Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти
— Но я все равно не понимаю, в чем значение низкого уровня серотонина в крысиных мозгах.
— А? — единодушно отозвались не только Вэл и Тео, но и официантка Дженни, которая подслушивала из-за соседнего столика и только усилила неразбериху, спровоцированную нелогичностью Гейба.
— Простите, — сказал Гейб. — Я думал, вам придет что-нибудь в голову по поводу химии мозга тех крыс, которых я наблюдал. Вы говорили, что вам это интересно.
— А мне интересно, — нагло соврала Вэл, — только меня немного ошарашили новости о Бесс Линдер.
— Ну да, как бы там ни было, у той группы крыс, что не стала участвовать в массовой миграции, — необычайно низкий уровень серотонина. А химический состав мозга большой популяции — тех, что сбежали, — в пределах нормы. Вот я и думаю…
— У них депрессия, — сказала Вэл.
— Простите?
— Ну разумеется, у них депрессия — они же крысы, — сказал Тео.
Гейб с ненавистью глянул на него.
— Вообразите: просыпаетесь в таком виде каждое утро, — продолжал Тео. — О, какой чудесный сегодня день… ох, черт, я же крыса. Ну, что ж…
— Насчет крыс не знаю, — сказала Вэл, — а у людей уровень серотонина воздействует на множество разных факторов, преимущественно — на настроение. Низкие уровни серотонина могут указывать на депрессию. Именно так работает «прозак». В сущности, он удерживает в мозгу серотонин, чтобы у пациента не возникало печальных мыслей. Поэтому, крысам Гейба, наверное, было слишком грустно, чтобы бежать вместе со всеми.
Гейб погладил бороду.
— Мне это в голову не приходило. Но это почти ничего не объясняет. В частности — почему сбежало большинство.
— Ну, блин, Гейб, — сказал Тео. — Там же этот долбаный монстр.
— Что? — спросила Вэл.
— Кто? — спросила Дженни, ошивавшаяся поблизости.
— Можно нам меню с десертами, пожалуйста? — спросил Гейб, отправив Дженни сбивать задом столики по всему залу.
— Монстр? — повторила Вэл.
— Ты, наверное, объяснишь лучше, Гейб, — сказал Тео. — Мне кажется, твой научный скептицизм придаст истории больше достоверности.
Пока Гейб рассказывал о следах на ранчо, пережеванных коровах и теориях Тео об исчезновении Джозефа Линдера, Мики Плоцника и, судя по всему, Леса из скобяной лавки, челюсть Вэл отвисала все больше и больше. Когда же Гейб упомянул Молли Мичон, Вэл его перебила:
— Нельзя верить тому, что она говорит. Молли — очень нездоровая женщина.
— А она мне ничего и не говорила, — возразил Тео. — Мне просто кажется, что ей обо всем этом что-то известно.
Вэл хотелось припомнить Тео его собственную историю злоупотребления наркотиками, чтобы отмахнуться от этой бредятины, но тут она вспомнила, что на приеме рассказала ей Эстелль Бойет.
— Я не скажу вам, кто именно, но одна из моих пациенток упоминала во время сеанса о морском чудовище.
— Кто? — немедленно спросил Гейб.
— Не скажу.
— Эстелль Бойет! — выпалила Дженни, подкравшаяся принять заказ на десерты.
— Черт, — сказала Вэл и добавила: — Это вам сообщила не я.
— Ну, просто она разговаривала об этом за завтраком с тем парнем, с Сомиком, — продолжала Дженни.
— Никакого десерта! — рявкнула ей Вэл.
— Я принесу счет.
— Так Эстелль его видела? — спросил Тео.
— Нет, говорит, что только слышала. Она не любительница розыгрышей, а вот Молли Мичон как раз из таких. Видимо, слух пошел гулять оттуда. Я спрошу Эстелль.
— Спросите, — сказал Тео. — Только это не розыгрыш. Мою машину раздавили всмятку. Это улика. Сегодня вечером я поеду к Молли и дождусь ее. Я уже проверял сегодня — у нее дверь не заперта, а домой мне все равно нельзя.
— Вы думаете, это настолько опасно? — спросила Вэл.
— Просто уверен в этом. — Тео встал и принялся доставать из кармана деньги. Гейб от него отмахнулся. — Доктор, вы не сможете потом подбросить Гейба?
— Конечно, но…
— Спасибо. Я тебе позвоню, Гейб. Спасибо, что разрешили с вами посидеть, доктор. Мне просто казалось, что вас заинтересует история с Бесс. Боюсь, что испортил вам свидание.
Вот уж точно, подумала Вэл, провожая Тео взглядом. Усталая настороженность окутывала ее, точно клубы тумана-эспрессо.
— Тео недавно бросил курить марихуану, — сказал Гейб. — Стресс на нем сказывается.
