Наталья Нестерова - О любви (сборник)
Зина вздрогнула, когда сестра назвала бабушку «телом».
— Двести рублей, — ответила Зина и пошла в комнату.
Казалось, бабуля уснула. В последнее время такое заостренное лицо у нее было, когда она спала. Только рот некрасиво открылся.
— Надо подвязать челюсть. — Валя стояла рядом.
— Давай подвяжем, — Зина старалась говорить как можно спокойнее, — неси косынку.
Она погладила бабушкины руки, скрещенные на груди. Хотелось не плакать — выть от горя. В горле стоял тугой резиновый шар, и проглотить его не получалось. Зина все время мысленно повторяла бабушкины слова, что там ей будет лучше. Сейчас нельзя было устраивать истерик — Валя держалась из последних сил. Зина увела сестру на кухню.
— Где мы возьмем денег на похороны? — твердила Валя. — У меня триста рублей. Сказали, что в собесе потом дадут тысячу, но это потом. Где мы возьмем деньги на похороны?
— Не волнуйся, что-нибудь придумаем.
«Господи, — думала Зина, — когда же я избавлюсь от нужды? Вечно — деньги, деньги, деньги».
Был только один человек, который ей помогал сводить концы с концами. Зина нашла в записной книжке рабочий телефон Петрова.
— Пригласите, пожалуйста, Павла Георгиевича, — попросила она.
Леночка узнала Зинин голос, но, поскольку Зина не представилась, Леночка не сочла нужным напоминать о знакомстве и злорадно отшила дамочку:
— У него сейчас совещание, вызвать с которого не представляется возможным. А через полчаса он уезжает в аэропорт и улетает в командировку. Позвоните недели через две. Всего доброго!
Зина положила трубку. Что делать? Оказывается, она привыкла, что рядом крепкое надежное плечо Павла. И когда это плечо исчезло, она потеряла равновесие.
— Зина, а у папы с мамой были друзья? — спросила Валя.
— Правильно, молодец, — встрепенулась Зина. — Где старая телефонная книжка?
Зина набрала номер папиного друга и коллеги Льва Марковича Лидина.
— Дядя Лева, это Зина Вшитова. Вы меня помните?
— Зиночка! Сколько лет! Конечно, помню, голубушка Все собирался позвонить. Ты, слышал, замуж вышла и детишек родила?
— Да, да. Дядя Лева, мы сейчас с сестрой в бабушкиной квартире… Бабушка умерла, и у нас нет денег на похороны.
Несколько секунд молчания показались Зине вечностью. Она внутренне сжалась, чтобы выдержать боль и обиду, когда Лев Маркович найдет благовидный предлог для отказа.
— Девочки мои, — проговорил наконец дядя Лева, — я вам очень сочувствую. Ни о чем не беспокойтесь, мы все устроим. Не уходите никуда, я сейчас приеду.
Дядя Лева приехал вместе с женой. Потом появились еще какие-то люди, мамины и папины друзья. Они взяли у сестер документы, одежду, в которой бабушку надо похоронить. Валю и Зину усадили в машину и отвезли домой. Дядя Лева сунул Зине деньги, сказал, что позвонит вечером, скажет, когда похороны.
То, что хлопоты взяли на себя чужие люди, смущало Зину и Валю, но в то же время давало им передышку, возможность свыкнуться с потерей.
Лекарством стали Ваня и Саня. Малыши были по-прежнему жизнерадостны, их смех и шалости невольно вызывали улыбку. Сестры не отходили от детей, словно боялись выйти из их забавного мирка, в котором не бывает утрат и тоски по родным.
Но вечером, накануне похорон, Валя, взглянув на племянников, прошептала:
— Папа, мама, бабуля никогда их не увидят! Это ужасно. Это так несправедливо!
И она расплакалась. Следом за ней Зина. Они не рыдали так — обнявшись — со дня смерти родителей.
* * *Валя и Зина никогда не бывали на похоронах, и обряд их пугал. Но в крематории все прошло строго и чинно, накатанно. Сестрам даже не показалась дежурной скорбь распорядительницы. Только когда гроб уплывал вниз под траурную музыку, они инстинктивно схватились за руки, поддерживая друг друга.
* * *Поминальный стол в бабушкиной квартире накрыли мамины и папины друзья. Их пришло очень много, более тридцати человек. Первым встал с рюмкой водки дядя Лева.
— Прежде всего я хочу сказать, что все мы порядочные свиньи, я — больше, чем другие, — неожиданно начал он. — Когда Олег и Марина погибли — так нелепо, вдруг, — мы растерялись. Не было похорон, мы не видели их тел в гробах, и почему-то возникло ощущение, что они нас бросили, смотались куда-то, не звонят. А на самом деле это мы бросили и Зину, и Валюшку, и Ольгу Дмитриевну. Вот теперь ушла из жизни Ольга Дмитриевна Все мы помним, сколько она для нас сделала Именно к ней мы бежали за трешкой взаймы без отдачи, с распущенными слюнями по поводу несчастной любви…
Дядя Лева, а за ним и другие говорили добрые слова о родителях и бабушке. У Зины по щекам текли слезы. Мирно текли, без всхлипов и вздохов. Она их вытирала, а они снова текли, как струйки из крана с сорванной резьбой. Она вдруг пожалела, что рядом нет Петрова и он не слышит хорошие слова о ее родных. И в ту же секунду в голове мелькнуло: почему она не подумала об Игоре? Бабушкина смерть — это наказание за измену мужу, за то, что она полюбила другого. Мысль ужаснула Зину, она хотела поделиться ею с Валей, но поняла абсурдность подобных откровений. Зина в очередной раз дала себе слово не думать о Петрове — ни плохо, ни хорошо, — вообще не думать. Шевельнулось воспоминание о том, что Павел понравился бабушке. Зина отогнала непрошеные мысли.
Сестрам не дали убрать за гостями, вымыть посуду. Женщины сложили остатки еды и упаковали, чтобы девочки забрали домой. Тетя Ира отозвала Зину в сторону и спросила:
— Валя переедет к тебе, так ведь? Не хотите эту квартиру сдать?
— Да, хотим, наверное.
— Я нашла вам подходящую пару. Иностранцы, французы. Пятьсот долларов в месяц. Они сразу заплатят за полгода вперед. Вы здесь с Валей разберите вещи, Лева пришлет машину, чтобы перевезти к тебе. Через десять дней, хорошо?
— Спасибо вам за все.
— Да что ты, девочка. Лева прав, виноваты мы перед вами. Но, сама понимаешь: работа, дети, внуки, болезни — да что там говорить. Если нужна будет помощь, обязательно звони, хорошо? Не стесняйтесь.
* * *Хмурая раздражительность прилипла как загар — не отмоешь. Друзья и подчиненные не узнавали Петрова. Юмор и ирония превратились в ядовитый сарказм, справедливая критика — в издевательские окрики, добрая улыбка — в насмешливую ухмылку, пряник — в кнут, выходные — в будни. Он заваливал себя работой, но под завалами оказывались и другие люди. Петров не замечал, что они устают, не принимал во внимание, что у подчиненных есть домашние дела и нужны выходные. Он разругался с Потапычем, к которому народ ходил жаловаться, и довел до слез Леночку.
