Она меня не слушает! – вопила одна из малюток, обращаясь к Миранде. Та отложила вилку и отпила из бокала, который взяла с левой половины стола, из чего я заключила, что это «Пеллегрино».
– Каролина, Кэссиди, ну хватит. Я уже достаточно этого наслушалась. Габриэль, принесите еще мятного желе.
Мужчина, по всей вероятности повар, поспешно внес в комнату широкую серебряную чашу на серебряном подносе.
И в этот момент я осознала, что уже полминуты стою и смотрю, как они ужинают. Они меня еще не заметили, но непременно заметят, как только я направлюсь к столику в прихожей. Я двигалась затаив дыхание, но чувствовала, что все они повернулись и смотрят на меня. Я хотела как-то их поприветствовать, но сдержалась, вспомнив, как я вляпалась сегодня утром, когда мычала и бормотала что-то словно идиотка. Столик, столик. Вот он. Кладем на него драгоценную Книгу. Теперь одежда. Я отчаянно озиралась в поисках места, куда следовало повесить вещи, но у меня все расплывалось перед глазами. Стол молчал, и я кожей чувствовала на себе их взгляды. Никто со мной не поздоровался. Девочки, похоже, нисколько не удивились, что в их квартире оказался совершенно посторонний человек. Наконец я заметила за дверью небольшой шкаф для верхней одежды и сумела аккуратно повесить ненадежные гнущиеся плечики на перекладину.
– Не в шкаф, Эмили, – прозвучал размеренный голос Миранды, – на крючки: они предназначены специально для этого.
– Ох да, конечно. Здрасте.
Идиотка! Заткнись! Ей вовсе не нужно, чтобы ты отвечала, просто делай, что она говорит! Но я ничего не могла с собой поделать. Мне было дико, что они не поздоровались, не поинтересовались, кто я такая, – вообще никак не отреагировали на мое вторжение в их квартиру. И что значит «Эмили»? Она что, издевается? Ослепла? Не видит, что я не та девушка, которая проработала у нее уже почти два года?
– Я Андреа, Миранда, ваша новая секретарша.
Тишина. Все покрывающая, нестерпимая, оглушающая, отупляющая, нескончаемая тишина.
Я знала, что должна замолчать, знала, что сама рою себе могилу, но я действительно ничего не могла с собой поделать.
– Простите, что я перепутала. Я сейчас перевешу все на крючки, как вы сказали, и тут же уйду.
Да перестань же распинаться! Она плевать на тебя хотела. Просто сделай все как надо и выметайся.
– Ну вот, всем приятного аппетита. Приятно было познакомиться.
Я повернулась, чтобы уйти, и поняла, что не только поставила себя в глупейшее положение, просто заговорив с ними, но и на самом деле несу ужасную чушь. Приятно познакомиться?! Да ведь никто меня ни с кем не знакомил!
– Эмили! – услышала я ее голос, едва коснувшись дверной ручки. – Эмили, постарайтесь, чтобы этого больше не повторилось. Мы не терпим вмешательства в нашу личную жизнь.
Ручка повернулась, и я оказалась в холле. Прошло всего около минуты, но мне казалось, будто я на едином вдохе проплыла дорожку олимпийского бассейна.
Я тяжело опустилась на скамеечку и перевела дух. Ну что за стерва! В первый раз она могла назвать меня Эмили просто по ошибке, но во второй она, конечно же, сделала это нарочно. Лучший способ унизить и обезличить человека, коль скоро вы открыто игнорируете сам факт его присутствия в вашем доме. Не хотела ли она таким образом указать мне на мое место – место на низшей ступени развития и в самом низу журнальной иерархии?
Я вполне могла просидеть всю ночь, сверля взглядом двери пентхауса А, но тут возле меня кто-то кашлянул. Я подняла глаза и увидела маленького лифтера: он смотрел в пол и терпеливо ждал, когда я присоединюсь к нему.
– Простите, – сказала я, входя в лифт.
– Ничего, – проговорил он чуть слышно, настойчиво изучая пол, – потом будет легче.
– Что? Простите, я не расслышала, что вы…
– Ничего, ничего. Ну вот, мисс. Приятно вам провести вечер.
Двери открылись, и я очутилась в вестибюле, где Эмили громко болтала по телефону. Увидев меня, она прервала разговор.
– Ну, как все прошло? Все нормально?
Я хотела все ей рассказать и всей душой желала, чтоб она посочувствовала мне. Мне хотелось, чтобы мы могли доверять друг другу, но я знала, что получу только новую словесную оплеуху. А это мне сейчас совсем ни к чему.
– Все прекрасно. Никаких проблем. Они ужинали, и я просто оставила все, где ты сказала.
– Вот и хорошо. Теперь будешь делать это каждый вечер. Потом просто езжай домой, и все. В общем, повеселись сегодня у Маршалла. Я бы тоже пошла, но мне нужно сделать эпиляцию зоны бикини, я не могу это отменить. Представляешь, у них все расписано на два месяца вперед. И это в середине зимы! Похоже, все забили те, кто собирается в зимние отпуска. Я просто понять не могу, с чего это вдруг всем женщинам в Нью-Йорке вдруг понадобилось делать эпиляцию области бикини. Просто удивительно, но тут уж ничего не поделаешь.
Я покачивала головой в такт ее словам, и не имело абсолютно никакого значения, что я делаю или что думаю по этому поводу, я была обречена постоянно выслушивать ее излияния по поводу восковой эпиляции. Может, было бы лучше, если б она наорала на меня за то, что я помешала Миранде спокойно поужинать?