— Он в своем праве. Вы же не верите во всю эту чепуху с чудовищем, правда?
— У меня есть кое-какие теории на этот счет.
— Вам бы не хотелось заехать ко мне и обсудить их за бутылочкой вина?
— Правда? То есть, еще бы! Здорово.
— Хорошо, — вздохнула Вэл. — Похоже, сегодня надо нарезаться в стельку, и мне бы пригодилось ваше общество. — Она разве употребляла выражение «нарезаться в стельку» после колледжа? Вряд ли.
— Я разберусь со счетом, — сказал Гейб.
— Конечно, разберетесь.
— Надеюсь, вы не будете возражать, если в вашей машине прокатится собачка?
Я уже не на прогулке по трущобам, подумала Вэл. Я в них переехала.
ДВАДЦАТЬ ДВА
Тео
Стены трейлера Молли были заклеены афишами старых кинофильмов. Тео стоял посреди гостиной среди разбросанных видеокассет, журналов, мусорной почты и озирался. Это все она, Молли. На этот раз — не солгала. Большинство афиш были иностранными, но на каждой в разной степени раздетости красовалась молоденькая Молли — держала в руках оружие или отбивалась от каких-то гадов, волосы развеваются по ветру, а на заднем плане — разбомбленные города, пустыни, усеянные черепами, обгорелые автомобили.
В Тео зашевелилась та часть, которую стараются похоронить все мужчины, — подросток в период полового созревания. Так Молли — звезда экрана. Крутая кинозвезда! И он с нею знаком, даже надевал на нее наручники. Если бы где-нибудь осталась раздевалка в спортзале, перекресток в соседнем квартале, класс второй смены, где об этом можно было бы похвастаться друзьям. Но и друзей-то у него не осталось, разве что Гейб, а Гейб уже взрослый. Зуд прошел, и Тео стало неловко, что прежде он покровительственно снисходил до Молли: точно так же многие относились к нему, когда он пытался стать кем-то помимо безобидного торчка и марионетки в чужих руках.
Он опустился на колени перед этажеркой, заставленной видеокассетами, нашел одну с этикеткой «Кендра: Малютка-Воительница Чужеземья (англ.)», сунул ее в магнитофон и включил телевизор. А после этого погасил свет и улегся на кушетку — дожидаться Молли. С полчаса он смотрел, как городская сумасшедшая Хвойной Бухты бьется с мутантами и Пиратами Песков, а потом провалился в сон. Разуму требовался более основательный побег от проблем, чем тот, что предлагал кинематограф.
— Привет, Тео.
Вздрогнув, Тео проснулся. Кино по-прежнему бросало в комнату свой мигающий свет — проспал он не так долго. Звезда экрана стояла в дверях, наполовину теряясь в тени, действительно очень похожая на женщину из телевизора. И в руках она держала автомат.
— Молли, а я тебя жду.
— Тебе понравилось? — Она кивнула на телевизор.
— Очень. Никогда бы не подумал. Просто я так устал…
Молли опять кивнула:
— Я ненадолго, только чистую одежду возьму. Можешь тут посидеть.
Тео не знал, что ему делать. Хватать со столика пистолеты время, вроде бы, не пришло. Он больше ощущал смущение, чем тревогу.
— Спасибо, — пробормотал он.
— Он — последний, Тео. После него других уже не будет. Его время прошло. Наверное, в этом мы с ним и похожи. Ты ведь, наверное, не знаешь, что значит быть «бывшим», правда?
— Я из тех, наверное, кого называют «не ставшими».
— Таким легче. По крайней мере, всегда смотришь наверх. Спускаться страшнее.
— Как? Почему? Кто это — он?
— Я толком сама не пойму. Дракон, наверное. Кто его знает. — Она прислонилась к косяку и вздохнула. — Но я как бы могу уловить, о чем он думает. Наверное, потому что я чокнутая. Кто ж знал, что это пригодится, а?
— Не надо так о себе. У тебя котелок варит лучше, чем у меня.
Молли рассмеялась, и Тео заметил, как ее зубы кинозвезды сверкнули в свете экрана.
— Ты невротик, Тео. А невротик — это такой человек, который думает, будто с ним что-то не так, а все остальные — нормальные. Психотик же считает, что нормальный — он, но все верят, что с ним не все в порядке. Опроси местное население, Тео, — мне кажется, большинством голосов я попаду во вторую категорию, верно?
— Молли, ты в очень опасное дело ввязалась.
— Он меня не обидит.
— Дело не в этом. Тебя могут посадить в тюрьму за один этот автомат, Молли. Тут ведь людей убивают, знаешь?
— В некотором смысле.
— Именно это случилось с Джозефом Линдером и теми парнями, что работали в лаборатории, верно? Их сожрал твой дружок?
